Чтение 24–й страницы книги ~Кыш и я в Крыму~

- Есть один волшебный способ. Торий сам про него рассказывал. - Милованов
достал из-под св"ртка с одеждой Тория карманные шахматы с расставленными
фигурками, двинул ч"рную пешку и зловеще сказал: - Торий, вам шах!

Торий как ужаленный вскочил с лежака.

- Что? Что? Где шах?

Милованов и Василий Васильевич не удержались и захохотали. Я не смеялся,
потому что вс" ещ" ничего не понимал.

- Что за шуточки? - спросил Торий.

- Какие уж шуточки! Посмотрите на свою руку, - сказал Милованов. - Пока
вы спали, а мы купались, какой-то варвар вас разрисовал. - Какая наглость!
Просто нет слов!.. Смотрите, что делается! - возмущ"нно воскликнул Торий. -
Им стало мало деревьев, скал и Гераклов! Они взялись за живых людей. Да я
бы... да я бы... не знаю, что сейчас сделал бы с этим Жорой с Курской
аномалии!

- А что вы, собственно, Торий, так возмущаетесь? Вы же сами говорили о
действиях любителей оставлять где попало свои автографы: "Ерунда! Ничего
особенного... Зачем поднимать из-за этого шум?" Говорили? - спросил Василий
Васильевич.

- Да... говорил... Но то деревья, скалы... или какая-то ваза... А я... я
же живой человек!

- С вас можно смыть чернила. А с дерева порез ножом не смоешь! -
неожиданно для себя сказал я. - И вы спали, значит, вам не было больно, а
дереву всегда больно!

- Ал"ша абсолютно прав, - сказал Милованов.

- Странно, что раньше вы этого не чувствовали, - добавил Василий
Васильевич.

Торий как-то растерялся, ничего не ответил, поднял с земли шершавый
камешек, плюнул на исписанное плечо и быстро, как пемзой, ст"р с него "Жору
с Курской аномалии".

И только я хотел спросить Василия Васильевича, что такое Курская
аномалия, как услышал испуганный визг Кыша, дон"сшийся с нашего пляжа.

Я побежал туда и увидел, как мама пыталась поймать Кыша, который с жуткой
скоростью носился по кругу и продолжал визжать. Я еле его остановил и вс"
понял: в ухо Кыша вцепился краб размером с полтинник, запутался клешн"й в
шерсти и сам не мог отцепиться. Я его кое-как отсоединил от уха, он бочком,
бочком заковылял по камешкам и пропал с глаз. Кыш, рыча, стал задними лапами
откидывать камешки, один из них попал в ногу какой-то т"теньке, она вежливо
сделала маме замечание, и нам, для того чтобы успокоить Кыша, пришлось уйти
с пляжа.

Мы вернулись домой ровно в три часа. К моему и маминому удивлению, Анфисе
Николаевне помогал выносить на улицу большой обеденный стол... Федя! А Норд
лежал в тен"чке под чинарой. Федя объяснил, что сюда его прислал с запиской
наш папа - переждать, пока уляжется шум из-за похищенной утки и нарушения
режима. Но он, повздорив с Корнеем Викентичем, тв"рдо решил не возвращаться
в "Кипарис", а уехать домой вместе с Нордом.

Мама с Анфисой Николаевной, вс" время поглядывающей на часы, начали
накрывать на стол.

- Послушай, Федя, - сказал я, - ты, выходит дело, решил сбежать и о тебе
останется здесь, в "Кипарисе", плохая память? Я сам по себе знаю, что пока
не скажешь правду, то на душе будут кошки скрести. Ты уж лучше признайся, и
тебя простят.

- Ладно! Ты меня не учи! - сказал Федя. - За утку я уже вн"с деньги в
бухгалтерию.

- А Геракл? А ваза? А скамейка?..

- Не береди мою душу, сам во вс"м разберусь... Стол был накрыт, на н"м
стояли всякие вкусные вещи, а обедать нас почему-то не приглашали. Анфиса
Николаевна в последний момент обнаружила, что, кроме всего прочего, пропала
тр"хлитровая бутыль с постным маслом, не с магазинным, а с украинским,
домашнего приготовления, которое ей привезла с Полтавщины старая знакомая.

Мама хотела послать нас с Федей за постным маслом, но Анфиса Николаевна
заправила винегрет сметаной и вс" весело восклицала:

- Как же я забыла про масло?! Ведь вс" вспомнила, а про него забыла!
Стара, мать, стара... Но ты, голубчик, ответишь у меня за вс"! Держись!

Я в двух словах рассказал ничего не понимавшему Феде о таинственных
исчезновениях из нашего дома разных вещей и с огорода - огурцов.

- Странные дела, - сказал Федя и, вздрогнув, схватил меня за руку.

