Чтение 24–й страницы книги ~Повесть былинных лет~

Орудие быстро расчехлили, зарядили, навели на цель.

- Готовьсь! - решительно скомандовал Николашка. - Пли!

Оглушительное "Бабах" прозвучало громче, чем обычно. Видно, со страху дружинники малость переусердствовали с зарядом.

Искусственную преграду словно ветром сдуло.

Вытащив из ушей пальцы, Всеволод довольно осклабился.

- Знать бы, чьих это рук дело. М-да... Видно, кто-то очень не хочет, чтобы я до Кипиша добрался.

- Эт-то точно, - грустно кивнул Николашка. - Говорят, банда Семи Семенов снова в этих лесах бесчинствует. Может, они?

- Енто навряд ли, - не согласился князюшка. - Эти бы засаду устроили.

- Тогда кто?

- Узнаю, порешу, - пообещал Всеволод, и экипаж, скрипя колесами, двинулся дальше.

Притаившийся в придорожных кустах агент Шмалдер злобно выругался.

* * *

К великому сожалению, добраться до Разлив-переправы Гришке с Тихоном было не суждено.

Хотя, может, оно и к лучшему. Хмельград место опасное, его добрые люди стараются обходить стороной.

- Телега! - объявил Гришка, слух у коего был не в пример лучше, чем у братца.

- Может, Илья Муромец? - тут же предположил Тихон.

Снова встречаться с ненормальным богатырем княжьи племянники совсем не желали и потому быстро шмыгнули в придорожную канаву.

Непонятная телега приближалась. Затем послышалось дребезжание расстроенной балалайки. Братья как по команде переглянулись.

- Ай-я-яй, ай-я-яй, - заливался сидящий на козлах телеги с ворованным скарбом Сивка Урка. - Убили ефиопа, ни за что ни про что, мерзавцы, задушили...

Добры молодцы затаились, но Сивка настолько был увлечен своим разбойничьим пением, что вряд ли их заметил бы, даже если бы Гришка с Тихоном голосовали на дороге.

- А он не идет играть на бубне, - все надрывался вор в законе. - Совсем мертвый лежит и уже плохо пахнет...

- Ну что, проучим рыжего? - полушепотом предложил Гришка.

- Не понял.

- Ну нельзя ведь упускать такой великолепный шанс ему отомстить.

- А как же Хмельград?

- Да леший с ним, с Хмельградом. Всеволоду сейчас не до нас. Все мысли у князюшки токмо о скором Вече. Потом что-нибудь да придумаем. Уедет же!

- Ай-я-яй, ай-я-яй, убили ефиопа, - неслось над дорогой. - Ни за что, ни про что гады удавили...

- Ну, Тихон, решайся!

- А он не ест авокадо, на тамтаме не игра-а-а-ает...

- Ладно, давай

- Лишь лежит под кустом и тихонько воня-а-а-ает...

Стараясь шуметь как можно меньше, добры молодцы побежали следом за удаляющейся повозкой. План их был прост. Стащить вора с телеги и отдубасить хорошенько, чтобы знал, как честной народ обирать.

- А он лежит совсем тихий-тихий, но по-прежнему черный, хотя и ме-о-о-о-ртвый...

Дружинники запрыгнули на повозку и, грубо стащив певца с козел, швырнули его в придорожную пыль.

Гришка стремительно подобрал балалайку и в щепки разнес ее о голову Сивки.

- А-а-а-а... - заорал ворюга и тут же получил сапогом под ребра от Тихона.

- Что, не узнаешь нас, разбойничья морда? - злобно зарычал Гришка, пиная Сивку ногами.

- Ай, узнаю! - закричал вор в законе. - Пощадите, хлопцы, у меня золото в сундуках, все отдам...

- Так ты еще и пытаешься нас подкупить? Нас, княжеских, дружинников?!!

- Ой-ей-ей...

Здорово отметелив рыжего мерзавца, добры молодцы его связали и, подвесив за руки к дереву, удовлетворенно осмотрели итог проделанной работы.

С кляпом во рту из жесткой мешковины Сивка Урка был по-своему симпатичен. Зрячий глаз заплыл лиловым фингалом, часть передних зубов бесследно исчезла, клок бороды вырван, одежка - сплошные лохмотья. Дружинники и сами ужаснулись, видя дело рук своих.

- Будет тебе наукой! - нравоучительно добавил Гришка, и добры молодцы вернулись на дорогу.

