Чтение 24–й страницы книги ~Ричард де Амальфи~

- Отлично, - одобрил я. - А пока что оставляю десятерых лучников. Они способны остановить любого рыцаря! Здесь еще не видели, что у них за луки.

Харальд пробормотал:

- Да уж увидел... Такими луками можно любую войну похоронить!

- Как это? - спросил Гунтер.

- Да кто же станет воевать против тех, у кого такие луки? Это же абсолютное оружие!

Глава 12

Ворота распахнулись, мы тесной толпой вырвались на простор, со стен нам кричали, махали руками. Замыкающими ехали Зигфрид и Алан де Тридент, Зигфрид что-то возбужденно рассказывает, машет руками, как ветряная мельница, Алан едет угрюмый, насупленный, бросает по сторонам недоверчивые взгляды.

Кони бодро понесли по зеленой траве. В домах тихо, на полях тоже ни человека, затаились, как-то прознали, что в замке стряслось нечто, но еще не знают, что именно.

Я с тоской подумал, что эти деревни никогда не сумею объехать все, хоть их не так уж и много, если на то пошло, но здесь земля все еще не пришла в себя от прошлых великих битв, попадаются то странные болотца, то области свернутого пространства, так это объясняют, то еще какие-то места, которые благоразумно обходят стороной из поколения в поколение, принято обходить, отцы и деды обходили, это уже почти в религии или в правилах этикета, но я, человек другого мышления, могу ли не сунуться туда немедленно?

Ульман приблизился по мановению моей феодальей длани, я поинтересовался задумчиво:

- А ты какого мнения об этом Харальде? Как думаешь, я с Харальдом не поспешил?

Ульман покачал головой:

- Иногда вы меня удивляете, сэр Ричард. Нет, вы меня постоянно удивляете. Как и других. Харальда знаю лет десять, если не больше. Превыше всего ценит честь и верность, потому и не отступился от прежнего хозяина, хотя при Одноглазом жилось бы лучше и власти бы больше... Одноглазый за семь лет прирастил земель, приумножил богатства, гарнизон стал вдвое больше, лучше обучен, вооружен... И все-таки Харальд остался верен тому, кому присягнул. А что вас беспокоит?

- Да так, - ответил я туманно, - некоторые аспекты современной жизни без экономических стимулов и юридически закрепленных договоров с подписями сторон на каждой странице. С подробным перечислением обязанностей. А так, признаю, намного проще: верность слову, верность сюзерену - и никаких толкований. Красота!

Он смотрел непонимающе, но и не старался вникнуть, я же сеньор, у меня свой язык, наконец кивнул с несколько обалделым видом:

- Да-да, сэр Ричард!

- Полагаешь, верно? - спросил я.

- Да, - заверил он и пояснил: - Вы же сеньор!

- Ну да, - согласился я, - раз сеньор, то это серьезно. Начальник дураком быть не может по определению.

Увидев нас разговаривающими, ревниво приблизился Гунтер. Я помахал ему дланью.

- Гунтер, ты не забыл? Хоть Харальд теперь и начальник стражи, но ты все равно старше!

Он смотрел непонимающе.

- В его замке?

- Замок мой, - напомнил я. - А ты - моя правая рука. Зигфрид хоть и знатнее, но не хозяйственник, а так бы ты стал моей второй правой рукой. Но что есть, то есть, надо работать с теми кадрами, что не разбежались за кордоны. Теперь у меня два замка, не знал? Отвечаешь за оба. Что непонятно или не знаешь о землях Одноглазого, спрашивай у Харальда или у кого хочешь. Вообще как можно быстрее сообщи везде, что власть переменилась, отныне подати платят мне... сразу же уменьши их на треть... или на четверть, чтобы ощутили и восславили, еще посмотри, как поставлена работа с одурманиванием трудовых масс религиозной пропагандой. Наши - это те, которые за Бога, запомнишь?.. А кто против - не наши. Но сразу ничего не предпринимай, а то вдруг ненаших больше, разбегутся, а это ж налогоплательщики!

Гунтер ехал молча, кивал, я даже не видел по его непроницаемому лицу, когда понимает меня, когда пропускает мимо ушей, когда понимает не так, ведь непонятности относит к особому языку благородных, да и Галантлар наверняка заговаривался, когда из рыцаря начал впадать в религиозные поиски, буддист хренов.

Однако, когда Гунтер начал ерзать в седле, поглядывать с вопросом в глазах, даже осторожненько кашлянул, я ощутил недоброе в чересчур деликатном для Гунтера звуке, одно дело - поперхнулся глотком вина, другое - вот такое интеллигентное покахикивание, тоже мне - диссидент.

- Если снова неприятности, - предупредил я, - лучше молчи! Удавлю.

- Вы сильный человек, - сказал Гунтер с одобрением. - Все сумеете...

