разрядить самострелы два или три раза, лишь тогда, когда враги полезут на
стены. Это был великолепный тактический ход -- прием, которого безносые
раньше не применяли. Неудивительно, что они собирались опробовать его в
Сарпате, крупнейшей из городов Среднего Мира! Если оба форта падут, штурм
главной стены вполне может привести к успеху. И тогда...
Блейд бросил взгляд вниз: бревна неторопливо приближались. Четыреста-пятьсот
ярдов, почти автоматически отметил он.
это черепашье дерьмо вместе с бревнами. Ну? Решайся!
огонь в город! Во все города! В Сарпату, Зарт, Рирдо, Акру... Во все наши
города, что стоят на берегу!
спорить ни к чему. Хог, всепожирающий яростный огонь, равно страшен и для
людей, и для карваров... Ни те, ни другие не станут его применять! Но если
одна из сторон осмелится это сделать, другая ответит.
тот самый миг, в минуту прощания на вершине огромной скалы, с которой он
воспарил в небо Таллаха. Взлетел вверх и рухнул вниз, чтобы очнуться на
Земле... "Алый огонь, разрушающий и благословенный, первая ступень Силы, --
шептали губы таллахского мага. -- Он твой!" Но пирокинез, прощальный дар
старого мудреца, передаренный потом и Иглстазе -- даже если б он был сейчас
с ним! -- оказался бы тут бесполезным. Вероятно, подумал странник, его
самого сожгли бы на костре -- в назидание всем прочим хогнинам!
услышал негромкий размеренный голос чародея. "Синее пламя -- наказующее,
вторая ступень Силы, зеленое -- исцеляющее, третья ступень. Я не могу
подарить их тебе, сын мой, ты не сможешь это принять..."
преступников! Если бы он мог сейчас исторгнуть его на подступающую к стенам
крепости орду! Но -- "я не могу подарить, ты не сможешь принять..."
бирюзовой бездны, до нее оставалась едва ли сотня ярдов.
-- тогда пусть ударят из катапульт. Пусть бьют тяжелыми ядрами -- они
провалятся меж бревен и, может быть, прикончат десяток-другой безносых. И
пусть люди начнут швырять камни вниз... хотя я не думаю, что нам удастся
убить многих
проорал приказ расчетам катапульт. Ронтар, находившийся на юго-западной
башне, видимо, понял, в чем дело, и все боевые машины начали лихорадочно
выбрасывать тяжелые округлые камни. Люди тоже зашевелились, одни тащили ядра
на стену, другие, с натугой приподнимая груз, сбрасывали в пропасть. Темные
глыбы базальта с размаху ударяли в бревна, заставляя их крутиться,
раскачиваться, дергаться, затем камни исчезали в туче поднимавшихся стволов,
и никто не сумел бы сказать, скольких тварей они убили и покалечили на своем
смертоносном пути к желтой равнине Римпады.
форт широким полукольцом, непроницаемая для стрел и дротиков преграда
застыла, замерла в неподвижности, и только удары каменных ядер чуть
встряхивали ее, заставляя колебаться. Внезапно над головой странника
раздалась пронзительная трель горна -- раз, другой, третий; капитан Ронтар
звал сарпатцев на помощь. И сразу, словно дождавшись нужного сигнала, стволы
раздвинулись, и на крепостные стены полетели канаты со стальными крюками.
дьявольской ловкостью. На этот раз у них не было щитов, только шлемы на
нечеловечески огромных головах, пояса и широкие портупеи из толстой кожи, да
секиры и клинки, подвешенные к запястьям. Молчаливая многотысячная орда
атаковала форт.
приступили к делу. В воздухе загудели тяжелые стальные болты, взвизгнули
пружины самострелов; за каждым звонким щелчком спускаемой тетивы неизменно
следовал глухой удар, когда наконечник проламывал кость. Остальные бойцы
ханковой сотни швыряли камни и дротики, либо пытались перерезать канаты,
толстые и на диво прочные. Блейд не делал ничего, уперев меч в каменную
плиту пола и сложив руки на рукояти, он ждал. Северную стену цитадели
атаковали тысячи две безносых, и даже если четверть из них падет от дротиков
и стрел, остальные все равно доберутся до парапета. Пятнадцать сотен против
ста! Знатная будет резня, подумал он, пока стоит поберечь силы.
Но нет; то был человеческий голос, необычайно мощный и сильный баритон.
