Чтение 24–й страницы книги ~Святой Камбер~

-- Да. Он умер на руках у нас с Йорамом; в последние минуты он думал о
том, что ожидает вас, Гвинедд и жителей страны, когда его не станет. Он
всегда помнил о вас, Синил, вы были очень дороги ему, сын мой.

-- Не я достоин последних мыслей,-- произнес Синил с тоской.-- Он
должен был обратиться к Богу.

-- Он сделал и это,-- ответил Камбер.-- У мер с уверенностью, что
прожил жизнь наилучшим образом. Легкая смерть. Я верю, он спит с миром.

-- Только бы вы оказались правы,-- прошептал король. Наступила неловкая
пауза, Синил потупил взор и погрузился в собственные мысли, потом с робкой
надеждой взглянул на собеседника.

-- Возможно, сейчас не время спрашивать об этом, святой отец, но, мне
кажется, Камбер одобрил бы это. Я хотел спросить, не... еще не поздно
принять ваше вчерашнее предложение.

-- Почему вы решили, что может быть поздно?-- осведомился Камбер, не
понимая смущения Синила. Король теребил край плаща, не поднимая глаз.

-- Сегодня утром мы оба были вне себя.

-- Был трудный день,-- прервал Камбер.-- Мы оба мало спали и слишком
много переживали. Мне не следовало выходить из равновесия.

-- Нет, я говорил ужасные вещи,-- настаивал Синил.-- Вы были правы, а я
не хотел в это поверить. Если бы я был тверже в вере, истина мне открылась
бы сразу, но Господь не пожелал этого.

-- Господь предоставляет нам свободу воли. Он не подсказывает
правильных поступков.

-- Увы.-- Синил вздохнул и встал.-- Мною сделан выбор. Я должен
научиться уживаться с последствиями этого, независимо от его причин.
Спокойной ночи, святой отец.

-- Спокойной ночи, Ваше Величество,-- пробормотал Камбер в спину
удаляющемуся Синилу.-- Нам всем нужно учиться,-- добавил он, когда король
вышел.

Возвращение победителей в Валорет откладывалось. Люди и лошади отдыхали
после битвы. Целители души и тела корпели над живыми, похоронные команды
заботились о мертвых. В долине Йомейра поднимались могильные курганы, меняя
ее вид в память и назидание грядущим поколениям. Только тела наиболее
именитых отправятся с войском назад, чтобы упокоиться в родовых гробницах.
Продолжалась и работа, за которую принялись в ночь после сражения. Отряды
ловких и опытных солдат обыскивали холмы и горные долины Йомейра в поисках
сторонников Ариэллы, избежавших пленения на поле боя. Те из них, кто остался
цел, разумеется, унесли ноги, но слишком много раненых и увечных не могли
сбежать. Их и вылавливали королевские войска, поручая одних заботам
хирургов, а других -- священникам и могильщикам.

Число торентских пленников достигало сотни, в большинстве дворяне,
обязанные Ариэлле Фестилийской своим положением. Этих Синил немедленно лишил
права выкупа, чтобы, обретя свободу, они тут же не встали под знамена ярых
врагов Гвинедда.

Торентским пленникам надлежало вместе с войском отправиться в Валорет и
пребывать там. Строгость содержания каждому была назначена в соответствии со
знатностью и положением. В этих условиях рыцарям предстояло ожидать прибытия
посольства от короля Торента и исхода его переговоров с королем Синилом.

Захваченные победителями уроженцы Гвинедда не могли рассчитывать на
снисхождение как изменники, хотя, воюя против Синила, они держали сторону
его предшественника, такого же короля. Именно поэтому они и все
сомневающиеся должны были раз и навсегда запомнить, кто владычествует н
Гвинедде, получить суровый урок. И Синилу предстояло решить, каким он будет.

Королю этого вовсе не хотелось, но Джебедия и граф Стихир настаивали.
По просьбе Синила советники определили перечень подобающих и справедливых
наказаний, описав их подробно и красочно, чтобы наивный государь мог
составить о новом для него предмете исчерпывающее представление. Они своего
добились, Синил взялся за дело и после горячих молитв в заранее
отрепетированных речах сумел обосновать свое первое по-настоящему
независимое решение. Приговор короля был справедливым и милосердным.

Каждый десятый из двухсот пятидесяти пленников-гвинеддцев, независимо
от положения в обществе, будет публично казнен, пусть все видят, какая кара
ожидает изменников. Избавленные жребием от виселицы вместе с торентскими
пленниками прибудут в столицу, и там им будет объявлено о королевском
милосердии. Домой они вернутся в оковах, лишенные всех титулов и прав, а в
Валорете будут прощены, получат свободу и право начать новую жизнь.

Отрубленная голова Ариэллы была водружена на копье и отправлялась в
Валорет с королевскими лучниками (таково было предложение Сайхира), ее тело
четвертовали и разослали по городам, чтобы выставить на воротах. Пусть
ропщущие умолкнут, а злоумышленники убоятся восставать на короля. Синилу был
нужен мир в стране, новой войны он не мог допустить.