В калитке показался запыхавшийся Корней Викентич в своей белой шапочке
Айболита, а за ним мой папа со св"ртком в руках. Корней Викентич подбежал к
Феде и сказал:

- Дорогой мой!.. Мы повздорили. Это естественно... Ведь я прав, но мы,
извините, не гимназистки - разлучаться навек из-за пустяков. Согласитесь,
что за вс" вытворенное вами я не мог погладить вас по голове.

- Дело не в этом, - сказал Федя.

- Так вот, знаете, почему я не говорю вам: скатертью дорожка?.. Вы мне
нравитесь. Да-с! Я уважаю вас. И верю, что с завтрашнего дня начн"те новую
жизнь в "Кипарисе".

- В общем, вы правы! - сказал Федя.

- Ну вот и хорошо, - обрадовался Корней Викентич. - Вы думаете, я не
понял мотивов собаки, когда она стянула уточку? Понял! И зря вы кипятитесь!

- Корней Викентич, - сказала, подойдя к нему, наша хозяйка, - о вашем
тиранстве отдыхающие уже сложили легенды!

- И правильно. Они приехали сюда восстанавливать здоровье, а не
развлекаться! Вот возьмите Сероглазова! На правильном пути человек! И
вдохновенно бежит по нему! Скоро на него будет приятно смотреть!

Папа в этот момент развернул св"рток, достал из него свой пропавший с
вер"вки свитер и строго, как на допросе, спросил у меня и мамы:

- Каким образом этот свитер оказался у меня под подушкой?

Мы с мамой только переглянулись и ничего не могли ответить.

- Сейчас вы вс" узнаете! - сказала Анфиса Николаевна. - Стойте здесь.
Близко ко мне не подходите! Он в сарае! - Она на цыпочках подошла к двери
сарая.

С этой минуты вс" стало происходить, как в кино.

Анфиса Николаевна, негромко постучав в дверь и отодвинув засов, сказала:

- Выходи... Не прячься... Я же знаю, что ты здесь... Не бойся... Тут
никого нет... Фашисты далеко... Патруль только что проехал... Выходи. Я
помогу тебе...

Она отступила шага на два от двери. В сарае кто-то зашевелился, скрипнули
доски, и громыхнуло ведро. Мама прижала меня к себе... И вот наконец старая
дверь тихонько отворилась, и в ней показался... Василий Васильевич!! Он, не
глядя на нас, сказал Анфисе Николаевне, совсем как мальчишка:

- Т"тенька... вы меня не ругайте... вы меня простите... Я же не
воришка... Я очень есть хотел...

Анфиса Николаевна подошла и, никого не стесняясь, заплакала. А Василий
Васильевич обнял е" одной рукой, а другой смахивал с глаз сл"зы. Он вс"
время кусал губы, наверно, чтобы не разреветься, и говорил:

- Сестр"нка... милая ты моя... сестр"нка... родная...

А Анфиса Николаевна счастливым голосом повторяла:

- Васька... братишка... Слава тебе господи... Счастье-то какое...
Васька... разбойник ты вс"-таки...

Потом она взяла Василия Васильевича за руку и увела в дальний конец сада
к огуречным грядкам. Там они что-то говорили, перебивая друг друга, и Анфиса
Николаевна то смеялась, то вытирала сл"зы, а мы все в сторонке огорошенно
смотрели на них.

Потом Анфиса Николаевна поставила тарелки и рюмки для мужчин и пригласила
всех обедать и выпить за самую счастливую в е" жизни встречу.

За столом я забыл про еду и старался не пропустить ни одного слова из
рассказа Василия Васильевича.

Мама умерла, когда ему было три года. Они с отцом жили в Таджикистане, в
горах, на пограничной заставе. Отец был е" начальником. На границе тогда
было жаркое время, и Ваську забрала к себе в Симферополь т"тка. Васька вс"
время мечтал поскорей вырасти и убежать к отцу на эаставу. Но ему не
сказали, что отца убили в бою с последней бандой басмачей, и, когда поймали
в Москве после второго побега от т"тки, поместили в детдом.

Из детдома он тоже убежал в день, вернее, в ночь начала войны... Это было
под Киевом. Он слышал гул самол"тов в небе и разрывы бомб и видел зарево
огня, но думал, что идут очередные военные ман"вры, и решил поближе на них
посмотреть.

На шоссейном перекр"стке Васька забрался в кузов грузовика и на остановке
из разговоров шоф"ров узнал, что началась война. Он только боялся, как бы
она не кончилась до его прибытия на фронт... Грузовик ш"л из Киева в
Севастополь... Так Васька оказался в Крыму... В то тревожное время
милиционерам было не до беспризорных мальчишек. Он слонялся по Ялте, воровал
на базарах леп"шки, ночевал где попало и, когда понял, что война с фашистами
будет кровавой и долгой, начал готовиться к партизанским сражениям. Он хотел
воевать с врагами в одиночку...

Однажды ему повезло. Блуждая по склону горы над Алупкой, он случайно
обнаружил пещеру. Не такую большую, как некоторые пещеры Крыма, но в ней
куда-то вытягивало дым, и в холодные ночи Васька разжигал кост"р и спал