Чтение 24–й страницы книги ~Вне закона на Горе~

Я улыбнулся про себя, думая, почему мы все здесь так цепляемся за
свою жизнь, так стремимся остаться в живых? Этот вопрос сам по себе
довольно глуп, но здесь, в шахтах Тарны, он не оказался таковым.

- Нам нужно думать о побеге, - сказал я.

- Тихо! Идиот! - пропищал откуда-то издали. Это был Ост из Тарны,
который как и я, был осужден на работу в шахтах.

Он ненавидел меня, считая, что из-за меня оказался здесь. Мы вместе
добывали руду в штольне, и дважды он украл то, что добыл я. За это меня
избивал кнутом надсмотрщик, как не выполнившего дневную норму. Те рабы,
что сидели на одной цепи с невыполнившим норму, лишались в этот день пищи.
Если норма не выполнялась три дня подряд, то всех рабов загоняли в камеру
и открывали шлюзы, затопляя ее. Многие рабы с неудовольствием смотрели на
меня. Ведь одновременно с моим появлением повысилась их дневная норма.
Правда, сам я считал, что это всего лишь совпадение.

- Я сообщу, что ты готовишь побег, - прошипел Ост.

В слабом свете ламп, горящих в углах камеры, я увидел, как могучий
коренастый человек, прикованный рядом с Остом, накинул на его шею тяжелую
цепь. Цепь натянулась и Ост тщетно пытался сбросить ее. Глаза его
выкатились из орбит.

- Ты больше ни о ком ничего не скажешь, - сказал человек, и я сразу
узнал могучего Корна из касты Кузнецов, которого я отказался убить на
арене. Ост дергался в конвульсиях.

- Не убивай его, - сказал я Корну.

- Как хочешь, воин, - ответил Корн и сдернул цепь с горла Оста. Тот
сразу упал на сырой пол, держась руками за горло и хрипло втягивая воздух.

- У тебя, кажется, есть друг, - сказал Андреас.

Зазвенев цепями, Корн растянулся на полу и вскоре храп возвестил, что
он уснул.

- Где Линна? - спросил я у Андреаса.

Его голос сразу стал печальным.

- Где-то на Фермах, я потерял ее.

- Мы все потеряли многое, - сказал я.

В камере мало кто разговаривал. Говорить было не о чем, да и
усталость после изнурительной работы не располагала к беседе. Я сидел,
прислонившись спиной к сырой стене, и слушал дыхание спящих.

Я был далеко от Сардарских гор, от Царствующих Жрецов, потерял свой
город, любимую Талену, отца и друзей. Ни один камень не лежит рядом с
другим. Эта загадка жестоких Царствующих Жрецов останется тайной, а я
умру, рано или поздно, под кнутом надсмотрщика или от голода, а может
задохнусь в воде. Эта преисподняя - шахты Тарны - будет моей могилой.

Здесь, наверное, сотни таких шахт и везде работают скованные рабы.
Эти шахты паутиной пронизывают толщу богатой рудой земли. А руда эта -
основа благополучия Тарны. Во многих тоннелях человек не может выпрямиться
в полный рост. Рабы работают на четвереньках, руки и ноги постоянно
покрыты ранами и кровоточат. На шее у каждого висит мешок, куда он
собирает руду. Затем руда вывозится наверх с помощью тележки. Во всех
тоннелях шахт царит вечный мрак, только кое-где коптят маленькие лампы.

Рабочий день в шахтах длится 16 горийских часов - это примерно восемь
земных. Рабы никогда не выходя на поверхность, и тот, кто спустился в эти
холодные подземелья, больше никогда не увидит солнца. В жалком
существовании рабов есть одно светлое пятно - раз в год, в день рождения
татрикс, им дают медовый пирожок и чашку плохого кал-да.

Мой сосед, который казался живым скелетом, хвастался, что уже три
раза пил в шахтах кал-да. Но таких счастливцев было совсем немного.
Продолжительность жизни рабов в шахтах, если они прежде не погибали от
кнута надсмотрщика, составляла от шести месяцев до одного года.

Вскоре я понял, что мой взгляд прикован к зловещему круглому
отверстию.

Утром, хотя я понял, что наступило утро только по ругательствам
надсмотрщиков, щелканию кнутов, звону цепей и крикам рабов, я со своими
товарищами вышел из длинной камеры в прямоугольную, которая была соседней
с нашей.

Здесь уже была приготовлена пища.

