глаз от страшного темного пятна. В то мгновение, когда он отдернул шторы,
небо озарила вспышка молнии, и Фандорин увидел за стеклом, прямо перед
собой, мертвенно-белое лицо с черными ямами глаз. Мерцающая нездешним светом
рука с растопыренными лучеобразыми пальцами медленно провела по стеклу, и
Эраст Петрович повел себя глупо, по-детски: судорожно всхлипнул, отшатнулся
и, бросившись назад, к кровати, рухнул на нее ничком, закрыл голову
ладонями.
святится имя Твое, да приидет Царствие Твое...
осторожно покосился в сторону окна, но ничего ужасного не увидел -- ночь,
дождь, частые вспышки зарниц. Примерещилось. Определенно примерещилось.
Чандры Джонсона, учившего правильно дышать и правильно жить. Мудрая книга
гласила: "Правильное дыхание -- основа правильной жизни. Оно поддержит тебя
в трудные минуты бытия, в нем обретешь ты спасение, успокоение и
просветление. Вдыхая жизненную силу прану, не спеши выдохнуть ее обратно,
задержи ее в своих легких. Чем дольше и размеренней твое дыхание, тем больше
в тебе жизненной силы. Тот достиг просветления, кто, вдохнув прану вечером,
не выдохнет ее до утренней зари". Ну, до просветления Эрасту Петровичу было
пока далеко, но благодаря ежеутренним упражнениям он уже научился
задерживать дыхание до ста секунд. К этому верному средству прибег он и
теперь. Набрал полную грудь воздуха и затих, "превратился в дерево, камень,
траву". И помогло -- стук сердца понемногу выровнялся, ужас отступил. На
счете сто Фандорин шумно выдохнул, успокоенный победой духа над суеверием.
скребся в дверь.
Впусти...
Сейчас открою дверь и проснусь. Или... Или увижу, что это не сон.
На этом его отчаянный порыв иссяк.
тогда, только волосы спутались от дождя, а на груди расплылось кровавое
пятно. Страшнее всего было ее сияющее нездешним светом лицо с
остановившимися, потухшими глазами. Белая, вспыхивающая искорками рука
протянулась к лицу Эраста Петровича и коснулась его щеки -- совсем как
давеча, но только исходил от пальцев такой ледяной холод, что несчастный,
сходящий с ума Фандорин попятился назад.
портфель? Я за него душу продала.
допятился до кресла, в недрах которого таился похищенный портфель, плюхнулся
на сиденье и для верности еще обхватил его руками.
звонко крикнуло:
еще один маленький, юркий.
приставил к его горлу нож, а второй ловко обшарил бока и нашел за голенищем
дерринджер.
-- моментально обнаружил спрятанный под подушкой "кольт".
И, главное, весь маскарад был ни к чему. У него даже не хватило мозгов
спрятать портфель как следует. Джон, поищите в кресле.
неодушевленный предмет.
его горлу клинок, а юркий сунул руку в сиденье и извлек оттуда синий
портфель.
на месте. Не успел переправить. Слава богу. Франц, принесите плащ, я вся
продрогла.
Фандорин. -- Браво. Вы великая актриса. Рад, что моя пуля пролетела мимо.
Как же, такой талант пропал бы...
принесенный Францем плащ, вышла из комнаты -- даже не взглянула напоследок
на опозоренного Эраста Петровича.
достал из кармана моток тонкой веревки и туго прикрутил руки пленника к
бокам. Потом схватил Фандорина двумя пальцами за нос, и когда задыхающийся
Эраст Петрович разинул рот, сунул туда каучуковую грушу.
удовлетворенный результатом. -- Несу мешок.
Эраст Петрович перед тем, как ему на плечи, до самых колен, натянули грубую
мешковину, -- была бесстрастная, абсолютно каменная физиономия Джона
Морбида. Жаль, конечно, что белый свет показал Эрасту Петровичу на прощанье
именно этот, не самый чарующий свой лик, однако в пыльной темноте мешка
оказалось еще хуже.
-- Ехать недалеко, но так оно верней будет.
в брюхо нож всажу.
мешка так крепко, что Эрасту Петровичу стало трудно дышать.
вперед, не вполне понимая, почему его нельзя прирезать прямо здесь, в
комнате.
Джона вовремя ухватила его за плечо.
голос Бежецкой. -- А мы возвращаемся.
работу, мы сделаем свою.
этакое, что-нибудь особенное, чтоб запомнила его не глупым перетрусившим
мальчишкой, а храбрецом, доблестно павшим в неравной схватке с целой армией
нигилистов. Но проклятая груша лишила его даже этого последнего
удовлетворения.
после всего перенесенного какие еще могли быть потрясения?
тенорок. -- Позвольте старику с вами в карете прокатиться. Потолкуем о том о
сем, да и посуше мне будет, сами видите, вымок весь. А Патрик ваш пускай в
мои дрожечки сядет да за нами едет. Не возражаете, лапушка?
никакая не душенька и уж тем более не лапушка.
совершенно невозможно. Весь мир ополчился на несчастного Фандорина. Где
взять столько сил, чтобы сдюжить в борьбе против сонма злодеев? Вокруг одни
предатели, аспиды злоядные (тьфу, заразился от проклятого Порфирия
Мартыновича словоблудием!). И Бежецкая со своими головорезами, и Зуров, и
даже Пыжов, сума переметная -- все враги. Прямо жить не хотелось в этот миг
Эрасту Петровичу -- такое он ощутил отвращение и такую усталость.
на его счет были планы совсем иного свойства.
взгромоздился тяжелый Морбид, справа легкий Франц, хлопнул кнут, и Эраста
Петровича откинуло назад.
думаешь?
ясно. Отвезут его к какому-нибудь глухому причалу, привяжут камень и
отправят на дно Темзы, гнить среди ржавых якорных цепей и бутылочных
осколков. Исчезнет бесследно титулярный советник Фандорин, ибо получится,
что не видела его ни одна живая душа после парижского военного агента.
Поймет Иван Францевич, что оступился где-то его питомец, а правды так
никогда и не узнает. И невдомек им там, в Москве и Питере, что завелась у
них в секретной службе подлая гадина. Вот кого изобличить бы.
Петрович чувствовал себя несравненно лучше, чем двадцатью минутами ранее,
когда в окно таращился фосфоресцирующий призрак и от ужаса парализовало
рассудок.
правый рукав прощупать не догадался. В том рукаве стилет, на него и надежда.
Если б изловчиться, да пальцами до рукоятки достать... Ох, непросто это,
когда рука к бедру прикручена. Сколько до него ехать, до этого шестого
пирса? Успеешь ли?
ужаса) пленника.
Черепнин Владимир
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Суворов Виктор