Чтение 24–й страницы книги ~Что может быть проще времени~

отшельник, которому явилось знамение.

- Ты прав, - сказала Гарриет, - все именно так.

Блейн ошеломлено уставился на нее.

- Это произошло во время того последнего путешествия, - продолжала
Гарриет. - Он там тронулся. Что-то он там увидел, что потрясло его.

- Я знаю, - сказал Блейн. - Иногда в путешествиях встречаешь такое...

- Жуткое?

- Да, конечно, жуткое. Но это не все. Скорее, непостижимое. Процессы,
причинно-следственные связи, совершенно невероятные с позиции человеческой
логики и этики. Явления, в которых не видно смысла, которые не
укладываются в голове. Рассудок человека оказывается бессильным. И это
страшно. Нет точки опоры, ориентира. Ты один, абсолютно один, и вокруг -
ничего из знакомого тебе мира.

- У Годфри было другое. Нечто, что он понял и постиг. Может, даже
слишком хорошо постиг. Это было совершенство.

- Совершенство?

- Я знаю, фальшивое слово. Выспренное. Надуманное. И все же
единственно подходящее.

- Совершенство, - повторил Блейн, как будто бы пробуя слово на вкус.

- На той планете не было ни злобы, ни алчности, ни извращенного
честолюбия, которое кует злобу и алчность. Совершенная планета для
совершенного народа. Социальный рай.

- Не вижу...

- Задумайся на минуту. Приходилось ли тебе когда-либо видеть предмет,
картину, скульптуру, пейзаж, настолько прекрасный и совершенный, что ты
испытываешь физическую боль?

- приходилось раз или два.

- Разумеется. Но картина или скульптура - это предмет вне жизни
человека, твоей жизни. Это всего лишь эмоциональное переживание.
Практического значения оно не имеет. Ты можешь прожить прекрасно всю
остальную жизнь, так и не увидев эту вещь снова, ты только изредка будешь
вспоминать ее и, вспоминая, снова чувствовать боль. А теперь представь
этику, культуру, образ жизни, который мог бы быть твоим. И это настолько
прекрасно, что испытываешь боль, как то гениального полотна, только в
тысячу раз сильнее. Вот что увидел Годфри. Вот почему он вернулся
"тронутым". Он чувствует себя оборванным мальчишкой из трущоб, из-за
ограды увидевшим сказочную страну - настоящую, живую сказку, до которой
можно дотянуться, потрогать, но в которую он никогда не попадет.

Блейн глубоко вздохнул и медленно выдохнул:

- Вот оно что. Вот чего он хочет.

- А ты бы не его месте?

- Наверное. Если б я это увидел.

- А ты спроси Годфри. Он тебе расскажет. Или лучше не спрашивай.
Пускай он сам.

- Тебе он рассказал?

- Да.

- На тебя это произвело впечатление?

- Я же здесь, - ответила она.

Официантка принесла заказ: огромные сочные бифштексы с картофелем и
салатом. На середину стола она поставила кофейник.

- Выглядит аппетитно, - сказала Гарриет. - Всегда хочу есть. Помнишь,
Шеп, как ты впервые пригласил меня пообедать?

Блейн улыбнулся:

- Конечно, помню. Ты тогда тоже была страшно голодна.

- И ты купил мне розу.

- Кажется.

- Ты такой милый, Шеп.

- Если я не ошибаюсь, ты журналистка. Как же...

- А я и занимаюсь одной историей.

- И эта история - "Фишхук".

- В какой-то мере, - пробормотала она, принимаясь за бифштекс.

Некоторое время они ели почти молча.

- Послушай, - прервал молчание Блейн, - При чем здесь Финн? Годфри
считает его опасным.

- А что ты знаешь о Финне?

- Немного. Из "Фишхука" он исчез до того, как я там появился. Но
слухи остались. Когда он вернулся, он начал визжать. Что-то с ним
случилось.

- Случилось, - подтвердила Гарриет. - И теперь он ходит повсюду со
своими проповедями.

- Проповедями?

- Изгонятель дьявола, экзорсист, потрясающий Библией. Только без
Библии. Доказывает, что звезды - зло, что человеку место на Земле. Здесь
он в безопасности, а там его поджидает зло. И что ворота исчадью зла
открыли парапсихи.

