Чтение 24–й страницы книги ~Врата Иврел~

чего он заключил, что эта остановка может быть долгой. Он последовал ее
примеру и тоже соскочил с седла. Тем временем она повернулась и пошла
вдоль долины, и он не думал, что ему следовало сопровождать ее. Поэтому он
уселся на выступ скалы и стал ждать, всматриваясь в раскинувшееся перед
ним пространство. В его голове вновь возникали картины, где тысячи
всадников неслись по долине серым весенним утром, которое затягивало
долину туманом, а люди и лошади двигались подобно призракам в туманной
мгле, и ветер, сильный ветер, как она говорила, втягивал туман, словно дым
в дымоход.

Но в это утро над долиной висели низкие облака, светило зимнее
солнце, а внизу были отчетливо видны трава и деревья. Прошедшая сотня лет
залечила все шрамы, которые когда-то были оставлены здесь, и теперь никто
не мог даже предположить что за трагедия здесь разыгралась.

Моргейн все еще не возвращалась. Он ждал уже долго, и его охватило
беспокойство. Наконец он решительно поднялся и пошел в ее сторону по
гребню холма. Он вздохнул с облегчением, когда через некоторое время нашел
ее там. Она стояла на холме и неподвижно смотрела на долину. Какое-то
время он не отваживался приблизиться к ней, но потом решил, что должен это
сделать, потому что долина Айрен не то место, где можно позволить
находиться одному: здесь могут быть и дикие звери, и не менее дикие люди.

- Лио, - позвал он ее и начал приближаться. Тогда она повернулась и
пошла ему навстречу, и уже вместе они вернулись туда, где оставили
лошадей. Там она вновь привязала меч к седлу Сиптаха, взяла в руки повод и
замерла, глядя на долину.

- Вейни, - сказала она, - Вейни, я устала.

- Госпожа? - спросил он, и первая его мысль была о том, что она хочет
остановиться здесь надолго, а ему не хотелось сейчас даже думать об этом.
Но когда она взглянула на него, то он понял, что она говорила совсем о
другой усталости.

- Я боюсь, - обратилась она к нему. - Я осталась одна, Вейни. И у
меня нет больше ни благородства, ни жизненных сил. Вот здесь, - она
протянула руку в направлении долины, - вот здесь я оставила их и поскакала
дальше, по краю склона, - она указала в направлении скалы, густо поросшей
деревьями, - и вон с того дальнего места я наблюдала гибель армии.
Когда-то я и мои товарищи составляли сотню самых сильных и отчаянных
людей, но с годами нас становилось все меньше и меньше, и вот теперь я
осталась совсем одна. Я начинаю понимать тех, кого называют кваджлинами.
Когда необходимо сохранить свою жизнь, то человек оказывается на грани
своих возможностей, теряет и честь и мужество, подчиняясь только одному
инстинкту - необходимости выживания.

Тогда он неожиданно начал понимать страхи, охватившие ее. Он
почувствовал в ней что-то сходное с Лиллом, когда тот тоже хотел что-то
получить от него. Он больше не хотел слушать ее откровения, от которых
возникал лишь устрашающий кошмар, от того, что правда сталкивала его с
невообразимыми вещами, смысл которых все время ускользал от него или
попросту был закрыт.

- Я могла тебя убить, - сказала она, - просто из-за паники. Меня
очень легко напугать, теперь ты видишь это, и к тому же я бываю не
очень-то рассудительна и склонна к риску. Но единственный мой
безнравственный поступок заключается в том, что я по-прежнему верю тебе,
после того как пыталась лишить тебя жизни. Как видишь, у меня совсем не
осталось такой роскоши, как добродетель.

- Я не совсем понимаю тебя, - сказал он.

- Я надеюсь, что это и к лучшему.

- Что же ты в таком случае хочешь от меня?

- Чтобы ты и дальше придерживался своей клятвы.

Она вскочила в седло, подождала, когда запрыгнет он, и затем
поскакала, намереваясь объехать долину по склону, в точности повторив
путь, который она проделала в день сражения.

Сейчас ее состояние было на грани безумия, и о рассудке говорить не
приходилось. Он все больше проникался этим. К тому же она продолжала
бояться его, потому что он, как ей казалось, подвергаясь смертельной
опасности, продолжал вести себя спокойно и даже по-дружески по отношению к
ней, как будто ничего и не произошло.

Путешествие вокруг долины оказалось долгим, им даже пришлось
несколько раз остановиться для отдыха. Солнце тем временем прошло через
зенит, а облака начали собираться в плотную темную завесу вокруг конуса
Иврел, предвещая бурю, настоящий северный ураган, похожий на те, которые
иногда можно было наблюдать в землях к северу от Корис и которые либо
обрушивали потоки снега в долины, либо, что было чаще всего, приносили
ледяной холод, от которого трескались деревья и погибали люди и звери.

Ураган уже приближался, разбрасывая вокруг них первые, еще редкие,
заряды дождя со снегом.

Постепенно становилось все темнее. Они решили сделать последнюю
остановку перед тем как двинуться непосредственно в сторону Иврел.

