Чтение 24–й страницы книги ~Уолдо~

- Все так делают. Но вы застали меня в врасплох.

- О, это неважно. Вы не должны носить их дома. А где док?

- Уехал на день. А вы их не носите? Мне кажется мои медсестры носят
их всегда.

- Да, все так и делают - но нет никаких законов, чтобы заставлять
вас.

- Тогда я буду их носить. Но не скажу, чтобы они мне нравились. они
кажутся мертвыми, как пара выключенных уолдиков. Но я хочу научиться
этому.

- Научиться носить обувь?

- Действовать как все люди. Это в самом деле довольно сложно, -
серьезно сказал он.

Стивенс ощутил неожиданное понимание, прилив симпатии к этому
человеку без прошлого и без друзей. Это должно быть необычно и странно для
него. Он ощутил импульс исповедоваться в некоторых своих мыслях
относительно Уолдо. - Вы ведь теперь действительно сильный.

Уолдо счастливо улыбнулся. - С каждым днем все сильнее. Я выжал
двести фунтов сегодня утром. И посмотрите, сколько жира я сбросил.

- Вы отлично выглядите, правда. Интересная вещь, с тех пор как я
впервые вас увидел, я мечтал, чтобы вы были сильным как обычный человек.

- В самом деле? Почему?

- Ну... я думаю, вы согласитесь, что вы изъяснялись со мной в
удивительно ядовитом тоне, и это было не раз. Вы все время раздражали
меня. Я хотел, чтобы вы были сильным. и я мог вытрясти из вас душу.

Уолдо ходил взад-вперед, привыкая к туфлям. Он остановился и
посмотрел на Стивенса. Он выглядел достаточно озадаченным. - Вы имеете в
виду, что хотели драться со мной на кулаках?

- Точно. Вы разговаривали со мной так, как человек не имеет права
разговаривать, если он не готов подкрепить слова кулаками. Если бы вы не
были инвалидом, я бы поколотил вас один, о!.. сколько угодно раз.

Уолдо, казалось, боролся с новой идеей. - Я думаю, что понимаю, -
тихо сказал он. - Ладно, хорошо. - С этими словами он, широко
размахнувшись, нанес мощный удар. Стивенс менее всего ожидал этого; удар
застал его врасплох; Он упал, потеряв сознание.

Придя в себя, он обнаружил, что сидит в кресле. Уолдо тряс его. - Это
было неправильно? - с тревогой спрашивал он.

- Чем вы меня ударили?

- Своей рукой. Это было неправильно? Вы не этого хотели?

- Не этого ли я... - У него перед глазами еще проскакивали искры, но
ситуация начала его веселить.

- Послушайте, это что, вы сами придумали, как правильно начинать
драку?

- А что не так?

Стивенс пытался объяснить ему этикет кулачного боя у современных
американцев. Уолдо казался озадаченным, но в конце концов кивнул.

- Я понял. Сначала нужно предупредить другого человека. Хорошо...
поднимайтесь, и мы это сделаем.

- Полегче, полегче! Подождите минуту. Вы никогда не дадите мне
закончить то, о чем я говорил. Я был сердит на вас, но больше этого нет.
Именно это я пытался вам сказать. Ох, вы были совершенно невыносимы, в
этом нет сомнения. Но вы не могли этого избежать.

- Я не хочу быть отталкивающим, - серьезно сказал Уолдо.

- Я знаю это, и вы совсем не такой. Теперь, когда вы сильны, вы мне
нравитесь куда больше.

- В самом деле?

- Да. Но больше не практикуйтесь на мне в этих ваших тумаках.

- Не буду. Но мне непонятно. И, знаете ли, доктор Стивенс...

- Зовите меня Джим.

- Джим. Очень трудно понять, что люди от тебя ждут. Я в этом почти не
разбираюсь. Взять хотя бы отрыжку: я не знал, что нельзя рыгать, когда
вокруг люди. Мне это казалось обыкновенным. Но дядя Гус говорит, что это
не так.

Стивенс пытался объяснить ему это - не слишком хорошо, впрочем, так
как понял, что Уолдо почти совсем не имеет представления, даже
теоретического, как вести себя в обществе. У него не было даже концепции
сложности нравов, взятой из беллетристики, так как он практически не читал
таковой. Он прекратил читать рассказы еще в детстве, поскольку у него
отсутствовал жизненный опыт, необходимый для восприятия художественной
литературы.

Богатый, могущественный, гений механики, он все еще нуждался в
посещении детского сада.