Я поежился, хотел смолчать, но как-то помимо воли спросил:

- Что на этот раз?

Гунтер снова кашлянул, непривычно смущенный, прямо князь Мышкин, сказал медленно:

- У Одноглазого семь рыцарей в вассалах. Четверо были при нем, однощитовики, а трое - заможные, в собственных замках. Правда, замки - одно название, простые башни из бревнышек, а у одного вовсе из глины с соломой, но есть где приклонить голову, к тому же при каждом - по деревеньке в три или четыре хаты.

Я посмотрел с подозрением.

- Ну и что?

- Ваша милость...

- Сэр Ричард, - напомнил я.

- Ну, сэр Ричард...

- Не "ну", а сэр. Это крестьяне зовут меня вашей милостью, а ты уже рыцарь. Привыкай.

- Да какой из меня рыцарь... Словом, будет урон вашей чести, если вдруг вас не признают сюзереном.

Я подумал, переспросил в недоумении:

- А они должны признать?

- По праву как раз нет, - пояснил Гунтер. - Со смертью Одноглазого освобождены от присяги. Разве что захотят оставаться верными его жене?.. Сомневаюсь, не последние же дураки. Но вот если вы не заставите признать сюзереном себя, то это как бы урон...

Я поморщился.

- Как бы, словно, похоже... Пусть ликуют на свободе, я не стану одевать им новое ярмо. Человек должен выбирать по своей воле, под чье знамя встать. Как они сами, по натуре?

Он подумал, ответил с осторожностью:

- Уже то, что покорились Одноглазому, говорит, что сами по себе не очень-то... Предпочитают сидеть в своих норах. Не думаю, что выступят за Одноглазого или будут сражаться за его жену. Это леди Роберте неслыханно повезло, что у ее отца такие рыцари! Даже на такую дурь, как штурмовать по ее приказу замок Кабана, пошли, это же надо... Ну а эти вассалы Одноглазого свободе обрадуются. Я же считаю, что люди с такими характерами не должны быть свободными.

Он смотрел внимательно, я ощутил неловкость, развел руками:

- Ты прав. Если свободен человек слабый, легко станет под знамя наших противников. Но у нас нет сил, чтобы наклонить их силой. Вот что, пошли гонца, пусть сообщит о смене владельца. Просто сообщит... можно даже многозначительно. Если принесут присягу мне - нет проблем, я подтверждаю все их права. Если заартачатся... пусть выразит мое неудовольствие, но в самых туманных терминах, так звучит страшнее. Ничего конкретного говорить не надо, это обязывает. Пусть каждый придумывает свои страхи.

Он думал долго, такую концепцию услышал впервые, наконец лицо расплылось в широкой улыбке:

- Да, это их напугает! Таких людей только так и надо пугать.

Вдали на холме заиграл пурпурный сказочный замок, отсюда показался игрушечным: с остроконечными башенками, крепостной зубчатой стеной, воздушными мостиками между башнями. Дорога едет мимо, замок должен остаться далеко справа, я полюбовался его красотой, как только леди Клаудия ухитряется, чтобы он выглядел при каждом повороте солнца по-разному, а как вообще выглядит при лунном свете?

Кони бодро стучали копытами по сухой дороге, я смотрел вперед, не сразу услышал, как приотставший Гунтер вскрикнул:

- Ваша милость... сэр Ричард, там на башне сигнал!

Я покосился в сторону замка, на одной из киноварных башен, что нависает над воротами, трепещет под ветерком зеленый, словно знамя пророка, стяг. Мои воины загалдели, указывая на замок, сбились в кучу.

Я посмотрел на Гунтера:

- Умеешь читать эти знаки?

- Да кто не умеет, ваша милость, - удивился он.

- Действительно, - сказал я саркастически. - Ну что там важное?

- Да уж не знаю, - ответил он осторожно, - важное или опасное... Хозяйка видит нас и просит почтить ее посещением.

Я отмахнулся:

- Не до нее. Сам знаешь, во что мы увязли.

- Совершенно с вами согласен, - поддержал он с энтузиазмом. - Разве что проехать через ее земли напрямик...

- А сейчас в обход? - спросил я. - Что за порядки дикие! Еще бы за топтание чужой земли брали пошлину.

- А их берут, - подтвердил Гунтер. - А как же? Потому все и в обход чужих земель.

Я молча повернул коня в сторону замка. Гунтер что-то бурчал сзади предостерегающее, но с великим облегчением вздохнул, когда я проехал мимо ворот сказочного замка и пустил бывшего единорога по дорожке дальше вдоль стен крепости, потом тропка уйдет в лес, за которым, это знаю даже я, владения сэра Галантлара, то есть мои.

