Чтение 24–й страницы книги ~Танцовщица из Атлантиды~

клянусь, что причина тут естественная, как... как камень, упавший на
голову.

- Но разве и камень падает не по воле богов?

"Перестань спорить, - сказал себе Рейд, - она видит мир совсем
по-другому". - И продолжил:

- Мы не знаем, что суждено Криту. Астерион желает, чтобы его народ
сражался до конца. Эвакуация населения - вот наш способ борьбы.

Лидра молчала; она казалась высеченной из того же мрамора, что и ее
трон.

- Жители материка могут воспользоваться возможностью захватить ваши
города, - говорил рейд. - Мы должны помешать этому. Но все - и легенда, и
то, что я видел и слышал здесь, - заставляет меня сомневаться в Тезее, -
он помолчал. - Потому я и спрашивал, госпожа моя, что за послание он тебе
отправил.

Лидра сохраняла неподвижность, и Рейд подумал, не случилось ли с ней
чего, но она сказала:

- Я поклялась хранить тайну. Ариадна не может нарушить клятву. Но ты
и сам мог бы догадаться, что он... заинтересован в более тесных контактах
с Лабиринтом и надеется на мою помощь.

- Диор говорил мне, госпожа. На этом и нужно сыграть. Затяни
переговоры и задержи его, пока не минует кризис.

- Лидра выслушала тебя, Дункан. Но решать будет Ариадна. Я не скоро
приму тебя вновь.

Вдруг плечи Лидры опустились. Она провела рукой по глазам и
прошептала:

- Нелегко быть Ариадной. Я думала... Я верила, что быть жрицей -
высшее счастье, а верховная жрица живет в вечном сиянии Астериона. А на
деле - бесконечные обряды, одни и те же склоки и интриги, да старухи,
которые живут бесконечно, а девушки приходят и уходят, чтобы стать
невестами...

Она выпрямилась.

- Довольно. Можешь идти. Ни слова о нашей беседе.

На следующий день они снова побывали в своей бухте.

- Искупаемся, - предложила Эрисса, разделась и очутилась в воде
раньше, чем он успел что-нибудь ответить. Волосы ее колыхались на
поверхности воды, тело белело в глубине. - Ты боишься холода?

"К черту", - подумал он и присоединился к ней. Вода и в самом деле
оказалась холодной. Он стал энергично двигаться, чтобы согреться. Эрисса
нырнула, ухватила его за ногу и потянула под воду. Все кончилось смехом и
веселой возней.

Когда они вышли на берег, ветер снова бросил их в дрожь.

- О, я знаю как согреться, - сказала Эрисса и оказалась в его
объятиях. Они легли на плащ. Она улыбнулась: - А у тебя, оказывается, есть
более сильное средство!

- Я... я ничего не могу с собой поделать. О боги, как ты прекрасна!

Она сказала серьезно и доверчиво:

- Ты можешь взять меня, когда захочешь, Дункан.

Он подумал: "Мне сорок лет, а ей семнадцать. Я американец, а она
критянка. Я из атомного века, а она из бронзового. Я женат, у меня дети, а
она девственница. Я старый дурак, а она - весна, небывалая и
неповторимая...".

- Тебе это принесет вред? - кое-как выговорил он.

- А что может быть лучше? - она прижалась к нему.

- Нет, серьезно, ведь у тебя будут неприятности?

- Ну... я посвящена лишь наполовину, пока я здесь как танцовщица...
Но мне все равно.

- Зато мне не все равно. Оденься-ка.

"Нам нужно выжить, - подумал он. - Выжить и убедиться, что ее страна
уцелела. В таком случае - останусь ли я здесь? А если не удастся - смогу
ли взять ее с собой?".

Одевшись, она прижалась к его плечу. Тонкие пальцы перебирали его
бороду.

- Ты всегда задумчив, всегда печален, - сказала она.

- Потому что я знаю будущее, - сказал он, боясь произнести лишнее, -
и это знание причиняет мне боль.

- Бедный мой любимый бог! Ведь ты бог, не отрицай. Неужели все
несчастья ты обречен пережить дважды? А счастье? Посмотри - небо синее,
трава зеленая, песок прогрет солнцем, под рукой кувшин, полный вина...
Нет, я сама подам его тебе, я хочу, чтобы ты обнимал меня, положи руку вот
сюда...

По мере того, как шла работа, приходилось идти на многочисленные
уступки - частью из-за кефтских суеверий, частью из-за несовершенства
здешних ремесел. Рейд обнаружил, что в гидродинамике он смыслит не так уж
много. Результат получился хуже, чем он ожидал, - корабль был не так
удобен, а главное - не так анахроничен, как это требовалось.

