воодушевлением и, по-видимому, схватил ее чересчур сильно. Я
отпустил ее. Она выпрямилась. Она искривила свой маленький
рот и тонкие губы и разразилась самыми невероятными
ворчаниями и визгами. Все ее лицо неожиданно изменилось.
Серия безобразных непроизвольных спазм исказила ее лицо,
только что имевшее спокойное выражение.
локтем.
ты не знаешь, что она стала немой и вообще не может
говорить?
протестовать. Она погрозила Лидии кулаком и снова
разразилась очень громкими и устрашающими воплями, а потом
задохнулась и закашлялась. Роза начала гладить ее по спине.
Лидия пыталась сделать то же самое, но Жозефина чуть не
ударила ее в лицо.
Она пожала плечами.
безобразной гримасе гнева. Она открыла рот и стала издавать
во всю мощь какие-то самые пугающие гортанные звуки.
кухни.
олицетворением ярости. Она двигала ртом и искривляла свое
лицо. За считанные минуты она потеряла всю прелесть и
простодушие, которые очаровали меня. Я не знал, что делать.
Я попытался попросить прощения, но нечеловеческие звуки
Жозефины заглушили мои слова. Наконец, Роза увела ее.
к голове.
потому что внезапно она перестала разговаривать.
что ее печаль обнаруживалась помимо ее желания. Я даже
почувствовал искушение сказать ей не бороться так сильно,
скрывая свои эмоции.
пишет?
не ты. Она пользуется своими руками и ногами, чтобы сообщить
нам, что она хочет.
меня. Я подумал, что Жозефина снова была картиной
простодушия и доброжелательства. Ее чарующее выражение на
давало ни малейшего намека на то, что она могла быть такой
безобразной, такой яростной. Глядя на нее, я внезапно понял,
что ее невероятная способность к жестикуляции, несомненно,
была тесно связана с потерей речи. Я рассуждал, что только
личность, которая утратила способность произносить слова,
могла быть такой искусной в мимике.
захочет, она сможет заговорить, т.к. она очень сильно
полюбила меня.
- сказала Лидия резким тоном.
высказывание Лидии, и издала ряд кротких звуков.
Роза. - Лидия всегда раздражает Жозефину.
просить прощения. Лидия оттолкнула ее руку.
В ее глазах было так много печали, что я не хотел смотреть
на нее. Я ощутил побуждение вмешаться с целью примирения.
которой есть проблемы, - бросила Лидия. - Нагваль велел нам
обращаться с ней круто и без снисхождения, пока она не
перестанет ощущать жалость к самой себе.
кивком головы.
Жозефины. Роза покорно отошла и села на скамейку рядом со
мной.
снова, - сказала Лидия мне.
быть, это ты заставишь ее говорить?
же мысль. - может быть, это ты, почему мы должны были ждать
тебя.
подлинного озарения.
встряхнув Жозефину за плечи.
делать слабые приглушенные вздохи, как будто она всхлипывала
и кончила тем, что стала метаться из стороны в сторону,
крича, как животное. Ее возбуждение было таким большим, что
она, казалось, разинула рот. Я искренне думал, что она
находится на грани нервного срыва. Лидия и Роза подбежали к
ней и помогли закрыть рот. Но они не пытались успокоить ее.
кричали они.
пробегал озноб.
ними по-существу. Я взывал к их разуму. Но тут я осознал,
что его у них - по моим стандартам - было очень мало. Я
расхаживал взад и вперед перед ними, пытаясь сообразить, что
делать.
Лидия.
делать. И тем не менее, когда я говорил, я заметил, что в
глубине моей души было любопытное ощущение оптимизма и
уверенности. Сначала я хотел отбросить его, но оно завладело
мною. Однажды раньше у меня уже было подобное ощущение в
связи с моей близкой подругой, которая была смертельно
больна. Я думал, что мог помочь ей выздороветь и выйти из
больницы, где она умирала. Я даже консультировался об этом с
доном Хуаном.
смерти, - сказал он.
ты должен сделать - это напомнить ей, что она неизлечимо
больна. Т.К. Это крайний случай, то она имеет силу. Ей
нечего больше терять. Она уже все потеряла. Когда человеку
нечего терять, он становится мужественным. Мы малодушны
только тогда, когда есть что-то, за что мы еще можем
цепляться.
Затем она должна оттолкнуть болезнь прочь своей левой рукой.
Она должна толкать вперед перед собой свою левую руку,
сжатую в кулак, словно она держит ручку двери. Она должна с
усилием толкать и толкать ее, говоря болезни - вон, вон.
Скажи ей, что т.к. ей больше нечего делать, она должна
посвятить каждую секунду оставшейся ей жизни выполнению
этого движения. Я заверяю тебя, что она может выкарабкаться,
если захочет.
Чтобы сделать это, твоей подруге необходим неуязвимый дух.
тревогу и печаль, которые я ощущал по отношению к моей
подруге.
неуязвимый дух, то начнем с того, что она бы там не
оказалась.