Чтение 24–й страницы книги ~Драгоценность в черепе~

присоединившись к графу и фон Виллаху, наблюдал, как гранбретанцы,
перестроив ряды, покидают поле боя.

Хокмуну показалось, что он услышал крик ярости, донесшийся оттуда, и,
признав в нем голос Мелиадуса, он улыбнулся.

- Мы еще встретимся с бароном, - сказал он. Граф, соглашаясь, кивнул.
- Сейчас он понял, что Камарг неприступен для его армий, и знает, что мы
не поддадимся на его уловки. Но он найдет какой-нибудь иной путь. Скоро
Темная Империя захватит все земли вокруг Камарга, и нам невольно придется
быть все время настороже.

Когда они этой же ночью вернулись в замок, Богенталь завел с графом
разговор.

- Сейчас ты понял, что Гранбретания безумна? В ее силах изменить ход
истории. А это приведет не только к гибели человечества, но и к
уничтожению всего разумного во Вселенной.

Граф Брасс улыбнулся.

- Ты преувеличиваешь, Богенталь. Откуда ты это знаешь?

- Это мое ремесло - понимать силы, творящие то, что мы называем
судьбой. Я повторяю, граф: Темная Империя уничтожит мир, если не
остановить ее.

Хокмун сидел, вытянув ноги, стараясь дать отдых натруженным мышцам.

- Я не понимаю тех философских принципов, что служат основой ваших
убеждений, господин Богенталь, - сказал он, - но интуитивно я знаю, что вы
правы. Мы все еще воспринимаем Гранбретанию как просто могущественную
силу, стремящуюся править миром - нечто подобное бывало и раньше - но
Темная Империя - это совсем другое. Не забывайте, граф, я провел какое-то
время в Лондре и воочию видел куда как более наглядные доказательства их
ненормальности. Вы видели лишь их армии - они мало чем отличаются от
прочих, разве что своей жестокостью и дисциплиной. Но что вы, например,
скажете об их Короле-Императоре, этом живом трупе? Или об их манере
общения друг с другом? Город буквально пропитан безумием...

- Ты думаешь, мы видели еще не самое худшее из того, на что они
способны? - серьезно спросил граф Брасс.

- Думаю, что так, - ответил Хокмун. - Не только месть заставляла меня
столь безжалостно убивать их, а нечто большее. Я словно чувствую в них
угрозу самой Жизни.

Граф вздохнул.

- Возможно, ты и прав. Не знаю. Только Рунный Посох может знать это.

Хокмун тяжело поднялся.

- Я еще не видел Иссольду, - сказал он.

- Думаю, она уже спит, - ответил ему Богенталь.

Хокмун был разочарован. Он так желал встречи с ней. Хотел рассказать
ей о своих победах. И ее отсутствие неприятно удивило его.

Он пожал плечами.

- Ладно, думаю, пора и мне. Спокойной ночи, господа.

Они почти не говорили о своей победе - сказывались нечеловеческое
напряжение и усталость. Но завтра, вне всякого сомнения, они будут
праздновать этот триумфальный успех.

Когда Хокмун вошел в свою комнату, там было темно. Он почувствовал
чье-то присутствие и, прежде чем подойти к столу и зажечь стоящую там
лампу, вытащил из ножен меч.

На кровати лежала Иссольда.

- Я наслышана о ваших подвигах, - сказала она, улыбаясь, - и решила
лично поприветствовать вас. Вы великий герой, Дориан Хокмун.

Хокмун почувствовал, как у него учащается дыхание и начинает бешено
биться сердце.

- О, Иссольда...

Он медленно подходил к раскинувшейся на кровати девушке.

- Я знаю, что ты любишь меня, Дориан, - тихо сказала она. - Или ты
будешь отрицать это?

Он не стал делать этого.

- Ты... очень... смелая, - хрипло произнес он в ответ.

- Ну, а ты такой застенчивый, что я вынуждена быть слегка нескромной.

- Я... Я не застенчивый, Иссольда. Просто из этого ничего хорошего не
выйдет. Я обречен - Черный Камень, он...

- Что это - "черный камень"?

И он все рассказал ей.

- Теперь ты понимаешь, - сказал он, заканчивая свою историю, - что не
должна влюбляться в меня... Так будет только хуже.

- Но этот Малагиги... Почему бы тебе не найти его?

- Путешествие может продлиться месяцы. И я могу потратить оставшееся
у меня время на бесплодные поиски.

