сухожилия ног. Когда он движется вокруг горна, ноги бессильно тащатся за
ним, он подтягивается на руках, перемещаясь с места на место. Высокие
сидения, груды дров и скамьи расставлены вокруг в видимом беспорядке, но
на самом деле, как он начинает понимать, это опоры для его передвижения,
чтобы он смог переходить от одного места работы на другое. Он может
опираться на ноги, стоять, словно балансируя на ходулях, но от бедра до
икр нет силы, нет напряжения, нет движения. И колени тупо болят.
крошечная, как муравей в этом полутемном, заполненном дымом зале, как
мышь, выглядывающая из-под стенной панели. Это Торвин! Нет, не Торвин,
человек меньше ростом, стройнее, с длинным лицом с резким выражением,
подчеркнутым редеющими волосами, уходящими назад со лба. Но одет он как
Торвин, весь в белом, вокруг шеи ягоды рябины. И выражение похожее,
задумчивое, крайне заинтересованное, но есть в нем осторожность и
опасения. Маленький человек пытается заговорить с ним.
владениях Волунда? Как ты попал сюда, как нашел Путь?
Он опускает колесо в ведро с водой и начинает готовить новую работу. Три
быстрых удара, поворот, еще три удара, и что-то сверкающее отправляется в
ведро с водой, а на наковальне немедленно появляется новое. Шеф не знает,
что он делает, но эта работа наполняет его возбуждением и огромной
нетерпеливой радостью, как у человека, которого освобождают из заключения,
но он не хочет, чтобы тюремщик видел его радость.
самая высокая, та, что с копьем. Человек-мышь тоже видит это и ныряет в
тень, теперь он едва заметен.
смотрит на него с лица, похожего на лезвие топора: прямой нос, выступающий
подбородок, острая седая борода, широкие-широкие скулы. По сравнению с
этим лицом лицо Айвара кажется понятным, постижимым, легким, на том лице
только человеческие страсти: зависть, ненависть, жестокость. А это совсем
другое: стоит только прикоснуться к мыслям за этой маской, и - Шеф знает -
любой человек сойдет с ума.
начал ее хорошо. Молись, чтобы я не призвал тебя слишком скоро на встречу.
собственной безрассудной смелостью.
девушка, которая ищет возлюбленного. Даже сейчас он, серый свирепый волк,
смотрит в двери Асгарда.
и инструментами, над скамьями и ведрами, над всей кузницей, смахивает их,
как человек смахивает шелуху орехов с одеяла. Шеф чувствует, как взлетает
в воздух, вертится, передник с него спадает, и последнее, что он видит:
маленький человек из своего укрытия смотрит на него, запоминает.
поляну. Но солнце передвинулось, теперь он в тени, ему холодно и страшно.
в кустах, звуки борьбы, возглас женщины, которой рукой зажали рот.
поднялись люди, схватили его, словно сжали руки судьбы. И повели к
гадгедлару Мюртачу, у которого на лице свежий шрам и выражение сдержанной
ярости.
бежать, не останавливаясь, не пытаться взять женщину Айвара. Но горячий
член не знает удержу. Скоро он остынет.
плечи. Схватили ли ее тоже? Как их отыскали? Может, они оставили след?
дрался, пытался вырваться, вовлек в борьбу всех викингов. Это смех
англичанина. Его сводного брата. Альфгара.
лагеря, Шеф был близок к беспамятству. Прежде всего он был совершенно
истощен. К тому же испытал шок от вторичного пленения. Викинги по дороге
назад обращались с ним грубо, связали руки, пинали, гнали по лесу, все
время настороженно ожидая возможной стычки с другими англичанами. Потом,
когда они вышли на луг и увидели товарищей, которые ловили уцелевших
лошадей, в грубом торжестве снова и снова сбивали пленника с ног. Они
очень испугались. У них всего один трофей для Айвара, и они опасались
последствий. Смутно, сквозь усталость и ужас, Шеф понимал, что они склонны
отыграться на нем за свои страхи и унижения. Но прежде чем он смог об этом
подумать, его втолкнули в загон и избили до потери сознания.