- И его проповеди слушают?

- Слушают, - подтвердила Гарриет. - Люди в восторге от них. Они в них
купаются. Ведь для них-то звезды недосягаемы. Поэтому анафема звездам им
по вкусу.

- В таком случае, анафема и парапсихам. Ведь это они - призраки и
оборотни...

- И гоблины. И колдуны. И злые духи. И все прочее.

- Он просто шарлатан.

Гарриет покачала головой:

- Он не шарлатан. Он так же искренен, как Годфри. Он верит в зло.
Потому что он видел Зло.

- А Годфри видел Совершенство.

- Именно. Ни больше ни меньше. Финн убежден, что человеку в космосе
делать нечего, равно как Стоун убежден, что спасение человечества -
звезды.

- И оба борются против "Фишхука".

- Годфри хочет положить конец монополии, но сохранить основу. Финн
идет дальше. "Фишхук" для него - не главное. Его цель паракинетика, ее он
собирается уничтожить.

- Финн считает Стоуна врагом?

- Он стоит у него на пути. А поделать Финн ничего не может. Годфри
старается не подставлять себя. Однако Финн знает его планы и считает его
основной фигурой, способной объединить паракинетиков. Естественно, при
первой возможности он попытается то него избавиться.

- Похоже, тебя это не слишком страшит.

- Годфри не боится. Для него Финн лишь еще одна проблема, еще одно
препятствие.

Они вышли из ресторана и двинулись вниз по асфальтированной дорожке,
тянувшейся вдоль фасадов номеров.

В свете умирающего дня долина переливалась черными и пурпурными
бликами, отражаясь в мрачной бронзе реки.

Последние солнечные лучи освещали верх обрыва на противоположном
берегу; серебристой молнией по синеве в небе все еще носился ястреб.

Они дошли до своего блока, Блейн толкнул дверь, пропуская Гарриет
вперед, затем вошел сам. Не успел он пересечь порог, как столкнулся с
Гарриет.

Гарриет коротко вскрикнула, и он почувствовал, как она напряглась,
прижавшись к нему.

Он поглядел через ее плечо. Вытянувшись, лицом вниз на полу лежал
Годфри Стоун.

Уже наклонясь над ним, Блейн знал, что Стоун мертв. Он как будто
сжался, стал меньше, утратив наполнявшую раньше большое тело жизни. А
теперь он превратился просто в обернутое мятыми тряпками тело и в его
неподвижности было что-то страшное.

Гарриет закрыла наружную дверь. И в клацанье задвижки Блейну
послышалось рыдание.

Наклонившись ниже, Блейн заметил под головой Стоуна лужицу крови.

Нажав рычаг, Гарриет опустила жалюзи на окнах.

- Может, зажжем свет? - предложил Блейн.

- Погоди, Шеп, сейчас.

Щелкнул выключатель, с потолка брызнул свет, и они увидели, что у
Стоуна размозжен череп. Щупать пульс не имело смысла - после такого удара
по голове выжить невозможно. Покачиваясь на корточках, Блейн пораженно
думал, какой надо обладать свирепостью и, возможно, отчаянием, чтобы
нанести подобный удар.

Он поглядел на Гарриет и покачал головой, удивляясь ее хладнокровию,
затем вспомнил, что в репортерской практике насильственная смерть не такая
уж редкость.

- Это Финн, - произнесла она тихим ровным голосом, настолько ровным,
что почувствовалось, с каким трудом она сдерживается. - Не сам Финн,
конечно. Кто-то из его подручных. Или доброволец. Один из его
фанатиков-последователей. Многие готовы выполнить любое его приказание.

Она подошла и присела рядом с трупом напротив Блейна. Рот ее был сжат
в прямую, суровую линию. Лицо натянуто и жестоко. И только маленький потек
там, где сбежала единственная слеза.

- Что будем делать? - спросил Блейн. - Наверно, надо вызвать полицию.

Она сделала предостерегающий жест.

- Только не полицию. Мы не должны оказаться замешанными. Финн и его
банда только этого и ждут. Держу пари, в полицию уже сообщили.

- Думаешь, убийца?