- Если ты любишь меня, - сказала она, когда он присел на кровать и
взял ее за руку, - ты должен рискнуть.

- Да, - ответил он задумчиво. - Возможно, ты и права...

Она потянулась к нему, обхватила руками за шею и поцеловала в губы.

Хокмун больше не мог сдерживаться. Прижав к себе Иссольду, он
страстно поцеловал ее.

- Я поеду в Персию, - сказал он наконец, - хотя путь будет очень
опасным. Стоит мне покинуть границы Камарга, и люди Мелиадуса попытаются
выследить меня...

- Ты вернешься, - убежденно сказала Иссольда. - Я знаю. Моя любовь
будет охранять тебя.

- Может быть, так оно и будет.

Он нежно коснулся ее лица.

- Завтра, - сказала она. - Уезжай завтра, не теряй времени. А
сегодня...

Она снова поцеловала его, и он пылко ответил ей.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Дальше история рассказывает о том, как Дориан

Хокмун, покинув Камарг, отправился на восток.

Огромная алая птица пронесла герцога больше тысячи

миль, до самых гор, что на границе Греческих и

Булгарских земель.

Из "Истории Рунного Посоха"

1. ОЛАДАН

Как и уверял граф Брасс, лететь на фламинго было удивительно легко.
Птица управлялась, как лошадь, поводьями, закрепленными на ее изогнутом
клюве. В полете она была настолько грациозна, что Хокмуну даже в голову не
приходило, что он может свалиться с нее. Летела она только в светлое время
суток, почти не отдыхая, и покрывала расстояние раз в десять быстрее
лошади. Ночью она, как и Хокмун, спала.

Хокмун удобно сидел, пристегнувшись ремнями, в высоком мягком седле.
С обоих сторон от него висели сумки с провизией. Прямо перед ним
вытягивалась шея фламинго. Птица медленно взмахивала огромными крыльями.
Хокмун старался ничем не сдерживать ее полет.

Время от времени у него появлялась сильная головная боль, словно
напоминая о необходимости торопиться. Но по мере того как крылатый
красавец уносил его все дальше и дальше на восток, и воздух становился
заметно теплее, настроение у Хокмуна поднималось, и ему казалось, что
шансы на успешное возвращение увеличиваются.

Прошла неделя с того дня, как Хокмун покинул Камарг. Они летели над
скалистым горным хребтом. Был уже вечер, и герцог высматривал место для
ночлега. Птица, устав за день, опускалась все ниже и ниже, и вот уже
грозные каменные пики окружили их. Неожиданно Хокмун увидел внизу, на
горном склоне, фигуру человека, и почти сразу же закричал фламинго.
Покачнувшись, он отчаянно замахал крыльями. Хокмун заметил длинную стрелу,
застрявшую в боку птицы. Вторая стела попала ей в шею, и с пронзительным
криком птица начала стремительно падать. Хокмун приник к седлу; в ушах у
него свистел ветер. Он увидел несущуюся навстречу скалу, почувствовал
сильнейший удар и словно провалился в черный бездонный колодец.

Очнулся он в панике. Головная боль была почти невыносимой. Он уже
ясно представлял, как Черный Камень пожирает его мозг, словно крыса -
мешок с зерном, и, обхватив голову, приготовился к самому худшему. Но,
нащупав многочисленные царапины и шишки, Хокмун с облегчением понял, что
причина боли совсем в ином, а именно - в падении и ударе о скалу. Вокруг
было очень темно, и ему показалось, что он лежит в пещере. Всмотревшись в
темноту, он увидел огонек костра. Он с трудом поднялся и направился туда.

У самого выхода из пещеры он споткнулся обо что-то и, посмотрев вниз,
увидел свои вещи. Все было аккуратно сложено - седло, сумки, меч и кинжал.
Он потянулся за мечом, стараясь не шуметь, вытащил его из ножен и
осторожно вышел из пещеры.

Жар огромного костра, разложенного неподалеку, обжег лицо. На большом
вертеле, установленном над огнем, была насажена туша фламинго, общипанная,
без головы и когтей. Возле костра сидел человек, ростом раза в два меньше
Хокмуна, и время от времени поворачивал вертел, используя сложное
приспособление из кожаных ремней.

Когда Хокмун приблизился, маленький человек, разглядев меч в его
руке, истошно заорал и отпрыгнул в сторону. Герцог был изумлен - все лицо