С ворот кричали, махали руками. Я тоже помахал в ответ, я же вежливый, но не остановился, даже не придержал коня. Гунтер постоянно оглядывался, первым заметил погоню, только тогда я развернул коня, взял молот в одну руку, меч в другую. Мой отряд ощетинился копьями, Зигфрид и Алан де Тридент гордо оголили мечи и загородили дорогу.

Впереди на легконогом коне несся молодой парень, в распахнутой на груди рубашке, без оружия. Он прокричал издали:

- Нет необходимости, доблестный сэр!.. Мы видели ужасающую мощь вашего оружия! Мы друзья!

Он подскакал ближе, остановился, за ним еще трое всадников, эти вооружены, я ответил холодновато:

- Насчет друзей - не торопись. Я сам выбираю, с кем дружить. Что угодно?

Он покраснел, сказал торопливо, сильно обескураженный:

- Моя госпожа, благородная леди Клаудия, просит почтить посещением ее замок. Вы помогли нам справиться с сильным противником, что напал неожиданно... и хотя мы, что естественно, справились бы и сами, однако леди Клаудия желает лично поблагодарить за благородный поступок.

- Добрые дела творят, - ответил я назидательно, - без ожидания платы.

- Но леди Клаудия очень просила...

Я взглянул на Гунтера, пожал плечами.

- Ну, если только очень ненадолго.

Гунтер страдальчески поморщился, но покорно повернул коня вслед за моим зверем. Наш отряд окружили, что-то вроде почетного конвоя, но я видел восторженно-опасливые взгляды, что бросали на моего красноглазого коня, на мой молот, на щит со странным гербом.

Зигфрид и Алан въехали в замок, как и путешествовали всю дорогу, замыкающими. Им тоже досталась немалая доля уважительных взглядов: у обоих посечены доспехи. Алан, как я успел заметить, расправил плечи и наконец-то горделиво выпрямился.

Леди Клаудия в кремовом платье, что выгодно подчеркивает ее фигуру - глубокий вырез демонстрирует нежную белую кожу, туго затянутая талия, черные пышные волосы на этот раз собраны в роскошную прическу, лишь отдельные пряди повыскакивали и змейками спускаются по спине - встретила нас во дворе у ворот донжона.

Я соскочил на землю, взял ее за тонкие пальцы и очень нежно и чувственно поцеловал. Она взглянула мне в глаза настороженно, подозревая в особо изощренном хамстве.

- Сэр Ричард, - промолвила она в некотором затруднении, - вы в тот раз так быстро удалились... Я не успела принести вам свою благодарность.

Я отмахнулся.

- Полноте, - сказал небрежно, - такие пустяки не стоят даже упоминания, не то что благодарности.

Я не понял, чему хмыкнул Гунтер, а леди Клаудия нахмурилась, в то же время на бледно-аристократических щеках проступил румянец.

- Хоть мы и пустяки для вас, - ответила она тихо, но с язвинкой, - но все-таки и пустякам свойственна благодарность. Позвольте в вашу честь устроить пир...

Я покачал головой:

- Сожалею, леди, но у нас дел хоть задницей ешь, извините за галантность. Хотя, если честно, перекусить червячка не отказались бы. Да, Гунтер? Особенно если червяк размером с удава и весь из кровяной колбасы с чесноком. А если можно пожрать по-быстрому... ну там по оленю на человека... то это в самый раз.

Она повела бровью, челядинцы рассыпались по отряду, разбирая коней и предлагая услуги, двое подбежали и взяли наших коней под уздцы. Гунтер чему-то хитро улыбался, мы прошли за леди Клаудией, потом Гунтера подхватили под руки две молодые и очень игривые женщины, а мы остались с леди Клаудией наедине. Мы шли по двору, она замедлила шаг, поглядывала на меня искоса, при ее росте это получалось почти испуганно, наконец спросила тихо:

- Сэр Ричард, вам сколько лет?

Я пожал плечами:

- Не женщина, скрывать возраст ни к чему. А можно поинтересоваться, почему такой странный вопрос?

- Можно, - ответила она.

- Так я интересуюсь, - сказал я.

- Вы очень юны, - ответила она, - иногда чувствую себя с вами, как с очень юным правнуком. Вы не понимаете самых простых вещей! Но иногда...

- Что?

- Иногда пугаете, - ответила она тихо. - Это в те минуты, когда я вижу в вас древнего и мудрого старца. Много повидавшего, много знающего, понимающего все, что происходит, и даже то, что будет происходить...

Я не нашелся с ответом, а она лишь слабо улыбнулась просящей улыбкой, умоляя не карать за дерзость, ибо она - женщина только для мужчины, для рыцаря, но для древнего мудреца - всего лишь букашка, сама бегущая под башмак.

- А вы в самом деле видите во мне старца?

Ее улыбка поблекла. Она вздохнула.

- Нет, конечно. Ваша магия совершенна. Вы юны и сильны, нельзя даже ощутить следы магии. Я не знаю, как это происходит, но я... вас боюсь больше, чем Одноглазого.

