бесстрастный взор поверх громадного скопления людей, время от времени
кивал, улыбался, встречался взглядом с кем-нибудь из восторженных горожан,
которые навсегда запомнят этот день. Его охватило ощущение собственной
нереальности. Необязательно быть человеком из плоти и крови, подумал он,
чтобы играть эту роль. С ней прекрасно справилась бы какая-нибудь статуя,
искусно изготовленная марионетка или даже одна из тех восковых фигур,
которые он видел когда-то на празднике в Пидруиде. Насколько полезнее было
бы отправлять на подобные мероприятия копию Коронала, способную угрюмо
слушать, поощрительно улыбаться и, возможно, даже произносить несколько
прочувствованных слов благодарности...
Карабелла. Двумя пальцами правой руки он сделал ей знак, известный лишь им
двоим и означавший, что с ним все в порядке. Однако выражение
озабоченности с ее лица не пропало. И ему показалось, что Тунигорн и
Лизамон Хултин подались вперед и теперь стоят совсем близко от него. Чтобы
подхватить его, если он начнет падать? Клянусь бакенбардами Конфалума, да
они никак решили, что я вот-вот грохнусь, как тогда, в Лабиринте?
улыбнуться, помахать, улыбнуться, кивнуть. Все идет нормально. Все.
Абсолютно. Но когда же, когда же конец?
по подземному ходу быстро перешла в апартаменты, приготовленные для
Коронала во дворце лорда-мэра в дальнем конце площади. Когда они остались
вдвоем, Карабелла сказала:
раздражительный человек, с которым я делю ложе? Что случилось с мужчиной
по имени Валентин, которого я знала когда-то в Пидруиде?
Какая тень легла на тебя, Валентин? Какая тень легла на мир? Что-то
загадочное произошло с тобой в Лабиринте. Что это было? Отчего?
чувствовал, что замурован там, похоронен заживо, задыхаюсь... - Он покачал
головой. - Да, очень странно. Но теперь Лабиринт далеко позади. Как только
наше путешествие стало проходить по более приятной местности, я
почувствовал, что мое былое "я" возвращается, ко мне вновь пришли радость
жизни, любовь, и я...
доставляет никакой радости. Поначалу ты с жадностью впитывал все, что
только можно - хотел везде побывать, все увидеть, все попробовать, - но
этого больше нет. Я вижу по твоим глазам, по лицу. Ты двигаешься как во
сне. Неужели ты станешь отпираться?
всегда был счастлив!
народу, которым он правит. Это мой долг перед людьми.
скучно - не стану отрицать, что уже во сне слышу все эти речи и вижу
нескончаемые вереницы жонглеров и акробатов, - все же, от скуки еще никто
не умирал. Процессия - моя обязанность. Я должен ее продолжать.
достаточно. У тебя и так уйдут месяцы лишь на то, чтобы возвратиться на
Замковую Гору, если ты будешь останавливаться по дороге в каждом крупном
городе. А еще и Цимроель? Пилиплок, Ни-мойя, Тил-омон, Нарабал, Пидруид -
на них уйдут годы, Валентин!
Алханроеле, Карабелла.
прошу: подумай о том, чтобы исключить Цимроель из своих планов. Хорошо? Ну
хоть пообещай, что подумаешь.
вечером. Но увы - я должен продолжать путь.
спросишь у нее, следует ли ехать на Цимроель. Пусть ее совет будет для
тебя путеводной звездой, как бывало уже не раз. Обещаешь?
тебя? Ты же знаешь, что это только из любви к тебе.
восхождения на Алайсорские высоты к храму Леди. Уже опускались сумерки,
когда они начали путь по узкой извилистой дорожке; огни Алайсора мерцали и
искрились позади, напоминая миллионы ярких самоцветов, небрежно
разбросанных по долине.
взглядом и ослепительными белыми волосами, ожидала Коронала у калитки
храма. В то время, как восхищенные служки смотрели на него во все глаза,
она произнесла краткую и теплую приветственную речь - сказала, что он
первый Коронал, который посетил храм после Лорда Тивераса во время его
второй процессии - и повела через сад. Вскоре в поле зрения появился сам
храм: длинное невысокое строение из светлого камня, без всяких украшений,
даже суровое на вид, расположенное в обширном парке, величественном в
своей простоте и очаровании. Западный фасад, обращенный в сторону моря,
полумесяцем огибал выступ утеса, а разнесенные под острыми углами крылья
были направлены на восток.
продолжением края утеса. Здесь он постоял немного, храня молчание, в то
время как Карабелла и верховная жрица находились рядом, а Слит с
Тунигорном немного поодаль. Здесь было восхитительно тихо: до Коронала не
доносился ни один звук, кроме, разве что, пения прохладного ветерка, без
передышки задувавшего с северо-запада, и легкого шелеста, сопровождавшего
колыхание алого плаща Карабеллы. Он смотрел вниз на Алайсор. Огромный
морской порт раскинулся у подножия утеса подобно гигантскому раскрытому
вееру, протянувшись так далеко на север и юг, что границ его не было
видно. Колоссальные проспекты темными спицами пересекали город из конца в
конец, сходясь у отдаленного, еле различимого кольца обширных бульваров,
где вздымались к небу шесть остроконечных обелисков: то была гробница
Лорда Стиамота, победителя метаморфов. А дальше виднелось только окутанное
низкой дымкой темно-зеленое море.
уходит. Позвольте показать вам ваши покои.
придется ни есть, ни пить ничего, кроме вина толкователей снов, которое
раскроет его душу перед Леди. Когда Амбаргарда ушла, он повернулся к
Карабелле и сказал:
вернуться на Гору!
молюсь, чтобы она посоветовала тебе вернуться. Хороших сновидений,
Валентин.
берег и море. Где-то к западу, далеко за горизонтом, лежит Остров Снов,
владение его матери, где обитает милосердная и благословенная Леди,
которая принесла мудрость в заждавшийся мир. Валентин пристально смотрел в
сторону моря, разыскивая среди туманов и сгущающейся тьмы - как будто
достаточно было лишь всмотреться, чтобы увидеть - сверкающие белые меловые
уступы, на которых покоился остров.
предмет обстановки в комнате, и поднял кубок, наполненный темно-красным
сонным вином. Он сделал большой глоток густой сладкой жидкости, потом еще
один, откинулся на спину, ввел себя в транс, при котором душа открывается
навстречу посылам извне, и стал дожидаться сна.
ввинчивались в небесную высь. На стволах деревьев появлялись руки, и
Шилова Юлия
Корнев Павел
Василенко Иван
Роллинс Джеймс
Никитин Юрий
Белов Вольф