под легкими быстрыми лапами. Он слышал каждый шепот спящего города, чуял в
нем каждый запах. После той ядовитой штуковины в кабинете даже вонь
проезжавшего мимо грузовика казалась райским ароматом.
неухоженной лужайкой под окнами. При виде черного крепа над входом Бэрби
замер, но волчица как ни в чем ни бывало направилась к двери. Ее чистый,
родной запах заставил его забыть о своих сомнениях.
города. Человеческие узы его души были порваны. А волчица - вот она,
совсем рядом, соблазнительная как никогда. Теперь он охотился в ее стае, и
вел их Дитя Ночи. Бэрби догнал Април, когда та уже замерла на крыльце.
всегда была добра ко мне. Я частенько приходил сюда, и она играла мне...
обычно что-то своего собственного сочинения. Странная музыка, красивая и
печальная. Она заслуживает...
новый запах, жгучий и ненавистный. Собака. Сама собой шерсть у него на
загривке встала дыбом. Волчица молча обнажила клыки. Ее зеленые глаза
пристально глядели на дверь. С тем же успехом Бэрби мог бы разговаривать с
каменной стеной.
Бэрби увидел знакомую комнату - черный грот камина, темные очертания
пианино. Он услышал торопливые шаги, мелькнули тени...
привкус горящего в старом камине газа, густой нектар присланных Сэмом и
Норой роз, тонкий аромат лаванды и резкость нафталина от черного платья
Ровены, горячий, кислый испуганный запах ее тела. И ошеломляющая,
подавляющая вонь псины.
древнего оружия, спрятанного в кабинете Сэма, и тем не менее, Бэрби стало
нехорошо. Холодок страха, более древнего, чем весь человеческий род,
пробежал по его спине. Он почувствовал, как в нем просыпается ненависть,
заложенная ему в гены многими поколениями предков. Обнажив клыки, Бэрби
подобрался, готовясь к прыжку. Он был готов сразиться с извечным врагом
своего рода.
поводке - ее громадный пес, принюхивающийся, присматривающийся, тихонько
рычащий. В своей совершенно черной накидке она казалась очень высокой и
неумолимо суровой. Тусклый свет дальнего фонаря чуть поблескивал на
серебряной броши у нее на воротнике, едва освещал широкие серебряные
кольца и браслеты у нее на руках, зловеще блестел на острие тонкого
серебряного кинжала.
поводок, была когда-то его другом. Но она была человеком, и, припав к
земле рядом с белой волчицей, Бэрби начал подкрадываться к намеченной
жертве.
разорвать ей горло. И не медли, а то она успеет воспользоваться этим своим
кинжалом...
теряющей прозрачность дверью. Турок, рыча, рванулся было вперед, но она
крепко держала его за поводок. Ее бледное лицо выглядело печальным и
усталым. И Бэрби почему-то казалось, что смотрит Ровена прямо на него.
одновременно в голосе ее звучал укор. - Я знала, какой опасности ты
подвергаешься, и пыталась тебя предупредить. Я уговаривала тебя держаться
подальше от этой маленькой ведьмочки... но я никак не ожидала, что ты так
быстро забудешь все человеческое!
повернулся к белой волчице. Яростный и презрительный оскал ее белозубой
пасти заставил его замолчать.
Ровена. - Я знаю, ты поддался зову черной крови... а я-то всегда
надеялась, что ты сумеешь подчинить ее своей воле. Не все из тех, у кого
она есть, пошли по пути ведьм. Я знаю это, Вилли. Но, видимо, я в тебе
ошибалась.
сжимали серебряный кинжал... Теперь Бэрби видел, что сделан он из обычного
серебряного столового ножа.
заклепками ошейником, с ненавистью следил за каждым движением
подкрадывающейся волчицы. Он рвался вперед, но Ровена крепко держала его.
будет не так-то просто.
схвачу ее за локоть.
прыжку. Словно старую одежду, он сбросил с себя нерешительность. Он должен
подчиниться... это реальность, и белая волчица - это его стая. А
потерянная человечность значила сейчас не больше, чем полузабытый сон.
первобытная ярость, жгучая жажда сладкой человеческой крови.
кинжалом руку.
Ровена широко махнула кинжалом.
лезвия. Но тяжелые серебряные браслеты на руке слепой с силой ударили ее
по голове. Завизжав от боли, волчица рухнула на мостовую, и тут же
огромный пес вцепился ей в глотку.
малейшей симпатии к Ровене. Он прыгнул... Его клыки впились в массивную
холку овчарки и натолкнулись на серебряные заклепки ошейника. Парализующая
боль пронзила все его тело. Одно лишь прикосновение к серебру - и он уже
едва стоял на ногах.
кубарем скатилась с крыльца.
гораздо сильнее, чем я думала. Мы не можем одолеть одновременно ее саму,
ее серебро и ее собаку!
уверенностью гналась слепая Ровена. Холодно блестела брошь, и кольца, и
бусы, и браслеты - ее непробиваемая защита. Зловеще сверкал самодельный
серебряный кинжал.
улицам к тихому университетскому городку. От прикосновения к серебряным
заклепкам ошейника у Бэрби все еще дрожали лапы. Он знал - от овчарки ему
не уйти. Яростный лай звучал все ближе и ближе...
его жизни схватке. Но тут, круто развернувшись, белая волчица помчалась
назад, навстречу взбешенному волкодаву. Она так и заплясала по улице,
сердитым тявканьем отвечая на его лай. Улыбаясь во всю пасть, она уводила
пса прочь от Бэрби, в сторону пустынного шоссе.
Я иду!
пес уже исчезли в темноте, но за ними, в недвижном и прохладном
предрассветном воздухе, повис четкий, как нарисованный, след. Рядом:
чистый запах Април и мерзкая вонь Турка. Где-то вдали он слышал собачий
лай - в нем уже появились нотки разочарования.
увидел, что Ровена отстала почти на целый квартал. Как раз в этот момент
она подбежала к поребрику. Она, естественно, его не видела. И никакое
шестое чувство не сказало ей о его существовании. Споткнувшись, Ровена во
весь рост растянулась на тротуаре.
она наверняка очень сильно ударилась. И тем не менее, в следующую секунду
Ровена уже снова была на ногах и отчаянно хромала вслед за своим убежавшим
псом. Блеснул свет на ее кинжале, и Бэрби поспешно помчался по шоссе, по
горячему следу волка и собаки.
совсем отстала. А по дороге, направляясь к ним, ехал, светя фарами,
одинокий автомобиль. Бэрби бежал, пока боль от света фар не стала совсем
невыносимой. Тогда он спрятался в темную аллею и пропустил машину.
Оглянувшись еще раз, он уже не увидел Ровены.
шипении и звоне железной дороги. Бэрби все еще шел по следу. Пробравшись
через настоящий лабиринт узких кривых улочек, он вылетел к сортировочной
горке.