Забрались в конфискованную у Сивки телегу, обыскали короба... И чего тут только не было: золотые женские побрякушки, половецкое оружие, украшенное драгоценными каменьями, заморские ткани и даже (?!!) позолоченная булава краинского гетмана. Этот трофей Урки вызвал у княжеских племянников некоторое недоумение, поскольку о пропаже данной необычайно ценной вещи заявлено не было. Стало быть, краинцы еще не в курсе. Вот так дела!

Перебрав ворованный скарб, добры молодцы отыскали свои ратные доспехи, облачились в них и весело покатили к Разлив-переправе.

Но спокойно доехать до речки им не удалось.

В лесу раздался пронзительный свист, в ответ заухала сова, и на растерянно раззявивших рты княжьих племянников упала сверху огромная крепкая сетка.

Отчаянно ругаясь, добры молодцы кубарем свалились на дно экспроприированной телеги. Побарахтались там, еще больше запутавшись, а затем в ужасе уставились на вынырнувших из леса, словно привидения, семерых ладных незнакомцев во всем черном.

- Семь Семенов! - жалобно просипел Гришка. - Романтики вольных расейских дорог.

- Все, - отозвался Тихон, - теперь уж нам точно звездец...

Бесшумно окружив остановившуюся телегу, Семены молча разглядывали спутанных по рукам и ногам дружинников сквозь узкие прорези своих черных тряпичных масок.

* * *

- А вот еще такое послушайте! - все не унимался вошедший в поэтический раж пиит. - Гм... как вам это...

Муза парит предо мной.

От счастья мыслю тупо,

Нет крыльев у ней за спиной,

Зато есть метла и ступа...

- Такты че, и с Бабой Ягой тоже? - неприлично заржал Муромец.

- Илья, - Колупаев укоризненно покачал головой, - как тебе не стыдно!

- Ничего-ничего, я к подобным шуточкам давно привык, - совсем не обиделся Лука. - Обо мне такого на Руси понавыдумывали, что иногда и самого оторопь берет. Бездельников у нас много. Ведь все беды от этого. Всем все лень, всем на все наплевать. Мой нужник с краю, ничего не знаю. Вот от ентого самого безделья и выдумывают сами не зная что.

- Дык и что же они выдумывают...

- Да разное... Что я, например, на самом деле не русич, а арап, или эфиоп, как кому нравится. Что, мол, на дуэли с одним иноземцем дрался из-за дуры одной и был ранен в живот, а потом наутро помер. Да разве обо мне только брешут? Один вот мечтатель домечтался до того, что его печь стала по Руси возить и все за него само собой делалось. Другой вот дрых тридцать три года, а пока он дрых, ратные подвиги сами собой совершаться стали. Проснулся... а тут и почет, и слава, все, так сказать, горяченькое, прямо в руки...

- Ты на кого это, жеребец сельский, намекаешь?!! - леденящим тоном поинтересовался Муромец, доставая из ножен булатный меч. - Сейчас я тебя твоего орудия труда лишу!

- Какого орудия труда? - испугался пиит.

- Языка! - ответил Илья и двинул юношу рукоятью меча в лоб.

- Эй! - заорал Степан. - А ну прекратить немедленно!

Наверное, и зарезал бы Луку богатырь, коль не диво дивное на небольшой поляне, мимо которой они проезжали, случившееся. Даже Буцефал и тот на месте замер, очумело хлопая губами и тараща круглые аки пятаки глаза.

- Это че? - прошептал Колупаев.

- Дык... - булькнул Муромец.

- Е... - выдохнул Лука.

Прямо посередине небольшой полянки лежало огромное, переливающееся дивным внутренним светом блестящее яйцо. Навряд ли его могла снести даже избушка на курьих ножках, ибо было само яйцо как две избушки, поставленные друг на дружку. Рядом с яйцом суетились непонятные зеленые существа, здорово смахивавшие на чудо-помощничков из волшебного ларца Кощея. Вот только эта их зеленоватость...

- Одно из двух, - произнес Илья, - либо мы совсем недавно пили, либо... они.

Действительно, ежели пили русичи, то все объясняется довольно просто: у них галлюцинации. Ну а ежели пили эти на поляне, то ясно, почему они такие зеленые.

- А может, и мы, и они? - неуверенно предположил пиит.

Деловито снующие по поляне существа на открывших рты русичей никакого внимания не обращали. Заставив яйцо каким-то немыслимым волшебством приподняться над травой, они вырастили из него изяшную лесенку и по очереди исчезли внутри.

