шел Фрост, раскалилась так, что обжигала подошвы.
землю, Фрост чуть ли не милю пробирался сквозь прибрежную поросль, пока не
оказался на дороге. Несколько раз он падал в крапиву и, несмотря из все
старания выбрать путь попроще, был вынужден продираться сквозь заросли
ядовитого плюща. Крапивная сыпь уже горела огнем, и россыпь волдырей от
плюща не замедлит появиться через день-другой. Ничего не скажешь, дело
дрянь.
погонятся за ним, но им, верно, было не до Фроста. Они уже повеселились,
да, к тому же, разжились его скарбом. Нет, они, конечно, не были злодеями,
были бы, так не брел бы он теперь по этой колее, окутанный облаком
москитов, непрерывно почесывая крапивные ожоги.
рассыпался. Внизу неторопливо тек ручей, глубиной всего в несколько
дюймов, с черным илистым дном.
как-то осложнить пиршество кровососам. Безнадежно. Он хлопнул себя по шее
и посмотрел на руку - та была испачкана кровью: насекомые были настолько
голодны, что не обращали никакого внимания на его удары.
Спустятся сумерки, мухи исчезнут, но москиты поднимутся тучами из болот.
Эти, что пировали на нем теперь, были только небольшим передовым отрядом,
основные силы явятся с наступлением вечера. Что останется от него к утру?
Глаз будет не раскрыть из-за отеков.
заесть человека?
свежий ветер развеял бы эти полчища. Или, если взобраться на какую-нибудь
гору, то там, на ветру, он тоже избавился бы от паразитов.
на вершину или тащиться назад к реке через заросли заставала его
содрогнуться. Опять топь, ядовитый хмель, не дай бог, еще и гремучие змеи,
да если он даже и доберется до берега, то отмели может и не достичь - та
могла оказаться довольно далеко, а пловцом он был никудышным.
не оставалось.
подлесок, что карабкался наверх между камней.
Спустился к воде. Зачерпнул пригоршню ила. Ил был черный, густой и жутко
вонял. Фрост размазал его по груди, по рукам, полными пригоршнями покидал
на спину. Затем, уже аккуратнее, нанес на лицо. Ил пристал, и жить стало
легче: пронзительный писк москитов по-прежнему звенел в ушах, они кишели у
него перед глазами, но на тело уже не садились. То ли потому, что грязь
была прохладной, то ли она действительно обладала антисептическими
свойствами, но зуд заметно уменьшился.
худшем, чем если бы оставался на улицах родного города. Голый дикарь на
берегу грязного ручья.
дороги, он оказался побежден окончательно. Раньше у него оставалась хоть
смутная и неопределенная надежда, теперь же не стало и ее. Что делать?
Снаряжения никакого и никакой возможности его раздобыть?
если те еще не покинули окрестности и если они позволят присоединиться? Но
такую жизнь он себе не представлял, хотя они, по крайней мере, дадут ему
штаны, а то и башмаки. Найдется какая-нибудь еда, какое-нибудь занятие.
что он - изгнанник. Да, никто, даже Бродяги, не могли иметь с ним дела, но
оставалась надежда, что они его не отринут. Разрешат присоединиться, пусть
даже в качестве козла отпущения, в качестве шута, кого угодно.
вера в себя, что стало с его чувством собственного достоинства. Ведь он
всерьез рассматривает этот вариант.
отыскать ближайшую станцию и обратиться туда, за смертью. А после, лет
через пятьдесят, через сто или тысячу проснуться и обнаружить себя в
положении, ничем не лучшем, чем теперь. Да, с него сведут татуировки, но и
все. Впрочем, одежду тоже дадут, и он встанет в очередь за бесплатным
супом. Ни чувства собственного достоинства, ни надежд, ничего!
кустов ежевики. Собрал пару горстей, съел и вернулся на прежнее место. Сел
на корточки. Автоматически продолжил черпать грязь из ручья, нанося ее на
тело там, где она лежала неровно или тонким слоем.
роились тучами. Придется провести ночь здесь, а утром - позавтракать
ежевикой, привести в порядок свой грязевой покров и, наконец, решиться
хоть на что-то.
густые речные заросли мерцающими холодными огоньками.
возле реки зафыркал енот. Восток засиял золотом, и на небеса выкатилась
почти полная луна. Жалобный вой москитов заполнил все закутки ночи. Они
старались залезть Фросту в уши, в глаза... Временами он дремал,
вздрагивал, просыпался и, не понимая где находится, пугался. Маленькие
ночные зверьки вылезли из нор и шелестели в траве. На дорогу выскочил заяц
и, склонив вперед длинные уши, долго и серьезно разглядывал странную
фигуру, съежившуюся возле ручья. Вдали кто-то истерично затявкал, с
крутого обрыва завопил дикий кот, и от этого звука Фрост похолодел.
мыслями возвращался к прежним дням. К тому человеку, который оставлял ему
еду, к ночному визиту Чэпмэна в подвал, к морщинистому старику,
расспрашивавшему, верит ли он в Бога. К ужину с Энн Харрисон при свечах.
не знал и с которым так и не заговорил? Есть ли хоть какой-то смысл в
такой жалкой жизни? В этой жизни есть цель - бессмертие, но как может цель
породить столь бессмысленное существование?!
и отдаленно ощущал какую-то ответственность - неведомую прежде. Пришла она
к нему не сразу, постепенно, будто это был урок, который он осваивал с
великим трудом.
него есть куда идти. Он отправился в путь, чтобы добраться до заброшенной
фермы - хотя и не знал зачем. Ему показалось теперь, что не он один
вовлечен в это, казалось бы, нелепое путешествие, но и Энн, и Чэпмэн, и
тот человек, что задавал ему вопросы о Боге, и тот, что погиб в переулке,
- все. Почему?
просто следовать выбранному пути и не задавать лишних вопросов.
ежевикой. Затем тщательно обновил свою одежду из грязи и отправился
дальше.
ферма. Фрост попытался припомнить приметы, но вспомнил единственную:
неподалеку от дороги должен быть родник - холодная, как лед, струя воды
стекала со склона и через дренажную трубу шла под дорогой, впадая в
маленький пруд. Там надо свернуть и подняться в гору.
коркой грязи, присохшей к телу, и не слишком докучали.
Фрост стал было высматривать по обочинам грибы, - когда-то с дедушкой они
частенько бродили по лесу, - и грибы были, и вроде такие же, как они
собирали когда-то, но кто знает... Голод и сомнения затеяли борьбу, и
сомнения победили - он побрел дальше.
ворон. Фрост шел в колеблющемся мареве - сюда не долетало ни малейшего
ветерка, было душно. Грязь высохла и пластами отваливалась, сбегала с
ручейками пота. Но москитов стало меньше, они скрылись в придорожной тени.
громоздились тучи, но воздух по-прежнему был недвижим. Все замерло, стояла
ватная тишина.
вершины холмов, пытаясь что-то разглядеть впереди, но тщетно. Дорога знай
себе вилась вперед сквозь бесконечную стену зелени, и каждая следующая
миля ничем не отличалась от предыдущей.
выше. Наконец, они закрыли солнце, и сразу похолодало.
он, ручей, и именно такие очертания были у скалы слева. И те же самые
кедры растут на уступе, чуть ниже вершины.
- оно оказалось настолько знакомым, что Фрост опешил. Но, хотя все здесь и