середине утра. Большую часть длинного теплого дня поздней осени он
пролежал без сознания. Когда наконец он открыл залитые кровью глаза, все
тело его болело, онемело, но он больше не устал и не чувствовал
головокружения. Но промерз до костей, рот пересох от жажды, он ослабел от
голода - и испытывал смертельный страх. Вечером он начал осматриваться в
поисках возможности для освобождения или бегства. Ничего не увидел.
Железные кольца на ногах привязаны к прочным колышкам. Руки связаны
впереди. Он мог бы со временем вывернуть эти колышки или прогрызть кожаную
веревку на руках, но малейшее движение вызывало рычание и пинок ближайшего
стражника. Шеф понял, что пленников почти не осталось. В суматохе ночного
нападения почти все рабы, захваченные во время кампании, разбежались и
исчезли, унеся с собой прибыль викингов. Только несколько вторично
пойманных и связанных, как он сам, пленников виднелись в загоне.
Эдмунда, которые сражались до последнего мгновения в попытке уничтожить
Рагнарсонов и лишить армию викингов руководства. Все ранены, многие
тяжело. Они ожидали смерти и в ожидании негромко разговаривали. В основном
сожалели, что не удалось в первые минуты после прорыва одолеть врагов. Но
они говорили, что нельзя было и думать, что им удастся прорваться к самому
сердцу Великой Армии без сопротивления. Они хорошо справились: сожгли
корабли, перебили экипажи.
телах убитых. И не будем жалеть о своей смерти.
тишине один из товарищей воина, говоря с трудом: у него было пробито
легкое. Все серьезно закивали, и глаза их устремились к углу загона.
Эдмунду. Он вспомнил, как король подошел к нему, разговаривал с ним - с
нищим, с троллом, с рабом, с ребенком, не помнящим отца, - и вот король
просил его отойти в сторону. Если бы он послушался, англичане могли бы
победить в ту ночь. И ему не пришлось бы предстать перед гневом Айвара.
Шеф помнил, что говорили викинги о том, как с ним поступит Айвар. Вспомнил
парня-проводника, который показывал ему эти самые загоны и рассказывал,
как Айвар обходится с теми, кто встает у него на пути. А он, Шеф, отобрал
у Айвара женщину. Взял ее, чувственно, физически овладел, превратил
девушку в женщину. Что с ней случилось? Ее не привели с ним назад. Кто-то
увел ее. Но он не мог по-настоящему тревожиться о ней. Слишком близка
собственная судьба. И больше страха смерти, больше стыда предательства -
ужас перед Айваром. И снова и снова на протяжении ночи Шеф думал: если бы
только я мог сейчас умереть от холода. Он не хотел дожить до утра.
оцепенения. Шеф сел, прежде всего ощутив сухой распухший язык во рту.
Вокруг стражники разрезали веревки, вытаскивали тела: некоторым повезло, и
желание Шефа для них ночью исполнилось. Перед ним на корточках сидел
человек, маленькая худая фигура, в грязной, в пятнах крови рубашке,
человек с очень усталым лицом. Это Хунд. Он держал кувшин с водой.
Несколько минут Шеф ни о чем другом не мог думать, а Хунд осторожно, со
многими мучительными паузами давал ему по глотку за раз. Только когда он
ощутил благословенную наполненность водой по горло и мог позволить себе
роскошь прополоскать рот и сплюнуть воду на землю, Шеф понял, что Хунд
что-то говорит ему.
схватили до этого.
нем: в лесу полно других беженцев.
они договорились. Они получили меня, а он ее. А может, он просто захватил
ее, пока они были заняты мной. Их было мало, и они не захотели рисковать и
преследовать его. После испытанного ночью страха.
Херберт Фрэнк
Андреев Николай
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Бажанов Олег
Пехов Алексей