Чтение 24–й страницы книги ~Странник. Оружие возмездия~

Винер сначала посмотрел на початую бутылку, потом перевел взгляд на
старика. Захотелось сказать что-то резкое. Но, подумав немного, он признал, что
Хиршбург прав.

Винер был мистиком, несмотря на свой холодный, рациональный ум. Он взял с
собой старика не только из-за его опыта и широчайшей эрудиции во всем, что
касалось тайной войны. Хиршбург был единственным из ныне живущих, кто держал в
руках Чашу Огня, и это делало его уникальным спутником. В сфере за гранью
обыденного сознания, что зовется магической реальностью, невозможно пройти путь
до конца без проводника и оруженосца. И невозможно избежать встречи с Тем, кто
подобен тебе.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ДИТЯ ПОДЗЕМЕЛЬЯ

СТРАННИК

Максимов проводил взглядом рубиновые огоньки удаляющейся машины.
Осмотрелся. Слева шел длинный забор, за темными кронами деревьев в белых
корпусах светились синие огоньки кварцевых ламп. "Скорее всего, больница
железнодорожников", -решил он.

- А где кирха? - спросил он у Карины.

- Там. - Она махнула за спину. - Только теперь это православный храм.
Рождества Богородицы.

И кирху предместья Понарт, построенную ровно сто лет назад, не обошли
перемены.

- Бывает, - обронил Максимов.

Он окончательно сориентировался, вспомнив карту, и даже теперь знал
название улицы, хотя в сумраке табличку на доме было не разглядеть. Осталось
только прояснить ситуацию.

- Куда дальше?-спросил он.

- Ко мне. - Карина наконец справилась с мощной змейкой на куртке, с визгом
застегнула ее до самого горла. Подхватила Максимова под руку. - Здесь недалеко.

Она повела его к старым домам, еще немецкой постройки, солидным и
низкорослым, как грибы боровики. Сходство усиливалось покатыми черепичными
крышами, темными в этот час и от дождя влажными, как шляпки грибов.

Максимов посмотрел на идущую рядом девушку. Почувствовал, что под плотным
слоем грубой черной кожи, унизанной заклепками, прячется ранимое и чем-то очень
напуганное существо.

"Если отбросить выпендреж, все они такие. Неприкаянные", - подумал он.

- Слушай, забыл спросить о главном. Тебе сколько лет?

Карина хмыкнула.

- "Старые песни о главном"... Семнадцать. Это что-то меняет? - В голосе
прозвучал явный вызов.

- Нет, самое страшное ты уже совершила без меня.

Карина подняла на него недоуменный взгляд.

- В смысле?

- Законы у нас такие, милая, - с поддельной грустью вздохнул Максимов. -
Спать с мужчинами можно с шестнадцати лет, а водку с ними до двадцати одного
года пить нельзя. Хлопнешь рюмку - и отправишь мужика под статью за вовлечение
несовершеннолетней во всенародный алкоголизм.

- Совок, - наморщила носик Карина. - И законы у нас дурацкие.

- Зато мы умные, поэтому их и не исполняем. - Максимов по-своему
переиначил известное изречение о строгости российских законов.

Словно услышав его, из-за поворота показался милицейский "уазик".

- Началось. - Локоть Карины ощутимо дрогнул. Свободная рука нырнула в
карман куртки.

- Только не дергайся. И никуда не сворачивай,-прошептал Максимов.

Забор больницы уже кончился, можно было уйти в тень палисадника, но
Максимов, взяв инициативу на себя, повел Карину вперед по тротуару.

"Из-за Гусева шум. Наряды уже прочесывают город, -- подумал Максимов. -
Странная смерть. Очень даже странная".

"Уазик" на малом ходу проехал мимо. Сидевшие в нем милиционеры, судя по
всему, ориентировки на задержание прогуливающихся парочек не имели.

- Вот и все.

Максимов остановился, развернул Карину к себе лицом.

- Нам туда. - Она указала на двухэтажный дом. Ее глаза были, как у
потерявшегося щенка. Он не удержался и провел ладонью по ее влажным от дождя
волосам.

- А мама-папа? - на всякий случай поинтересовался он.

- Я одна.

Повода отказываться от приглашения не было. Причин вроде бы тоже.

Но Максимов медлил. Девушка, так странно вошедшая в его жизнь, не
прилеплялась к операции никаким боком. Не играла, в этом он не сомневался. У
нее был какой-то свой интерес. Но к заданию Максимова и тем более к смерти
Гусева она никакого отношения не имела.

"Почему ты так уверен?" - спросил он сам себя. И не получил ответа.

Карина повела его к торцу дома, а не к подъездам.

