read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



течение многих десятилетий при поддержке фонда имени Конрада оставалась
частным учебным заведением, однако во времена, когда Эдуард Амзель и
Вальтер Матерн стали конрадианцами, город уже помогал школе крупными де-
нежными дотациями. Поэтому и назывался Конрадинум теперь городской гим-
назией. И только интернат все еще оставался не городским учреждением, а
был предметом частных забот и финансовых попечений Конрадийского фонда.
Спальный зал для шести-, пяти- и четвероклассников, называемый еще
малым спальным залом, располагался на первом этаже и выглядывал окнами в
школьный сад, туда, где рос крыжовник. Хотя бы один писун находился
всегда. Им и воняло, а еще сушеными матрасными водорослями. Наши друзья
спали рядом, кровать к кровати, под олеографией, изображавшей Крановые
ворота, башню обсерватории и Длинный мост во время зимнего ледохода. Оба
никогда или почти никогда не мочились в постель. Крещение для новичков -
попытку намазать Амзелю зад сапожной ваксой - Вальтер Матерн пресек в
два счета. На прогулочном дворе оба неизменно стояли под одним и тем же
каштаном и держались особняком. Правда, малышу Пробсту и Хайни Кадлубе-
ку, чей отец торговал углем, дозволялось присутствовать и слушать, как
Вальтер Матерн с мрачным и глубокомысленным видом отмалчивался, а Эдуард
Амзель тем временем изобретал новый, таинственный язык и осваивал с его
помощью новый окружающий мир.
- Ыцитп гурков ен оннебосо.
Птицы вокруг не особенно.
- Йеборов в едорог отэ ондо, йеборов в енверед месвос еогурд.
Воробей в городе это одно, воробей в деревне совсем другое.
- Драудэ Лезма тировог торобоан.
Без устали и без труда составлял он длинные и короткие предложения,
слово за словом выворачивая их задом наперед, и даже научился довольно
бегло говорить на этом новом языке, так сказать, с обратным местным ак-
центом, щедро пересыпая свою таинственную речь перевернутыми местными
словечками. Вместо "мертвяк" он говорил "кявтрем", вместо "черепушка" -
"акшупереч". Непроизносимый мягкий знак он попросту убирал, трудно выго-
вариваемые сочетания согласных, все эти "встр", "дпр" и "льщ", о кото-
рые, если произносить их наоборот, язык сломаешь, он упрощал и сглажи-
вал, говорил "сез" вместо "здесь", "етсащен" вместо "несчастье". Вальтер
Матерн в общем и целом его понимал, даже давал иногда короткие, тоже пе-
ревернутые и в большинстве случаев безошибочные ответы типа: "Заметано -
Онатемаз!" Был неизменно склонен к решительности и лаконизму: "Ад или
тен?" Малыш Пробст столбенел от изумления, а Хайни Кадлубек, которого,
конечно же, звали Кебулдак, уже делал первые успехи в новом наречии.
Множество изобретений и открытий, сродни Амзелеву языкотворчеству,
свершилось вот так же, на школьных дворах нашей планеты, чтобы потом ка-
нуть в забвение и возродиться под конец на скамеечках городских парков,
задуманных в пандан к школьным дворам, в детском бормотании старцев, ко-
торые подхватят и разовьют самые смелые дерзания отрочества. Когда Гос-
подь Бог еще ходил в школу, на небесном школьном дворе ему и его школь-
ному другу, смышленому пострелу Черту, пришло в голову сотворить мир;
четвертого февраля сего года, как уверяют Браукселя научно-популярные
разделы многих газет, этот мир может пойти прахом - тоже, наверно, на
каком-нибудь школьном дворе кого-то осенило.
Кроме того, кое-что роднит школьные дворы с вольером курятника: гор-
дая поступь находящегося при исполнении своего служебного долга петуха
весьма напоминает гордую поступь надзирающего за учениками учителя. Пе-
тухи точно так же вышагивают, сложа руки за спиной, поворачиваются резко
и вид имеют многозначительный.
Старший преподаватель Освальд Брунис - авторский коллектив вознаме-
рился поставить ему памятник - делает сейчас, когда он несет дежурство
на школьном дворе, прямо-таки образцово-показательную любезность автору
сравнения оного двора с вольером курятника, а именно: через каждые де-
вять шагов он принимается мыском левого ботинка разгребать гравий школь-
ного двора; больше того, он даже сгибает в колене свою учительскую ногу
и так на некоторое время замирает - привычка не совсем бессмысленная,
поскольку старший преподаватель Освальд Брунис постоянно кое-что ищет:
не золото и не чье-то сердце, не счастье, не Бога и не славу - он ищет
редкие камешки. Школьный двор, искрясь на солнце слюдой и кварцем, усы-
пан гравием сплошь.
Что же удивительного, если ученики по очереди, иногда, впрочем, и
сразу по двое, то и дело подходят к своему наставнику, дабы предъявить,
кто всерьез, а кто и подстрекаемый бесом всеобщей школьной потехи, самые
заурядные камешки, нарытые ими в гравиевых кущах. Однако каждый камешек,
даже самый распоследний серый голыш, старший преподаватель Освальд Бру-
нис зажимает между большим и указательным пальцами левой руки, держит
сперва против света, потом на свету, правой рукой извлекает из нагрудно-
го кармашка своего торфяно-бурого, местами даже безупречно чистого сюр-
тука привязанную на резинке лупу, привычным и точным движением определя-
ет лупу на послушно оттягивающейся резинке между камешком и глазом, пос-
ле чего, всецело полагаясь на надежность резинки и элегантно уронив лу-
пу, как бы разрешая ей самой шмыгнуть обратно в нагрудный карман, взве-
шивает камешек на левой ладони и, раскрутив его сперва маленькими, а по-
том и рискованно-большими, до самого края ладони досягающими кругами,
резким ударом свободной правой руки по тыльной стороне левой ладони заш-
выривает его прочь.