- Ты мне здорово помог, Джим. Ты объясняешь все куда лучше, чем дядя
Гус. Давай я найму тебя, чтобы ты учил меня мало опыта в этом, - предложил
Уолдо.

Стивенс подавил легкое чувство досады.

- Извини. У меня есть работа, которой я занимаюсь.

- О, это не проблема. Я заплачу тебе больше, чем они. Ты можешь сам
назвать свою зарплату. Это сделка.

Стивенс глубоко вдохнул и выдохнул.

- Ты не понимаешь. Я инженер и не нанимаюсь в слуги. Ты не можешь
нанять меня. Да, я помогу тебе, чем смогу, но я не возьму за это деньги.

- А что не так с получением денег?

Стивенс подумал, что вопрос поставлен неправильно. В таком виде на
него невозможно было ответить. Он пустился в долгие и нудные рассуждения о
профессиональном и деловом общении. Учитель из него был действительно
никудышный, и Уолдо скоро запутался.

- Я боюсь, что не понимаю. Но, послушай, ты не мог бы меня научить,
как вести себя с девушками? Дядя Гус говорит, что не отважится привести
меня в компанию.

- Хорошо, я попробую. Я обязательно попробую. Но, Уолдо, я приехал,
чтобы обсудить с тобой кое-какие проблемы, с которыми мы столкнулись на
станции. Насчет этой теории двух миров, о которой ты мне говорил...

- Это не теория, это факт.

- Хорошо. Я хотел бы знать, когда ты думаешь вернуться в Свободное
Владение и продолжить исследования? Нам нужна некоторая помощь.

- Вернуться в Свободное Владение? Я об этом даже не думал. Я не
собираюсь продолжать исследования.

- Не собираешься? Но, боже мой, ты не закончил и половины намеченных
исследований!

- Их могут провести твои ребята. Я, конечно, помогу предложениями.

- Ладно... может быть, нам удастся заинтересовать Грэмпса Шнайдера...
- неуверенно сказал Стивенс.

- Я бы тебе не советовал, - отозвался Уолдо. - Я покажу тебе письмо,
которое он мне прислал. - Он поднялся и сходил за письмом. - Вот.

Стивенс просмотрел его.

"...ваше великодушное предложение принять вашу долю в новом
энергетическом проекте, я благодарю, но, честно говоря, меня не интересуют
подобные вещи, и я посчитал бы ответственность обузой. Что касается
известия о вновь обретенной вами силе, то я рад, но не удивлен. Энергия
Другого Мира принадлежит тому, кто ее потребует...

И так далее. Все это было написано четким спенсеровым почерком,
немного прыгающим; риторика не содержала ни одного разговорного выражения,
которые употреблял Шнайдер.

- Гм-м... я думаю, что понял, о чем ты говорил.

- Я думаю, - серьезно сказал Уолдо, - что наши манипуляции с
приборами кажутся ему довольно детскими.

- Думаю, что так. Скажи, что ты сам собираешься делать?

- Я? Точно не знаю. Но я скажу тебе одно: я собираюсь развлечься. Я
намерен хорошенько развлечься. Я только начинаю понимать, как здорово быть
человеком!

Его костюмер застегнул другую туфлю.

- Рассказать вам, почему я занялся танцами - это очень длинная
история, - продолжил он.

- Меня интересуют подробности.

- Звонят из госпиталя, - сказал кто-то в костюмерной.

- Скажите им, что я скоро там буду. Полагаю, что вы придете завтра,
во второй половине дня? - сказал он женщине-репортеру. - Вы сможете?

- Да.

К нему через окружавшую его толпу проталкивался человек. Уолдо поймал
его взгляд.

- Привет, Стенли. Рад тебя видеть.

- Привет, Уолдо, - Глизон вытащил из-под накидки какие-то бумаги и
бросил их на колени танцору.

- Сам привез это. Хотел еще раз посмотреть твою постановку.

- Нравится?

- Отлично.

Уолдо улыбнулся и взял бумаги.

- Где пунктир для подписи?

- Лучше прочитай сначала, - предостерег его Глизон.

- Ой, черт, нет. Если это устраивает тебя, то это устраивает и меня.
Одолжишь свою ручку?

Озабоченный маленький человек протолкнулся к ним.

- Насчет той записи, Уолдо...

- Мы обсуждали это, - решительно сказал Уолдо. - Я выступаю только
перед зрителями.

- Мы совместим ее с бенефисом Теплой Весны.

- Это меняет дело. О'кей.

- Пока вы здесь, взгляните на этот макет.