Я сказал с удовлетворением:

- Ну вот у нас и начинаются нормальные взаимоотношения. Женщина в этом мире должна бояться мужчины, верно?

Она вскинула голову и прямо посмотрела мне в глаза.

- Да. Но я... постараюсь не бояться даже вас.

- Значит, - произнес я с преувеличенной горечью, - все-таки война... Нет, я не смогу воевать с вами. Можно я вам сдамся?

Она сказала торопливо:

- Я не собираюсь нападать на вас. Моя мечта - спрятаться от вас в своем замке!

- Именно от меня?

- С остальными я научилась ладить.

- Даже с Одноглазым?

Ее улыбка слегка померкла.

- В последнее время он начал быстро усиливаться. Похоже, совсем потерял голову.

- Да, - согласился я. - Это точно. Голову он потерял. У вас очень уютный замок, леди Клава. Смотрю и самому хочется уюта и покоя. Чтобы вот проснуться поздним утром, а мне прекрасные женские руки завтрак прямо в постель...

Она вскинула высокие брови:

- В постель? Может быть, все же лучше в тарелку?

- Простите, я хотел сказать, что... гм... просыпаюсь, а вы мне сразу подаете на тарелке что-нибудь вкусненькое... Она кивнула, ничуть не удивившись:

- Понятно. Я согласна. Значит, будете спать у меня на кухне, где вам, собственно, и место.

Мы вышли в небольшой зал, длинный стол занимает практически все пространство, здесь весь отряд, а во главе уже расположились Зигфрид, Алан, Гунтер, Ульман, слуги носятся, как муравьи при наводнении, спеша перетаскать на стол все лакомое. Только один стул пуст, он чуть на возвышении, спинка высокая и отделана драгоценными камнями, а на сиденье покоится атласная подушечка.

Леди Клаудия опустилась на эту подушечку, таким образом стала вровень, а то и выше наших самых рослых воинов, я сел на место Зигфрида, что поднялся сразу, как только увидел меня входящим в зал, а сам согнал кого-то из лучников.

Пировали, если это можно назвать пиром, не больше четверти часа, я посмотрел в окно на заходящее солнце, поднялся, отодвинул стул. Гунтер поспешно встал тоже, в руке кубок с вином, допил и со стуком поставил на стол между блюдами с новыми изысканными яствами.

- В другой раз, - сказал я, - может быть, и останусь у вас, леди Клаудия, ночевать даже на кухне. Если, конечно, своими ручками будете подавать мне завтрак... А сейчас надо спешить. В моем замке, стыдно и страшно признаться, остались только челядины.

Мы вышли из-за стола, леди Клаудия тоже встала, осведомилась с интересом:

- Вы правы, это рискованно. А где же ваши воины?

- Оставил приводить в порядок замок Одноглазого, - ответил я с артистической небрежностью.

Она остановилась в воротах донжона, в глазах недоумение:

- Одноглазого?

- Ну да, - ответил я, еще распираемый великолепной небрежностью. - Вы же сами заметили пророчески, что он потерял голову.

Решетка ворот поднялась, мы с Гунтером галопом вылетели на простор, сзади загрохотали копыта коней моего отряда.

* * *

Гунтер поглядывал искоса, хмыкал, сопел, спросил наконец:

- Этому учат?

- Чему?

- Ну вот так это... красиво говорить, красиво сидеть на коне, красиво кланяться...

Я отмахнулся:

- Представь себе, на эту ерунду тратится сил и времени больше, чем на фехтование, упражнения с копьем, скачку на коне, учебные бои на топорах. Это называется имиджем.

Он возразил:

- Но зато и результат!

- Какой?

- Да вы одной этой фразой насчет потери головы сразили волшебницу сильнее, чем если бы захватили замок, а ее бросили в свою постель! А еще после этого уехали, оставив ее с открытым ртом... Я слышал, что рыцарей учат не только драться, но и слагать стихи, петь, танцевать и очаровывать женщин, но теперь вижу, что не все брехня, не все...

За нашими спинами развеселый Зигфрид с пьяным в стельку Аланом де, опять забыл как дальше, затянули песню. Не шибко в лад, но подхватили лучники, очень довольные, успевшие по праву победителей потискать в Амило, а то и поиметь местных девок, дать в зубы побежденным мужчинам, помочиться в хозяйских покоях и порубить виселицу на заднем дворе, настроение хорошее, песня про веселую Сюзанну, у которой алый, но очень узкий рот.

Копыта стучали по сухой дороге, потом зашелестела высокая трава, до замка уже недалеко, Гунтер послал коня напрямик. Привычно выскакивали зайцы и зверьки, очень похожие на зайцев, а также на кенгуру, но, возможно, это просто крупные, очень крупные тушканчики.

Глава 13