Однако и то, что вышло, было значительным достижением: судно примерно
80 футов длиной, со стройным корпусом. Посередине шла приподнятая палуба,
под ней - скамьи для гребцов. Нос-таран, сделанный из массивного бревна и
окованный бронзой, выступал над ватерлинией. Руль такой, как положено. По
мачте на корме и на носу. По настоянию Сарпедона, вполне резонному, мачты
сделали короткими и съемными - из-за низких бортов, небольшого количества
балласта и для устойчивости при столкновении кораблей. Рейд сумел
сэкономить на парусине, применив гафели. Впрочем, минойская ткань быстро
вытягивалась, впитывала влагу и не могла соперничать с настоящей парусиной
или дакроном.

Команда на удивление быстро научилась управляться с новыми снастями,
в пробные рейсы выходили почти ежедневно. Команду составили три десятка
молодых парней - веселых, добродушных, открытых всем новому, стремящихся
быстрее овладеть морским делом. Рейд-конструктор сделал свое дело и обычно
оставался на берегу с Эриссой. Время летело для них незаметно. А один из
его моряков, стройных красавец из хорошей семьи, который не сводил глаз с
Эриссы, звался Дагоном.

Эрисса поднялась на борт вместе с Рейдом, чтобы участвовать в
последнем испытании. После того, как испробуют таран, судно будет
официально признано. Губернатор выделил для этого старый, не подлежащий
ремонту корабль. Вести его вызвались честолюбивые юноши и скептически
настроенные морские волки. Следом шлю лодки - подбирать тех, кто окажется
в воде.

День был солнечный, густой черный столб, который возвышался над
вулканом уже постоянно, склонялся на ветру. Вверху летели журавли,
предвестники весны - направлялись из Египта домой, на север. Новый корабль
чуть покачивался. На боках его были красные и синие полосы, на парусах
изображения дельфинов. Шумело море, скрипели доски, ветер пел в снастях.

Эрисса, стоявшая вместе с Рейдом на верхней палубе, схватила его за
руку. Волосы ее растрепало ветром.

- Гляди! - радостно закричала она, когда их корабль поравнялся с
судном соперников, которые шли на веслах, так как не могли использовать
боковой ветер.

- Хватит юлить, покажите, на что вы годитесь! - крикнул капитан
другого корабля.

- Надо начинать, - сказал Рейд Сарпедону. - Мы убедились, что взять
на абордаж они нас не смогут.

Оба были взволнованы. На скамьях гребцов тоже поднялся шум.
Остановившись, корабль опустил паруса и пошел на веслах. Корабль-мишень
тоже маневрировал: моряки знали, чего можно ожидать при столкновении.
Корпус будет сокрушен заодно с ребрами зазевавшихся гребцов.

Рейд прошел на корму к рулевому.

- Ты все запомнил? - спросил он. - Целься в середину, но не прямо, а
под углом. Иначе мы зацепимся за него. А нужно ударить и отойти.

- Как бык, боднувший медведя, - вставила Эрисса.

- Да не будет это для тебя дурным предзнаменованием, сестра, -
отозвался рулевой.

- Боги не допустят, - крикнул снизу сидевший на весле Дагон. Рейд
видел, как прекрасно сложен этот юноша. Ну что ж, сам он тоже в хорошей
форме. И Эрисса держит за руку его.

Корабль быстро набирал скорость. Неожиданно цель оказалась совсем
рядом. Как и полагалось, соперники старались избежать столкновения. Но
оснастка и устройство нового корабля были столь совершенны, что уйти от
него на веслах было невозможно.

Люди Рейда часто отрабатывали этот маневр на сети, укрепленной на
жердях. Весла с внутренней стороны взлетели вверх, с другой - продолжали
работать. Удар был более бесшумным и мягким, чем ожидалось. Отход прошел
негладко - сказалось отсутствие практики, но когда отошли, галера-мишень
опрокинулась кверху килем. Ненагруженная, она не могла затонуть, но волны
быстро разобьют ее на куски.

Победители радостно кричали. Побежденным было не до того: они вплавь
добирались до лодок. Рейд и Сарпедон внимательно осмотрели свое детище.

- Никаких повреждений нет, - объявил мастер. - Этот корабль может в
одиночку потопить целый флот! - он обнял американца. - О боги, ты сам не
знаешь, что ты сотворил!

Эрисса была тут же. "Да, ты бог!" - воскликнула она. Не смея
поцеловать его на людях, она склонилась и обняла колени Дункана.

Атлантида снова готовилась к празднику - на этот раз великому.
Воскресал Астерион, чтобы оживить Вселенную.

Сначала ему полагалось умереть и быть оплаканным. За сорок дней до
весеннего равноденствия кефту покрывали жертвенники материей, запечатывали