принцип любого воинского искусства: выжить или не выжить в схватке - это
последнее испытание любой системы, урока или техники.
оказывали большого сопротивления металлическому лезвию. Меткость и
скорость значили больше, чем сила; при всей своей мягкой массе Дарки
двигались быстро. Но Сейя не предупредила, что Дарки воняют гнилой кровью,
и не сказала, как отрубленные куски корчатся, ползают и забрызгивают при
распаде все человеческой кровью и черноватой жидкостью.
смерти, бегства и боя. Еще она заметила, что нападать не так страшно, как
обороняться, и что неважно, сколь мало ты ел или спал в последние двое
суток, ты всегда можешь сражаться за свою жизнь.
оборванными добровольцами в домотканой одежде. Она бежала вместе с бойцами
через леса, как в стае волков, собирая потерявшихся испуганных беглецов и
сопровождая их назад в Карст. Холодная энергия упоения битвой наполнила ее
огнем и вытеснила слабость и страх.
полсотни беженцев. Они обступали их неплотной цепью и давали факелы всем,
кто мог их нести; большинство пыталось взять имущество, деньги и еду, в
основном это были женщины, несшие на руках детей. В третий раз за ночь они
двинулись обратно в Карст. Леса и небо были совсем черными, темные деревья
бились на ветру. Отовсюду доносились крики и вой. Это была картина Дантова
ада, освещенная неверным светом факелов.
материализующегося в черном воздухе, внезапно растекающегося слюнявыми
крыльями и ударяющего шипастым хвостом. Она шагнула вперед и, чувствуя
справа от себя Сейю, взмахнула что было силы мечом. Потом со всех сторон
надвинулся ветер и огонь, она уже рубила вслепую. Беглецы за ее спиной
жались ближе друг к другу, как овцы; дети визжали, мужчины кричали.
Искромсанные клочья распадающейся протоплазмы скользили по земле, как
полумертвые земноводные. Она увидела, как человек слева неловко повалился
на колени, высохший, белый и весь забрызганный кровью, словно Тьма
окрасила его розовым, как огромная хлюпающая воздушная капля. Волна за
волной мрак продолжал изливаться из леса.
Теперь нам придется защищать город.
бури, наверху, раздался крик:
стенами?
ветры дули им вслед, как дыхание какой-то невыразимой бездны... Это был
кошмар лесов, темноты, волнистых полуразличимых фигур, пламени и
парализующего ужаса. Они бежали в Карст, и Дарки преследовали их.
виллы и закрыл глаза. Ничто не могло прогнать из сознания дрожащий блеск
факелов, вопли, вгрызающиеся в его голову, и непомерную слабость от
переутомления. - Все эти басни о том, что все прекрасно и давайте сделаем
Карст столицей нового Королевства, вылетели в трубу. И Ингольд, что бы
они, черт возьми, с ним ни сделали, был все равно прав".
багровыми ножами. Это походило на приемную Страшного суда. Зал и вестибюль
с каждой стороны резной арки были забиты людьми от стены до стены, беглецы
прибывали из лесов и с городской площади. Несчастные плакали, молились,
ругались, все были на пределе; они толкались, словно охваченные ужасом
овцы при виде волка, забравшегося в овчарню. Дикий грохот был подобен
финальному аккорду рок-концерта, такой оглушительный, что нельзя было
разобрать ни одного отдельного звука, и лица, освещенные кровавым светом
факелов, казалось, исказились в бессмысленных гримасах.
дыма и человеческого страха.
стороны, он был слишком голоден, и этот жгучий голод был реален. Руди
надеялся, что конец света не будет столь шумным.
раненой щеки оставила багровый след в липкой грязи его потного лица. Одной
рукой он сжимал эфес меча, другой, черной и выразительной, жестикулировал.
Он спорил с Янусом и Джованнин, которая стояла, опираясь на свой
обнаженный меч, ее мантия была опоясана для боя. Несмотря на сражение, это
тонкое лицо-череп было спокойно и бесстрастно. Руди сухо отметил про себя,
что, похоже, все в городе умели владеть мечом, кроме него. Алвир что-то
предлагал, и аббатиса качала головой в угрюмом отрицании. Яростный,
настойчивый взмах руки канцлера охватывал всю комнату. У Руди было
неприятное чувство, что он знает, о чем идет речь.
заслоны защитников площади, когда темнота, подобно туману, приглушила свет
огней. Одну минуту, как казалось, Руди стоял в строю вооруженных людей,
неловко сжимая рукоять меча, который кто-то сунул ему в руки, спиной к
развеваемому ветром пылающему сиянию костров и диким крикам безоружных
обитателей сбежавшихся на площадь в поисках защиты и наблюдавших со
страхом неутомимое движение во мраке по ту сторону огней. Когда темнота
подступила ближе, колеблющиеся призраки смутных тел стали значительно
ясней.
подхвачен потоком слепого панического бегства к стенам, чтобы спрятаться
за ними, к любому убежищу от этого вторгающегося ужаса. Беда стала
безраздельным властелином площади и улиц.
которого все они порывались достичь и которое было столь же пригодно для
обороны, как птичья клетка, Руди подумал о горькой иронии судьбы.
ними обыкновенный летний дворец. Все помещение было обустроено так, чтобы
дать простор свету: воздуху и летним ветрам. Колоннады соединялись с
открытыми галереями; изысканные трилистники арок открывали виды на комнаты
с широкими окнами, длинная двойная лестница, поднимавшаяся от вестибюля
слева, заканчивалась балконом-галереей, соединявшейся с остальной частью
виллы серией воздушных перекрытий без стен. Все это было не полезней, чем
кружевная скатерть в ураган. Не будь Руди полубесчувственным от изнурения
и на расстоянии поцелуя от ужасной смерти, он бы мог рассмеяться.
вдоль одной из стен. Несколько минут назад сквозь них еще виднелся
оранжевый отблеск огня. Теперь все погрузилось во мрак. Многоголосый вой
беглецов начал стихать, мужчины и женщины с любопытством заглядывали в
темную туманность зала приемов за аркой, словно в поисках более надежного
убежища, не желая, однако, покидать основную толпу. Алвир показал вниз, на
пол, или, как догадался Руди, на подвалы особняка. Аббатиса спросила его о
чем-то, из-за чего его глаза вспыхнули от ярости.
донесся рвущийся грохот, его сила потрясла основания каменных стен.
молодую женщину примерно его возраста, прижимавшую к себе кучу маленьких
детей, которые в страхе вцепились в ее юбки. Толстый мужчина, вооруженный
садовыми граблями, вскочил на ноги, озираясь вокруг, будто ожидая, что
Тьма обрушится вниз из пульсирующего воздуха. Люди в комнате сгрудились,
будто могли таким образом спастись от Тьмы.
низкий боевой голос Алвира прошел, как нож.
все еще держал. Он лично не беспокоился, куда им спрятаться, лишь бы там
были хорошие толстые стены и только одна дверь. Люди кричали, метались, но
все же устремлялись за Алвиром через сводчатую дверь в дальнем конце зала.
Факелы снимали со стен, прыгающий красный свет отбрасывал на комнату
нервную пляску теней.
сторону, и он схватил знакомую руку.
его вниз.
лица ее глаза в свете факелов были цвета ирисов.
рванулась из его рук, Руди добавил: - Смотри, если двери закрыты и в
комнате есть какой-нибудь свет, они минуют его, с ним ничего не случится.