- Красивый камешек, но ни к чему, - подытоживает Освальд Брунис ре-
зультаты своих наблюдений, и той же рукой, что только что катала никчем-
ный камешек на ладони, лезет в коричневый растрепанный кулек, который
вообще всегда и в частности всякий раз, когда старший преподаватель Ос-
вальд Брунис появляется на этих страницах, торчит у него из кармана.
Петляя магическими кругами, словно жрец, творящий молитву в храме, рука
подносит извлеченный из коричневой бумаги мятный леденец ко рту, где он
сперва взвешивается на языке, потом смакуется, сосется, уменьшается в
размерах, растекается сладким соком между коричневыми от табака зубами,
перекладывается из-за щеки за щеку, постепенно превращаясь - покуда вре-
мя перемены стремительно тает, а смятенные души школяров все больше съ-
еживаются от страха, покуда воробьи ждут не дождутся, когда же эта пере-
мена кончится, а сам учитель гордо расхаживает по школьному двору, шарит
ногой в гравии и отбрасывает ненужные камешки - из полновесного мятного
леденца в маленький прозрачный обсосок.
Маленькая перемена, большая перемена. Короткие игры, торопливые ше-
потки. Драки и победы, беды и обеды - а прежде всего, как помнится Бра-
укселю, страх: вот сейчас звонок...
Пустые школьные дворы - воробьиное раздолье. Тысячу раз видано, в
жизни и в кино: ветер гонит по меланхолическому гравию пустынного, тако-
го гуманистического, такого прусского школьного двора промасленные
обертки школьных бутербродов.
Школьный двор гимназии Конрадинум состоял из Малого, квадратного дво-
рика, укрытого сенью старых, растущих как попало каштанов, а по сути -
небольшой и светлой каштановой рощи, и продолговатого, примыкающего к
нему без всякого забора Большого двора, окаймленного юными, опирающимися
на штакетины ограждения, педантично рассаженными липами. Новоготический
спортивный зал, новоготический писсуар и новоготическое, четырехэтажное,
увенчанное зачем-то колокольней без колоколов, темно-бордовое, старого
кирпича, утопающее в зарослях плюща здание школы окаймляли Малый двор с
трех сторон, укрывая его от ветров, что нещадно гоняли по Большому двору
из восточного угла в западный столбы пыли; ибо здесь ветрам противостоя-
ли лишь низкорослый школьный сад, огороженный мелкоячеистой сеткой забо-
ра, и двухэтажное, но тоже, впрочем, новоготическое здание интерната. В
ту пору, покуда еще не была разбита за южным фасадом спортивного зала
современная, с гаревой дорожкой и газоном спортплощадка, Большой двор
служил во время уроков гимнастики игровым полем. Упоминания заслуживает
еще разве что солидный, метров пятнадцать в длину, навес, возвышавшийся
на просмоленных деревянных столбах между молоденькими липами и школьным
садом. Сюда, водруженные на попа, передним колесом вверх, ставились ве-
лосипеды. Маленькая школьная забава: стоило раскрутить переднее колесо,
как мелкие камешки, застрявшие в шинах даже после недолгого проезда по
гравию Большого двора, со свистом летели во все стороны, барабаня по
листьям крыжовника за сетчатым забором школьного сада.
Кому хоть раз в жизни приходилось играть в футбол, ручной мяч или во-
лейбол, бейсбол или даже просто лапту на усыпанной гравием площадке, тот
потом долго еще, едва ступив на шуршащий гравий, будет вспоминать разод-
ранные в кровь колени и все остальные ссадины, которые так плохо зажива-
ют под мелкими мокрыми струпьями, превращая все гравиевые спортплощадки
в места массового кровопролития. Мало что еще на этом свете врезается в
нашу память и нашу кожу столь же неизгладимо, как гравий.
Однако ему, гордому петуху на школьном дворе, вечно сосущему и прич-
мокивающему Освальду Брунису - не забудем, ему будет воздвигнут здесь
памятник, - ему, с лупой на резинке, с клейким кульком в клейком карма-
не, ему, тому, кто собирал камни и камешки, выискивая редкие, преиму-
щественно искрящиеся и сверкающие экземпляры - кварц, полевой шпат, ро-
говую обманку, - подбирал их с земли, разглядывал, выбрасывал или забот-
ливо прятал, ему Большой школьный двор Конрадинума был вовсе не полем
кровавых мучений, а неиссякаемым поприщем неутомимых исканий правой но-
гой через каждые девять шагов. Ибо Освальд Брунис, преподававший все или
почти все предметы - географию и историю, немецкий и латынь, если очень
надо, то и закон Божий, - был кем угодно, но только не тем типичным учи-
телем гимнастики, каким его видит в самых страшных снах все школьное
юношество: с черной мохнатой грудью, с черными волосатыми конечностями,
с пронзительным свистком и ключами от кладовки на шее. Брунис никогда и
никого не заставлял дрожать под турником, мучиться на параллельных
брусьях, плакать, повиснув на гимнастическом канате. Ни разу не потребо-
вал он от Амзеля совершить прыжок махом с переворотом или прогнувшись
через нескончаемо длинного коня. Ни разу по его наущению ни сам Амзель,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 [ 24 ] 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.