А опасность тем временем уже обрушилась на них. Пока что единственным
предупреждением о ней было беспокойное поведение лошадей: Сиптах тяжело
дышал и иногда негромко ржал вместе с черным конем. Они остановились,
чтобы, затаившись на мгновенье, прислушаться. В этот момент Вейни, уже
наполовину спустившийся с седла, вновь вскочил в него, выхватил меч и
резким движением опустил его на смутные очертания бесформенных теней,
которые неожиданно набросились на них из лесной тьмы, окутавшей
пространство между скалами. Скорее всего, это были люди Хеймура, одетые в
звериные шкуры. Те, которые находились уже рядом с ними, были пешие, но за
ними можно было различить и всадников. Их было пятеро, вырвавшихся из
темноты, которые первыми столкнулись с оружием Моргейн, которая
защищалась, не делая различий между людьми и лошадьми. Отброшенные назад,
они устремились к нижнему повороту дороги. Склон холма защитил их, и они
вновь были на ногах, расплывающиеся в туманной мгле, темные фигуры,
которые было трудно даже принять за людей.

Ножи засверкали, как только эта дикая орда вновь приблизилась к ним,
нацеливаясь на ноги и животы лошадей, которые понеслись, пришпоренные
седоками, заставлявшими их сделать этот последний рывок для их же
спасения. Моргейн закричала и ударила одного из нападавших в лицо, свалив
его на землю. Вейни еще раз пришпорил Черного, и тот со всех ног поскакал
в сторону Сиптаха, пристраиваясь сзади и не отступая от него ни на шаг.

В подобной свалке бесполезно было надеяться на благополучный исход, и
поэтому самым лучшим было все-таки бегство. Вейни оценил это решение
Моргейн, которое она приняла, возможно, инстинктивно, подчиняясь первому
импульсу надвигающейся опасности. Вейни сделал то же самое, и они
поскакали, надеясь только на выносливость лошадей. У него самого сердце
уже подкатывало к горлу, не столько от быстрой скачки, сколько от ощущения
погони, которая теперь преследовала их по скалистому склону. Казалось, что
на всех малоизвестных им дорогах, среди которых была и та, где скакали
они, направляясь к узкому ущелью, ведущему на запад от Айрен, мелькали
размытые тени.

Но неожиданно, с запада, прямо перед ними, появились всадники,
вынырнувшие из узких складок между холмов. Они вытягивались дугой,
преграждая им путь и заставляя повернуть назад.

Моргейн хотела чуть развернуться и попытаться объехать дугу всадников
прежде, чем они полностью отрежут их от дороги на север, заставляя
вернуться назад, в Айрен, к засаде, которая была за их спиной. Сиптах уже
еле бежал и начинал спотыкаться. Путь вперед был закрыт. Тогда она
отпустила поводья и взялась за оружие, а Вейни придерживал рвущегося
вперед Черного, чтобы быть все время рядом с ней, и обнажил меч, собираясь
защищать ее слева.

Теперь всадники, окружавшие их со всех сторон, начали приближаться,
стягивая кольцо.

- Лошади выдохлись, - сказал Вейни. - Госпожа, мне кажется, что нам
придется умереть здесь.

- У меня нет намерения делать это, - сказала она. - Стой недалеко от
меня, илин. Только не переступай пространство впереди меня и старайся быть
все время на одной со мной линии.

И в этот момент ему показалось, что он узнал крапчатую низкорослую
лошадь одного из всадников, который был немного впереди остальных и
командовал приближающейся к ним цепью. Под ним была лошадь с белой звездой
на лбу, именно такая, какую и ожидал увидеть Вейни.

Эти всадники были явно из земли Моридж. Их часто можно было встретить
на подступах к Элис Кейдж или даже внутри границ Хеймура, особенно в те
периоды, когда силы Хеймура или Кайя досаждали им.

Он перехватил ее руку, на что сразу последовал яростный взгляд,
полный злобы и подозрения. Ужас начинал охватывать ее.

- Это Моридж, - пояснил он ей, и в его словах чувствовалась явная
просьба. - Мой род - Нхи. Поэтому прошу тебя, госпожа, не отнимай у них
жизнь. Мой отец - их предводитель. Он злопамятный человек, но он же
человек достаточно честный, чтобы не нарушать Закон. А Закон илина
говорит, что мой грех и мое преступление никак не затрагивают ни тебя, ни
твоих дел. У Мориджа и у тебя нет кровной вражды. Ну, пожалуйста, госпожа,
не отнимай у них жизнь.

Она раздумывала. Но ему хотелось спорить с ней, а главное, она должна
была знать о том, почему он так возражал ей. Если им придется скакать еще,
отрываясь от погони, то их лошади окончательно упадут и им не удастся
спастись бегством, а если они и оторвутся сейчас, то на севере их могут
встретить новые силы, уже из Хеймура, и финал может быть тот же самый.
Здесь же была вероятность получить хотя бы убежище, если не хороший прием.
И в конце концов она опустила свою руку.

- Пусть же это будет на твоей совести, - произнесла она свистящим
шепотом. - На твоей совести, если только ты обманываешь меня.

- Сохранить собственную душу я должен согласно клятве, - сказал он,
потрясенный ее словами. - И ты должна бы уже понять это за время нашего