- Ну, чтобы из яйца кто-нибудь да вылазил, я не раз видел, - продолжал бормотать себе под нос Муромец. - Но чтобы кто-то в яйцо лез. Это что же... они вылупливаются наоборот?!!

Последний "зеленый" поспешно исчез в яйце, затем оно вздрогнуло и, рванув с места, стремительно унеслось в небо, словно его с силой буцнул расшалившийся великан. И все это в полной тишине!

- Значицца, так, - через пять минут нарушил тягостное молчание Колупаев. - Либо у нас окончательно съехала крыша, либо мы чего-то не знаем, что на Руси тайно от всех творится.

- Второй вариант мне нравится больше первого, - сказал пиит. - Давайте я лучше прочту вам какое-нибудь свое стихотворение, и мы все дружно забудем о случившемся и выкинем его из головы.

- Давай, - вздохнул Степан.

- Дык... - кивнул Муромец.

Ну а что еще оставалось делать?

Не к ведуну же сельскому обращаться: умом, мол, тронулись. Эка невидаль?!! Да с этой болячкой на Руси чуть ли не каждый второй мается.

И пиит радостно прочел:

"Я поэт!" - сказал я гордо,

Даже смело...

Промолчал бы, то б и морда

Уцелела...

- Воистину! - выдохнул кузнец, и в угрюмом молчании они поехали дальше.

К счастью, порешить юношу Илья больше не помышлял.

Конечно, мало приятного, когда приходится время от времени сильно сомневаться в реальности происходящего, а то и в своих умственных способностях. Но ничего не поделаешь, биться над непостижимой загадкой - себе же вредить...

- Башни Хмельграда! - через час объявил Колупаев, указывая на виднеющиеся за деревьями угловатые строения.

Башен было всего лишь две, и цвета они оказались (во всяком случае издалека) довольно мерзкого, зеленого с темным отливом.

- И что, там живут обычные люди? - сильно засомневался в целесообразности их путешествия Лука.

- Не вполне обычные, - ответил кузнец. - Законченные алкоголики и дебоширы. Правит городом некий царь Панек, пьяница и сумасброд. Когда-то давным-давно один могущественный колдун из Средиземья забрел сюда случайно и решил немного с дороги чего покрепче выпить. Но в первой же корчме подгулявшие русичи, обозвав колдуна иудейской мордой, вышвырнули его вон, да еще и ногу сломали.

- Врешь?!! - не поверил Илья.

- Колдун сильно на город этот осерчал, - продолжал Степан, - и наложил на его жителей хмельное проклятие. Сколько те ни пьют, не пьянеют, но не пить никак не могут. Вот такая жуткая история.

- Да ну вас, - махнул рукой пиит и попытался спрыгнуть с телеги.

- Куда?!! - взревел Муромец, хватая юношу за подол женской рубахи. - Ишь ты, умник какой выискался! Думаешь, ратники Осмомысла тебя уже не ищут?

Аргумент оказался веским, так что давать стрекача Лука на время передумал.

На редкость пыльная дорога привела русичей к распахнутым воротам Хмельграда. У ворот там, где должна была бы стоять городская стража, валялся на земле какой-то грязный нищий с дырявой кружкой в руке и вяло отмахивался этой кружкой от летающих над ним мух.

- Не пьянеют, говоришь? - Илья с усмешкой посмотрел на Колупаева.

- Так то местные жители не пьянеют, - пояснил кузнец.

- Дык а енто?

- А енто кто-то из приезжих. Как мы. Что, думаешь, мало желающих в Хмельград попасть? Да от них отбоя нет. Спиртное-то здесь в корчмах подают за бесценок прямо из волшебных бездонных бочек. Просто сейчас не сезон. Многие халявщики в Новгород да в Кипиш подались поприсутствовать, так сказать, при великих событиях.

При упоминании града Новгорода Муромца слегка перекосило. Видно, была еще жива память о давешнем позоре великом.

- Ме-э-э-э... - проблеял с земли нищий, неистово размахивая кружкой.

- Видно, горемычный так и не добрался до Новгорода, - посетовал Колупаев, сочувственно глядя на оборванца. - Лишь городские ворота одолел, а дальше вот скопытился.

Въехали под арку.

- А где же стража?!! - возмутился Илья. - Где дружина ратная, местный воевода, в конце концов?

- Померли от цирроза печени! - пояснил кузнец и вдруг, приведя в остолбенение своих спутников, рывком остановил телегу, соскочил на землю и помчался вон из города.