Рабы бросились к ней, но тут же были отогнаны кнутами. Еще не было
приказа приступать к еде.

Старший раб, который командовал теми, кто был с ними на одной цепи,
наслаждался своей властью. Хотя он, как и все остальные, давно уже не
видел солнца, но ему был доверен кнут и он был убаром этого мрачного
подземелья. Рабы замерли. Все глаза были устремлена на жалкую пищу. Они
ждали сигнала.

В глазах старшего было нескрываемое удовольствие. Он наслаждался
страданиями своих товарищей, тем страхом, который вызывал в них поднятый
кнут.

Кнут щелкнул.

- Ешьте! - крикнул старший раб.

Рабы бросились вперед.

- Стойте! - услышал я свой голос.

Некоторый рабы рванулись вперед и упали, когда их остановила цепь,
так как многие остановились и повернули ко мне испуганные пустые лица.

- Ешьте! - снова щелкнул кнутом старший.

- Нет, - сказал я.

Толпа рабов стояла в нерешительности.

Ост пытался броситься к еде, но он был прикован к Корну, который
стоял, как скала, и не двигался с места. Старший приблизился ко мне. Семь
раз кнут опустился на меня. Но я не шелохнулся.

Затем я сказал:

- Не вздумай ударить меня еще раз.

Он отошел, опустив руку с кнутом, так как понял, что его жизнь в
опасности. Ведь его не ждет ничего хорошего, когда моя цепь захлестнет его
горло, даже если после этого шахта будет затоплена.

Я повернулся к рабам:

- Вы не звери, - сказал я, - вы - люди.

Затем я подвел их к пище.

- Ост, - сказал я, - распредели пищу.

Ост жадно протянул руки и сразу же набил рот хлебом.

И тут же получил сильнейший удар Корна, от которого вся еда выскочила
у него изо рта.

- Распредели еду, - сказал Корн.

- Мы выбираем тебя, - сказал Андреас, - потому что всем известна твоя
честность.

Все рабочие расхохотались.

Злой и перепуганный Ост под суровым взглядом старшего раба
распределил всю еду на равные порции.

Свой кусок хлеба я разделил на две части, одну из которых оставил
себе, а другую отдал Осту.

- Ешь, - сказал я.

Глаза у Оста бегали, как у урта. Он схватил хлеб и тут же проглотил
его.

- За это всех нас утопят, - сказал он.

Андреас усмехнулся.

- Лично для меня большая честь умереть в компании с Остом.

И снова все расхохотались, причем мне показалось, что улыбнулся даже
сам Ост.

Старший раб наблюдал, как мы шли по тоннелям к месту работы. Его кнут
бездействовал. Он смотрел на нас, а один раб из касты крестьян затянул
песню, к которой присоединились и остальные.

В этот день норма была выполнена легко, как и на следующий тоже.

18. МЫ НА ОДНОЙ ЦЕПИ

Иногда до нас доходили кое-какие вести с поверхности. Все новости
приносили рабы, которые доставляли нам пищу. Эти рабы приходили к
центральному стволу. Все шахты Тарны сообщались с центральным стволом,
который выходил на поверхность. Через него в шахты поступала пища и все
материалы. Правда, питьевая вода не доставлялась с поверхности. Здесь
внизу ее было более чем достаточно. Все рабы спускались в шахты по
центральному стволу, но поднимались по нему только мертвые.

Новости, приносимые этими рабами, передавались от шахты к шахте, пока
не достигали нашей, которая была самой глубокой.

В Тарне появилась новая татрикс.

- Кто она? - спросил я.

- Дорна Гордая, - сказал раб, выкладывая пищу.

- А что случилось с Ларой?

Он рассмеялся.

- Ты что, сам не знаешь? - воскликнул он.

- Откуда же мне знать здесь, внизу?

- Ее похитили.

- Что?

- Да, похитил один тарнсмен.

- Как его звали?

- Тэрл, - сказал он и снизил голос до шепота, - Тэрл из Ко-Ро-Ба.

Я онемел от изумления.

- Он преступник, который выжил на Арене Развлечений.

- Я знаю.

- Его должен был убить тарн, прикованный к брусу. Но Тэрл освободил
тарна, сел на него и улетел. - Раб отложил в сторону корзину с едой, глаза
его блестели от возбуждения, он даже хлопнул себя по ляжкам. - Но затем он
вернулся и тарн схватил татрикс и унес ее, как табука! - Он расхохотался и