Чтение 24–й страницы книги ~Горец 4~

Нельзя сказать, что Конан был ошеломлен. Но он понимал, что должен
быть ошеломлен.

Потому что все увиденное полностью меняло ту картину мира, к которой
он уже успел привыкнуть. Полностью!

В не меньшей степени, чем изменилась она после того, как Рамирес,
первый Учитель Конана, открыл ему тайну Силы, тайну Бессмертия...

Тайну вечной борьбы Воинов Света и Воинов Тьмы...

И если что сдерживало изумление, - то это привычка. Привычка к
упорядоченному знанию, столь характерная для всех смертных.

Выходит, для бессмертных она тоже характерна... Даже для того из них,
кто дальше всех продвинулся по Пути...

- А где... - начал Конан. И вдруг остановил сам себя, прервавшись на
полуслове.

Катрин Мак-Коннехи кивнула, отвечая на незаданный вопрос:

- Нет. И на щиколотках - тоже нет. На животе, правда, еще кое-что
осталось - но я не буду этот шрам тебе показывать, с твоего позволения.
Ладно?

И помолчав, добавила:

- И котел я начала чистить уже много лет назад. С тех пор, как я
успела понять - не в саже счастье...

- Сними платок... - попросил Конан.

- Что, все еще сомневаешься? - Катрин с улыбкой потянулась к завязке
под подбородком, крепившей косынку на ее голове.

- Нет. Но все-таки сними.

И женщина развязала узел.

Волосы ее были цвета спелой пшеницы. Везде, кроме места над виском.

Там пшеничное поле пересекала белая прядь.

Из-за этой пряди, напоминавшей седину, Катрин и дали прозвище
"Старая". С детства ее Старой звали...

Не была это врожденная метка - из тех, что передаются по наследству,
от предков - к потомкам.

Тогда, действительно, седина эта могла бы и к дочери Катрин перейти -
родись у нее дочь...

Но ни у кого из Мак-Коннехи не было в роду таких меток.

Белая прядка появилась после раны в голову. Самый обычной, случайной
травмы - мало ли что бывает в беззаботном детстве!

А что касается прочих следов на теле Катрин - тут уж ни о какой
случайности речь идти не могла...

Было это так:

Вот как это было...

Девочке дали прозвище "Старая Катрин" из-за пряди бесцветных волос,
напоминающей седину.

Прозвище же "Ведьма" она получила совсем по другой причине.

С детства, еще до того, как на девчонок начинают заглядываться парни,
умела она лечить. И людей, и животных.

Непонятно, откуда взялось у нее это умение. Никто ее этому не учил...

Не было в Барха-Лох, деревушке клана Мак-Коннехи, ни ведьм, ни
знахарок. Тем не менее - лечила...

Травами. Наложением рук. Заговором, который никак не походил на
молитву...

Принимала роды, исцеляла раны. Умела снимать горячку, вызванную
гнилой водой. Переломы после ее лечения - срастались. Ягнята, маткам
которых она помогла разродиться, - росли без падежа.

Да еще - случалось это редко, но все-таки случалось - впадала Катрин
в странное оцепенение. Сидела, не замечая никого вокруг.

Обычно после этого она начинала произносить пророчества.

Наверное, именно по этой причине ни разу не загляделся на нее ни один
парень в то время, когда это обычно происходит. А уж потом - и подавно.

Девушки в Хайленде перестают считаться чьими-то сестрами и дочерьми и
начинают - женами и матерями - довольно рано.

В четырнадцать. Многие - в шестнадцать лет. Двадцатилетняя - без
малого старуха. Замуж такую никто не возьмет, разве что какой
вдовец-горемыка с полудюжиной собственных ребятишек, которым нянька нужна.

Тем же, чей возраст перевалил за тридцать лет, а мужа нет и не
предвидится...

О таких вообще не говорят, как о женщинах. Даже если кожа их свежа, а
тело - не дрябло.

По меркам хайлендской деревни, таких женщин, в общем-то, не должно
быть. А если есть - то, значит, лежит на них печать какой-то особой
неудачливости. Или уродства. Или беды.

Или - греха...

И это - еще одна из причин, по которым Катрин прозвали Ведьмой. Где
уж горцам различить причину и следствие. Не горазды они в таких
тонкостях...

А вообще-то для того, чтобы счесть ведьму достойной сожжения, не
требовалось многих причин.

Была ли эта магия белой или черной? Колебались люди, затрудняясь
ответить. Те, кому помогала Катрин своим целительством, - склонились к
первому ответу.

Но те, кому не смогла она помочь (а бывали ведь и такие)...

Впрочем, даже считавшие магию Катрин белой, не выступили бы в ее
защиту. Слишком хорошо знали они, что любое колдовство должно караться.
Даже если не приносит оно вреда никому, а пользу - приносит.

Говорили в старину: трем вещам нет предела - морской глубине,
человеческой глупости и глубине неблагодарности человеческой.

У всякого человека любое дело, за которое бы он ни взялся, идет
полосами. Полоса - светлая, полоса - темная. Полоса удач - полоса неудач.

Если кто не замечает этого, значит - либо дело его маловажное (как ни
поверни, все сносно), либо уж сам он такой невнимательный...

Вот и у Катрин, хотя мастерство ее только росло год от года, тоже
пошла полоса неудач.

Сначала мор напал на коров, да и овец прихватил, а отчасти - даже
лошадей. Без лошади же - не выжить в деревне.

Старалась Катрин, как могла. Но чуть ли не во всех дворах
одновременно захворал скот, и захворал тяжело.

Приходилось разрываться между всеми - и в результате не каждое
животное получало должную меру ухода и целебных настоек.

И многие из них околели.

А потом случилось еще худшее. Много худшее! Никогда прежде не бывало
такого...

Из пяти женщин, у которых подряд принимала роды Катрин - две умерли.
Наверное - и даже наверняка! - такой исход был связан с тем, что мор
многократно увеличил лежащее на женщинах бремя. До последних дней, иногда
- даже до последних часов ухаживали они за больной скотиной...

Но это умозаключение также требовало умения связывать причину и
следствие. А такой работы в Барха-Лох не любили.

И зароптал народ, бросая на колдунью косые взгляды.

Самое же плохое: незадолго до всех этих событий изрекла Катрин
очередное пророчество. И сама ведь знала она, что лучше бы ей промолчать,
- но не дано ей было молчать в таких случаях.

Смысл этого пророчества, в общем-то, был темен для Мак-Коннехи - как
и смысл предыдущих пророчеств. Да и для самой Катрин был он темен, если уж
на то пошло...

Правда, нередко хайлендеры улавливали в ее речах понятные всем
термины: "война", "голод"... Но такое - предсказать нетрудно! Ведь война
постоянно где-нибудь да шла. Да и голод был не редким гостем. Однако
сейчас - многие запомнили! - иные слова прозвучали в пророчестве. Слова
эти были - "мор", "засуха" и "горе"...

Мор - он и есть мор. И засуха в это же время случилась, кстати.
Правда, не слишком сильная - пожалуй, и не вспомнили бы про нее, если бы
не была она предсказана заранее.

А что такое горе - это тоже всем понятно... Гибель роженицы - уж
конечно, горе, не радость.

И как-то молнией осенила сразу многие головы одна и та же мысль -
такая простая, такая естественная - потому что сводила она все эти события