Решения были приняты, и армия покидала Йомейр. Сайхир повел свою армию
домой в Истмарч залечивать раны, а Синил и его люди отправились в Валорет.
Приговор Синила исполнялся через каждые пять миль пути. Невиданные страшные
плоды раскачивались на деревьях вдоль дороги на Валорет, привлекая
стервятников. Местным жителям разрешалось снимать повешенных по истечении
тридцати дней, ослушники объявлялись вне закона и подлежали изгнанию. Синил
заставил себя присутствовать при первой казни, но за остальными попросил
следить Джебедия.

Король по-прежнему раскаивался в своих недавних нападках на покойного
лорда МакРори и остальных дерини. По его приказу на время пути телу Камбера
воздавались почести. Облаченное в саван тело, каким-то чудесным образом
хранимое Рисом от разложения на июньской жаре, помещалось в повозке,
запряженной парой белых коней. Траурный экипаж безотлучно сопровождали шесть
лордов в полном вооружении. Почетная стража сменялась дважды в день, чтобы
последние почести мертвому дерини успели оказать все высокородные дворяне.

Перед повозкой и позади шли священники со свечами И крестами-- кадили,
читали псалмы и молились об усопшем. А Камбер в обличий Алистера Каллена
следовал сразу за траурной колесницей во главе михайлинцев. Иногда к нему
присоединялся Йорам-- как сын Камбера он был вправе приближаться к гробу.

Вся эта пышность сразу же не понравилась Камберу, ее сопровождала
неизбежная суета и праздные речи. И он совершал путь, углубившись в себя или
напуская на себя такой вид. Его добровольное душевное затворничество имело и
свои минусы, так как давало слишком много времени для рассуждении и взгляда
на происходящее со стороны.

Смертным не дано наблюдать реакцию других на собственную смерть. Камбер
удостоился видеть. Был удивлен, польщен и несколько обеспокоен, хотя не мог
понять причину своей тревоги.

Он ожидал изъявлений печали и был к ним готов. Кое-как представлял себе
благодарность людей за восстановление Халдейнов после всех ужасов Имра. Но
никак не думал обнаружить в простом люде такую огромную симпатию к себе. Что
знали они о лорде МакРори и его истинной роли в возведении Синила на
престол? Вероятно, молва разнесла и оснастила многими выдумками историю о
его роли в воцарении Синила. Так, ничего для этого не предпринимая, Камбер,
похоже, становился новым народным героем. От этого делалось немного не по
себе.

В дороге докучливая суета досаждала, в стенах Валорета Камбер всерьез
занервничал. Похоронный кортеж задал скорость движения войскам, казни через
каждые пять миль еще более задерживали армию. Она пробыла в пути до конца
июня, и весть о победе и возвращении войск достигла Валорета, опередив их на
несколько дней. Город притих в ожидании и встретил победителей, единодушно
высыпав на улицы. Синила встречали радостными криками и поклонами, перед
гробом Камбера умолкали и падали ниц.

Король выглядел все более подавленным, со своего места в торжественной
процессии Камбер это сразу заприметил. Синил, очевидно, ревновал к славе
покойника.

Когда они въезжали в замок, у Камбера появился другой повод для
беспокойства. В толпе придворных, среди фрейлин королевы, рядом с ней,
архиепископом Энскомом и другими священнослужителями, стояла Эвайн,
маленькая, одинокая и потерянная. Жена Катана Элинор теребила ее за рукав, а
толпа теснила со всех сторон.

Остановив коня посреди замкового двора, Камбер видел только свою дочь,
но принадлежал другим. К нему направлялся Энском. Он спешился и ожидал
архиепископа, указав Рису на Эвайн.

-- Подойди.

Опускаясь на колени, чтобы поцеловать перстень архипастыря, он опустил
глаза.

-- Ваша милость,-- невнятно начал Камбер.

Кивнув, Энском поспешно поднял его. Взгляд священнослужителя
остановился на гробе. Старик прикрыл рукой глаза и смахнул навернувшиеся
слезы, потом торжественно опустился на колени рядом с гробом и стоял,
склонив голову. Вслед за ним преклонили колени другие клирики. Гул
оживленных голосов сменился благоговейной тишиной.

Встали на колени и Камбер, и, рядом с ним, Йорам. Он тоже видел Эвайн
среди встречающих. К ней наконец-то протиснулся Рис и обнял, а она спрятала
лицо на груди мужа. Встреча Синила с женой получилась куда прохладней, в
этот момент короля, кажется, куда больше занимало происходящее у гроба.

Лицо Синила было бесстрастно, когда он в сопровождении свиты удалялся в
покои, но неприятное предчувствие осталось у Камбера. Радовало только одно--
Рис добрался до Эвайн и его дочь уже все знает. Надо поскорее самому
объясниться с ней и окончательно успокоить.

В это время Энском закончил молитву, перекрестился, поднялся, и опять
начались странные вещи. Священники приняли тело у сопровождающих рыцарей и
направились к королевской часовне, Энском обернулся к Камберу, встал между
ним и Йорамом, положив руки им на плечи. Траурный кортеж почти целиком
скрылся под сводами часовни, туда же довольно решительно архиепископ увлекал
отца и сына. Поднимаясь по ступеням, Йорам покачнулся.

-- Я думаю, Йорам, ты понимаешь, как тяжело мне было услышать весть о
смерти твоего отца,-- ровно заговорил Энском, останавливаясь перед входом в
часовню.-- Мне не нужно объяснять тебе, мы были с ним, как братья, его