Присядь, милый.
и мелькала в руках Фэнси, но к половине третьего беседа стала перемежаться
легким постукиванием по сапогу палкой, которую Дик срезал по дороге. Фэнси
без умолку болтала, но порой ее ответы на вопросы Дика звучали так невпопад,
что было ясно - ее больше всего заботило лежавшее на коленях синее платье.
изучил всю мебель, тронул клавиши фисгармонии, перелистал все книги, какие
попались под руку, и погладил Фэнси по голове. Но иголка все так же мелькала
и ножницы щелкали по-прежнему.
украдкой; пересчитал все сучки в досках стола; зевнул, не таясь; пересчитал
на потолке мух; зевнул во весь рот; отправился на кухню, вышел во двор и так
основательно изучил устройство колодца, что мог бы прочитать об этом лекцию.
Вернулся к Фэнси и, увидев, что она еще не кончила шить, пошел в огород;
осмотрев капусту и картофель, отметил, что эти овощи выглядят как-то
удивительно по-женски, выдернул несколько сорняков и возвратился в дом. Часы
пробили пять, но иголка мелькала по-прежнему, а ножницы щелкали.
испортив ее, выбросил в помойное ведро, взял на фисгармонии несколько
чудовищно фальшивых аккордов и нечаянно опрокинул вазу с цветами: вода
ручейком потекла со стола на пол, образуя озерко. Поразмыслив и старательно
работая ногой, Дик придал лужице очертания Англии и Уэллса.
на него. И тут его словно осенило.
будешь в нем вечером, когда я приду к мистеру Дэю просить твоей руки?
соберется тьма-тьмущая и все на меня будут смотреть, а у платья так плохо
лежит воротник.
синего.
гораздо дешевле синего; и потом, я ведь уже надену его в субботу.
новеньком, чего на мне еще не видели.
явственно заглушались другими чувствами, и рассуждал он в этот момент так:
"Значит, пусть у меня, которого она, по ее словам, любит больше всех на
свете, пропадут эти разнесчастные полдня отдыха только потому, что ей
захотелось надеть в воскресенье это платье, которое и надевать-то вовсе
незачем, разве только для того, чтобы покрасоваться перед лонгпаддлскими
франтами. А меня там вовсе и не будет".
людей из Лонгпаддла, - сказал он.
произвести на них впечатление. Но я уже скоро дошью.
Тут он погрузился в размышления, и чем больше размышлял, тем больше злился и
все яснее становилось ему, что мисс Фэнси Дэй помыкает им самым бессовестным
образом, что она совсем не простушка, у которой до него не было
возлюбленного, как она не раз торжественно его заверяла, и что, если она и
не кокетка, то все же кавалеров у нее было хоть отбавляй; что в голове у нее
одни наряды; что ее чувства хоть и пылки, но не глубоки; что она слишком
много думает о том, как бы понравиться другим мужчинам. "Больше всего на
свете она любит свои волосы и свой румянец, - думал Дик, начиная злиться,
совсем как отец, - затем идут ее платья и шляпки, а уж потом, быть может, и
я!"
вдруг у него мелькнула злобная мысль. Он не зайдет за ней через четверть
часа, как обещал. Да, она вполне заслужила такое наказание. И хотя лучшая
часть дня безвозвратно потеряна, все-таки он пойдет за орехами, как
собирался, но пойдет один!
две извилистая тропка, прозванная Змеиным лазом, не взбежала на холм и не
исчезла в густом орешнике, словно в кроличьей норе. Дик нырнул в чащу и
пропал среди кустов, и вскоре уж ничто не напоминало о его присутствии,
кроме шуршания веток и треска сучьев.
трудился словно каторжный. Час проходил за часом, а он и не думал
передохнуть. Наконец, когда солнце село и стало невозможно отличать орехи от
укрывавших их листьев, он взвалил на плечи мешок, полный прекраснейших
плодов леса, нужных ему не больше, чем груда булыжников, вышел из лесу,
пересек проезжую дорогу и, посвистывая, направился домой.
невысокого мнения о мисс Фэнси Дэй, как в тот день. В самом деле, весьма
возможно, что еще одно-два синих платья, перешитых ради лонгпаддлских
молодых людей, - и в голове у Дика окончательно прояснилось бы, и он снова
стал бы свободным человеком.
тропка, по которой он шел, пересекала круто поднимавшийся к небу, ярдов на
пятьдесят, холм. Наверху, на фоне ярко догоравшего заката, виднелся какой-то
неясный силуэт. Дик поначалу решил, что это отделившаяся от своих соседок
ветка, но вот ветка чуть шевельнулась, и, подойдя ближе, Дик понял, что
перед ним сидит, склонив голову на руку, живой человек. Трава приглушала
шаги Дика, и лишь когда он оказался совсем рядом, человек узнал его. Еще
секунда, и Дик очутился лицом к лицу с Фэнси.
груди и хотела что-то сказать, но разразилась такими истерическими
рыданиями, каких никогда еще не знала история влюбленных.
пережила такие муки, мне казалось, ты больше никогда не придешь! Это
жестоко, Дик. Нет, это справедливо! Я исходила вдоль и поперек весь лес, все
искала тебя, пока совсем не выбилась из сил, - не могла больше и шагу
сделать и вернулась сюда! О Дик, как только ты ушел, мне сразу подумалось,
что я тебя обидела, и я бросила платье, оно так и осталось недошитым, я и не
подумаю дошивать его и в воскресенье надену старое! Честное слово, Дик,
когда тебя нет рядом, мне все равно, что на мне надето, да, да, ты не
поверишь, но мне совершенно все равно! Я бросилась за тобой, я видела, как
ты поднялся по Змеиному лазу и ни разу не оглянулся, и тут ты нырнул в чащу,
я - за тобой, но не смогла тебя догнать. О, как мне хотелось вырвать все эти
противные кусты, только бы опять увидеть тебя, моего ненаглядного. И я стала
звать тебя, но ответа не было, а я побоялась кричать громче - вдруг бы
услышал кто другой. Потом я все ходила и ходила по лесу, и мне, Дик, было
так страшно. Я закрыла глаза и представила себе, как ты смотришь на
какую-нибудь другую женщину, хорошенькую и милую, но лживую и бессердечную,
и говоришь себе: "Ах, она ничуть не хуже Фэнси, ведь Фэнси обманывала меня,
кокетничала и больше думала о себе, чем обо мне, ну так пускай эта девушка
будет теперь моей милой". Ах, Дик, ты этого не сделаешь, правда? Ведь я так
люблю тебя!
своей свободы, что он осыпал Фэнси поцелуями и дал ей слово, что никакая
красотка никогда не завладеет его помыслами; короче, что, хотя он и
подосадовал на Фэнси, теперь от досады не осталось и следа и отныне и навеки
для него существует одна лишь Фэнси, - либо Фэнси, либо смерть. А потом они
отправились домой - и шли очень медленно, ведь Фэнси так устала, и она
опиралась на плечо Дика, а он поддерживал ее рукой за талию; правда, вскоре
она настолько оправилась, что, подходя к дому, уже смогла пропеть Дику:
"Скажи, зачем же ты бродишь вокруг?" Нет нужды подробно рассказывать и о
том, что они совсем позабыли про мешок с орехами, и только три дня спустя
его нашли в кустах ежевики и возвратили пустым миссис Дьюи - ее инициалы
были вышиты на мешке красными нитками; и она долго ломала голову, стараясь
понять, каким образом ее мешок попал на Кукушкину тропку.
II
Иелберинский лее, о чем они уговорились с Фэнси.