- Дык че... - тряхнул головой богатырь. - Я что-то не то спросил?

- А я почем знаю? - огрызнулся пиит.

Степан воротился где-то минут через десять. Воротился босиком, неся свои сапоги перекинутыми через плечо.

- Что? - испуганно прокричал ему из телеги Муромец. - Что случилось?!!

- Не идут, стервецы!

- Кто? Сапоги?!!

- Они самые. Великую опасность, видно, чуют, до самой Разлив-переправы едва меня не унесли.

- Дык, может, вернемся? - с надеждой предложил богатырь.

Но кузнец был неумолим, и с плохими предчувствиями на душе они въехали в город.

ГЛАВА 17

Хмельград

Все в этой жизни рано или поздно возвращается на круги своя.

Во всяком случае, свое очередное пленение Гришка с Тихоном восприняли с необычайным мужеством. Привязанные к широченному дубу, княжьи племянники мрачно наблюдали за тем, как Семь Семенов с небывалым азартом грабят телегу Сивки Урки. Все это происходило не на большой дороге, а в тайном лагере разбойников, куда пленных дружинников приволокли с завязанными глазами.

Свои жуткие черные маски разбойники не снимали, и потому у Гришки с Тихоном затеплилась в душе слабенькая надежда, что их все-таки не убьют, а отпустят на свободу. Разбойники разбойниками, но они ведь не законченные душегубы в конце-то концов. Да и кто вообще рискнет такой грех на душу брать, как убийство княжеских дружинников? Да Всеволод Ясно Солнышко даже из-под земли, из Навьего Царства этих Семенов достанет и на кол, аки половцев поганых, живьем посадит. Сии рассуждения, конечно, успокоили братьев, но лишь на время...

Один из разбойников отошел от раскуроченной телеги и не спеша приблизился к пленникам.

- Так это вы Сивку в лесу оприходовали иль просто брошенную телегу на дороге нашли? - спросил Семен. Довольно провокационный вопрос, между прочим.

Окал разбойник прямо как коренной волжанин. Так и вычислить его по особенности речи не составит большого труда.

Который это из семи братьев, оставалось только гадать. Меньшой аль старшой или, быть может, сам атаман? Хотя, по слухам, вожака у Семенов не было. Таким образом, кого бы из них ни поймали, банда все равно бы исправно функционировала.

- Ну что молчите, немые, что ли?

- Ага! - хором подтвердили добры молодцы. Гришка поднапрягся и тут же вспомнил все семь воровских кличек Семенов: Вор, Ювелир, Стрелок, Половец, Глазастый, Изобретатель и, кажется, Знахарь. Настоящий бандитский клан, гильдия и профсоюз в одном лице.

- Немые, значит. - Бандит под маской усмехнулся. - Немые аль идиоты?

- И то и другое, - ответил Тихон.

- Чудно. - Разбойник призадумался. - Хоть Сивка и не из нашей семьи, мы его все же уважаем. Понятное дело, при случае мы бы его, конечно, ограбили. Но он все-таки вор, свой, стало быть. - А вы, лоботрясы, судя по лоснящимся мордам, княжеские дружинники.

- Никак нет, - быстро замотали головами добры молодцы.

- Не врите, я вас насквозь вижу.

"Стало быть, это Глазастый, - догадался Гришка, - худший из братьев!"

- Сивке, судя по всему, вы сделали что-то очень плохое. Возможно, что и порешили рыжего, иначе бы живой он вам свой скарб ни в жисть не отдал. Жаль, жаль одноглазого. Как на балалайке играл, а как пел, ай-яй-яй, какого таланта Русь лишилась.

- Хреново он пел, - огрызнулся Тихон, - и играл плохо, нечего нам тут зубы заговаривать.

- Ага! - обрадовался разбойник. - Стало быть, вы не совсем идиоты. Идиоты так просто Сивку Урку не порешили бы.

- Да не убивали мы его, - заорал Гришка, - бока намяли да отпустили! Очень надо о дрянь всякую мараться.

- Нехорошо врать в вашем положении, - покачал головой Глазастый. - Безнадежное оно у вас, хуже некуда.

- Отчего это безнадежное? - тут же насторожился Тихон.

- Оттого что решили мы вас придать за убийство Сивки Великому Воровскому Трибуналу, судить, ну а затем... м... м... повесить. Кстати, как раз вот на этом самом столетнем дубе.