Подняв взгляд, странник увидел старого Ирнота: скальд стоял, воздев вверх
сухие жилистые руки, с запрокинутой головой и закрытыми глазами. Долгий
протяжный вопль -- или стон? -- рвался из его груди; вибрирующая печальная
нота, исторгнутая будто бы не горлом человека, а басовой трубой.
гимн, Блейд почти не различал слов, впитывая в себя лишь мелодию -- резкую,
звенящую, с неожиданными перепадами тональностей. Он словно слышал лязг
клинков, яростные крики сражающихся, бешеное ржанье разъяренных коней, хрип
умирающих, грохот столкнувшихся колесниц... Эта песня обладала странной
колдовской силой -- он чувствовал, как наливаются мощью мышцы, как рукоять
меча начинает теплеть, как в груди рождается рык -- громоподобный рев
жаждущего добычи хищника. Вероятно, бойцы Арколы оказались столь же
восприимчивыми к талантам скальда: он видел, как распрямляются их плечи, как
яростный огонь вспыхивает в глазах.
трудом подавляя желание испустить оглушительный вопль.
вцепились в древко топора, жилы на висках вздулись, зрачки сверкали словно
раскаленные угли. -- Магия, Блейд, самая черная магия -- та, что будит
страсть к убийству!
ревом обрушил его на блестящий шлем карвара. Бойцы Арколы подхватили этот
крик, арбалетчицы, собравшись у башен, продолжали вести перекрестный огонь,
мужчины же сменили камни и дротики на мечи и секиры. Нападающие взбирались
на стены по сотне канатов, цепляясь за швы между камней когтистыми лапами --
молчаливые, упорные, многочисленные, как муравьи. За зубцами парапета стоял
рев и вой, взлетали клинки и топоры, звенели под ударами шлемы, с сухим
треском раздавалась кость, кровавыми брызгами разлетались роговые щитки, с
резким щелкающим звуком лопались под лезвиями канаты. Люди словно обезумели,
сейчас эти рирдоты и лоны будто превратились в единую слаженную машину для
убийства, рассекавшую живую плоть десятками блестящих стальных полос.
колдовская песнь Ирнота или ощущение ненависти, исходившей от нападающих, их
нечеловеческие уродливые зеленоватые лица, их молчаливое и дьявольское
упорство? Он не знал, не мог сказать, он понимал лишь одно -- что должен
рубить этих мерзких зеленокожих и безносых тварей, протыкать их насквозь,
сбрасывать со стены в голубую пропасть Римпады, в мир, из которого они
всплыли сюда точно грязная пена. Урпатская история повторялась, меч в руках
пылал огнем, и ни железо, ни кость не могли выдержать его сокрушительных
ударов.
раскрыт, что вместе с тяжкими выдохами из него вырывается этот яростный
жуткий боевой вопль, способный устрашить льва. Таллахский клинок блистал как
молния; плиты на широком уступе меж каменных зубцов окрасились бледнорозовой
кровью, она потоками стекала вниз по стене, и лапы поднимавшихся вверх
врагов начали скользить и срываться.
молчаливые, они лезли наверх, не успевая вскинуть свое оружие, клинок, на
котором расцвели сейчас кровавые тюльпаны, обрушивался на них, и тяжелые
безжизненные тела летели со стены в бездну, все еще сверкая глазами и
угрожающе скаля клыки. Перед странником блестели три стальных крюка и три
каната свисали вниз, но он не пытался перерубить их, пусть лезут и пусть их
будет больше! Еще больше! Еще! Он не остановится, пока не перебьет всех
зеленокожих тварей! Всех, что пришли к Сарпате, всех, что прячутся в
Акка'Ранзоре, всех, что затаились на дне Нижнего Мира, скрывшись в его
пещерах и желтых лесах!
Отсюда он доставал врагов на ярд ниже края стены, и это было очень удобно:
балансируя на скользком от крови камне, он размахнулся -- слева направо,
потом справа налево. Клинок его огромного эспадона как будто выпустил дюжину
блистающих жал -- серебристый веер, на котором пылали цветы смерти. Карвары
не могли приблизиться к нему, он сметал их со стены словно нелепые,
обтянутые зеленой кожей манекены.
его вырвалось только рычание. Он рассек веревку мечом.
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Круз Андрей
Андреев Николай
Прозоров Александр
Кервуд Оливер Дж.