Раскидистая старая липа темным шатром накрыла площадку перед спуском в
подвал. Сиротливо светила подслеповатая лампочка над стальной дверью.

"Андеграунд. Романтика, твою мать!" Максимов заглянул в глубокий спуск. На
ступеньках отчетливо проступали протекторы шин мотоцикла.

Машинально вытащил из заднего кармана моток тонкого шелкового шнура, сжал
в кулаке. Умеючи шнуром можно защититься от ножа и прочих малоприятных
предметов в руке полудурка, решившего поиграть в войну.

Карина смело забухала тяжелыми ботинками вниз по лестнице. Остановилась у
двери. Достала ключ.

- Ты идешь?

Отступать было поздно. Максимов бесшумно спустился по ступенькам.
Скрипнула дверь.

- Осторожно, тут две ступеньки. Одна подломилась, - из темноты
предупредила Карина.

Максимов сделал шаг, почувствовал, что нижняя ступенька провалилась под
ногой.

- Черт. А отремонтировать некогда? - проворчал он, наткнувшись на Карину.
- Некому, - ответила она.

Поскрипела ключом в замке, толкнула еще одну дверь. Первой переступила
через порог. Нашарила рукой выключатель.

Максимов ожидал почувствовать затхлую сырость подвала, но в лицо пахнуло
теплом и обжитым домом. Он увидел перед собой сводчатый коридор. Толстые
струганые доски на полу Стены обшиты вагонкой.

Посередине коридора блестел покатыми боками мотоцикл.

- Гараж и квартира в одном подвале? - поинтересовался Максимов.

- Типа того.

Слева и справа от мотоцикла находились проемы. Один вел в затемненную
комнатку. Второй - в подобие ванной.

- Бывшая котельная?-догадался Максимов.

- Наверное. - Карина первой протиснулась между мотоциклом и стеной, прошла
дальше по коридору. Включила свет в следующем помещении. Максимов увидел
комнату метров в тридцать площадью, со странным сводчатым потолком, словно
келья в монастыре. Комната искрилась от белых красок. Стены, потолок, мебель -
все было белым. Мебель, правда, состояла из двух огромных мешков, продавленных
посередине, низкого столика и стеллажа под потолок. У внешней стены находился
невысокий подиум. С потолка свешивалась белая драпировка, свободной волной
лежала на светлых сосновых досках. Источниками света в комнате служили
светильники в виде белых зонтиков.

- Кто фотограф? - Максимов посмотрел на большие снимки в рамах,
развешанные на стене.

- Иван Дымов. Не слышал? - ответила Карина, на ходу расстегивая куртку.

Она прошла в соседнюю комнату. Максимов посмотрел ей вслед. Вторая комната
была абсолютно черной. От потолка до пола. Карина включила светильник, конечно
же, черный зонтик. И Максимов увидел подиум и черную драпировку. Полотнище было
задрано вверх, и под ним, как под балдахином, на подиуме лежал широкий матрас и
куча подушечек.

- Ты проходи, я сейчас, только переоденусь! -крикнула Карина из темного
угла.

Куртка полетела на матрас, следом тяжелые кожаные штаны шлепнулись на пол.

Максимов крякнул, немного удивленный такой простотой нравов, и отвернулся.

Осторожно опустился на мешок. Оказалось, сидеть на нем чрезвычайно удобно.
Такому креслу можно придать любую форму при минимуме физических и финансовых
затрат.

Максимов бросил на столик пачку сигарет и зажигалку, повозился, приминая
спиной мешок, набитый чем-то упругим. Устроившись, стал осматриваться.

Сначала стеллаж. Рулоны бумаги. Стопки журналов. Длинный ряд глянцевых
корешков - альбомы по искусству Полное собрание серии "Искусство фотографии".
Несколько разрозненных томов энциклопедии. И неизбежные и неистребимые, как
тараканы, покетбуки сестер Марининой - Дашковой - Серовой. Между книг стояли
гипсовые слепки, янтарные безделушки и прочая художественная дребедень.
Украшением среднего яруса была черная немецкая каска с руническими молниями на
боку, криво напяленная на гипсовый череп. На нижнем ярусе располагался
музыкальный центр. "Долларов пятьсот", - оценил Максимов. Из фотоаппаратуры он
увидел только раритетный "ФЭД" и широкоугольную "гармошку" довоенных времен.

Перевел взгляд на фотографии на стене. Неизвестный Дымов себя любил и
результаты своих творческих исканий заключил в дорогие рамки.

"Скромнее надо быть",-подумал Максимов.

На его вкус. Дымов был хорошим ремесленником. Но не более того. Виды
старых зданий Калининграда вполне сошли бы для средней руки настенного
календаря. Обнаженная натура...