провале моих воспоминаний, чего прежде не было. Я не мог вспомнить, где я
и зачем, и усилие собирания своих рассеянных мыслей раскалывало мою голову
от боли.
Мне нужно только принимать все спокойно, не вредить себе и быть уверенным,
что н_и_к_т_о _н_е _з_н_а_е_т_. Все из-за обмана и осторожности.
Действительно, не дело, что я принес все это с собой, не только в
солнечную систему, но и к царству холодных белых звезд. Это все еще во
мне, крайне личное, до чего никому кроме меня нет дела. И пока об этом
никто не знает, оно не существует по-настоящему. Оно только мое. И ничье
более.
рукой перед лицом, так что мог видеть растопыренные пальцы и чувствовать
всем телом холод и сырость.
костюм и с ним все, что я нес, за исключением маленькой вещицы, зажатой в
левой руке. Она выглядела абсурдно, как маковая коробочка, когда ее цветы
опали, но сделана была из металла.
знаю, получите ли вы это... или, если получите, сумеете ли что-то
сделать... но надеюсь, сможете. Вы - единственная моя надежда. Не знаю как
эта штука, что вы мне дали, работает, но надеюсь, вы зафиксируете все. Я
не собираюсь двигаться, так как не знаю, в каком направлении купол. Я могу
кричать, чтобы привлечь внимание. Ангелина может быть поблизости. Но я не
хочу двигаться. Передаю это сейчас, а через час или около этого постараюсь
вызвать еще раз. Буду вызывать, потому что надеюсь, что эта штука
работает. Попытаюсь еще что-то придумать. Мне нужна помощь, Хармалл.
Чертовски. Окажите ее, если можете.
сигнала спутнику, если "Ариадна" была за горизонтом. Я многого не знал,
тем не менее попробовал. Получить сигнал было моей единственной надеждой.
Мне не хотелось идти пешком, пока не будет крайней нужды. Я не знал, как
далеко ушел от точки, где мы с Ангелиной разбили лагерь и в каком
направлении. Последнее, что я помнил, это как мы закрепляли палатку, чтобы
уберечься от дождя.. Все остальное время для меня господствовала тьма и
было несколько часов на то, чтобы попытаться все объяснить. Может быть
большее время я засыпал, но даже в собственном сне мог ходить.
следовало делать.
в моих предыдущих отключениях не было связано с таким отвратительным
затмением... хотя вряд ли это можно было принимать за довод. Если я убивал
людей, тогда они схватились со мной.
влияние, какое меня серьезно беспокоило.
всегда возвращался назад к обычному образу жизни и, следовательно, был
способен допустить то, что никогда ничего не происходило. Может показаться
абсурдным, но я никогда не пытался выяснить, что происходит во время моих
необъяснимых провалов. Я никогда не спрашивал себя, почему они происходят.
Единственное, что я пытался сделать, так это скрыть их. Я слышал
предположения, где мог быть и что делать, но не для себя лично, а чтобы
запастись правдоподобным ответом, если кто-то заинтересуется где же я был
в это время. На самом деле я был заинтересован только в обеспечении себе
надежного алиби.
враждебном лесу без гермокостюма, сапог и одежды, только в тонком
комплекте, используемом как подкладочный под скафандр. _Э_т_о_т_ провал
увлек меня из безопасности и оставил в отчаянном, угрожающем положении.
Впервые у меня появилась мысль о провалах, как об опасном _б_ы_т_и_е_. До
этого я всегда молчаливо принимал их наличие, в каком-то неспецифическом
чувстве благосклонности. Проблематичны, но не враждебны. _Т_е_п_е_р_ь они,
без сомнения, были врагами.
никаких кошмаров.
лиственным черноземом, и была относительно голой. Передо мной было немного
свободного пространства, накрытого от солнца ветками ближайших деревьев.
Только передо мной в центре был пестрый диск освещенного места. Его
занимал небольшой участок цветущих растений с вьющимися листьями и
багряными цветами. Их запах был отчетливым и сладким, затмевающим другие
лесные ароматы, доносившиеся в то место, где я сидел.
вместе с солнцем, взбирающимся вверх по небосклону. День обещал быть
ясным... по крайней мере, мне не придется укрываться от ливня.
чувствовал необходимости встать и идти. Купол, как я догадывался, был не
более чем в десяти километрах отсюда, вероятно на северо-востоке, но тогда
десять километров могли, соответствовать световым годам. Земля спутала мои
ноги. То, что на городских улицах отняло бы несколько часов ходу, здесь, в
легких туфлях, представляло собой весьма сомнительную перспективу. Я мог
бы решиться на это через какое-то время после определенной борьбы с болью
и мучениями. Но ошибка в моем походе в пять-десять градусов от купола,
послала бы меня в неизвестном направлении.
сомнения, но оставляла время для того, чтобы собраться с мужеством.
Особенно, когда я убедился бы, что послание не попало к Хармаллу или не
нашло у него отклика.
подать при помощи огня, который можно добыть при помощи трения деревяшки о
деревяшку. Попытаться можно было, но это не выглядело очень убедительно.
которой я накануне заправлялся из тюбиков, поддерживала силы долго, так
что я мог не волноваться. Тем не менее, мне хотелось пить - и это не
способствовало долгому сидению на месте. Везде было мокро, но я колебался,
стоит ли выбирать растения при высокой вероятности выжать из них несколько
инфекционных капель, которые могли мне повредить значительно больше, чем
принести пользы. Я находился в положении, допускавшем возможность
чужеродной инфекции, порожденную обычаем принимать меры экстренной
предосторожности, которых никогда обычно не хватало. Заключить сделку
между жаждой и предосторожностью было нелегко, и могло быть делом долгим.
Во-первых, это было на самом пороге понимания... Я застал себя на том, что
внимательно рассматриваю занавес растительности, которая украшала кусты
справа от меня, с беспокойным опасением. Успокаивая нервы, заставил
смотреть себя в другую сторону, где были голые стволы деревьев и не было
очевидных мест, чтобы спрятаться. Но мои глаза постепенно возвращались
назад, в то время, как я снова пытался отвести их.
час или около него, я достал устройство Хармалла и сказал в микрофон во
второй раз:
положение и пришлите кого-то на помощь. Торопитесь, вы можете успеть.
когда что-то выползло из кустарника.
оказываешься прав.
лягушачьей. Предплечья были длинными и это позволяло нести голову высоко,
а глазам вглядываться вперед на мое лицо. Рот был длинным, с
акулоподобными зубами, но губы трепетали и морщились точно были готовы
плюнуть. Мне вспомнились небольшие лягушки и существо с длинной шеей в
болотах, которые могли сбивать стрекоз хорошо нацеленной струей воды.
делать. Это была нерешительность перед внезапным прыжком, но как то я
определил, что существо не готово к нападению. Я встретился с его большими
глазами, и не мог ошибиться - в них светился разум.
колени, разведя ладони широко в стороны. Я намеревался выглядеть
беспомощным, и полагаю, мне это удалось.
также как и члены. Они скорчились на своих ляжках, а затем начали
выпрямляться. Формируя себя в подобие мне. Все это было невозможным, но ко
времени, когда они стали на ноги это уже стало реальностью. Они перестали
быть ужасными плотоядными, готовыми броситься на свою жертву и разодрать
ее плоть, они стали гуманоидами с гладкой кожей, развитыми руками и
уравновешенными глазами.
глаз. Но взамен он испустил длинную последовательность звуков, похожих на
флейтовые трели из щелчков и взрывов. Человеческий голос не в состоянии