Чтение 24–й страницы книги ~Мерзкая плоть~

-- Я спала, но...

-- Послушай, ты правда хочешь, чтобы я сегодня съездил к твоему папе?

-- А разве мы решили, что тебе надо к нему съездить?

-- Да.

-- Зачем?

-- Сказать, что у меня есть работа и теперь мы можем пожениться.

-- Да, помню... конечно, съезди к нему, милый. Пожениться -- это было
бы хорошо.

-- Но я вот что думаю... как же моя страничка?

-- Какая страничка, милый?

-- Для "Эксцесса"... ну, понимаешь, моя работа.

-- Ах, да... а знаешь что, давай мы с Рыжиком ее напишем?

-- Не скучно это тебе будет?

-- Это будет божественно. Я в точности знаю, про что ты пишешь и как, и
Рыжик, наверно, тоже теперь уже знает, бедняжка... Как он вчера
наслаждался... Ну, я еще посплю... мне так нездоровится... До свидания, моя
радость.

Адам позавтракал в ресторане. За соседним столиком сидели Агата Рансибл
и Арчи Шверт. Она сказала, что завтра все едут на какие-то автомобильные
гонки. Адам с Ниной тоже, наверно, поедут? Адам сказал, что да, поедут.
Потом он отправился в Эйлсбери.

Напротив него в купе сидели две женщины -- они тоже говорили о молодом
поколении.

-- ... и очень это хорошее место для такого желторотого парнишки, я ему
так и сказала, и отец говорил. "Тебе, говорю, радоваться надо, что получил
такое хорошее место, сейчас, говорю, знаешь, как трудно место получить, не
то что такое, а любое". Вот у моей соседки, миссис Хемингуэй, сын уже
полтора года как в школу не ходит, сидит дома, бьет баклуши и заочно на
инженера учится. "Место, говорю, очень хорошее, а чтобы работа интересная
была -- этого, говорю, не бывает. Со временем привыкнешь, только и всего,
вот как отец привык, да еще будешь скучать в свободное время". Альфред-то
мой, как поедет в отпуск, просто не знает, куда себя девать. Посмотрит на
море, скажет: "Все-таки разнообразие" -- и тут же начинает гадать, что у них
там в конторе делается. Да, все это я Бобу выложила, а толку чуть. Заладил
свое -- хочу, мол, торговать автомобилями. Я ему говорю, торговать
автомобилями -- это для тех, у кого протекция есть, а ну как дело не пойдет,
тебе-то на кого тогда надеяться? Так нет, подавай ему автомобили, да и то
сказать, лучше бы ему не жить дома. С отцом они не ладят, и трудно это,
когда двое мужчин в доме и обоим одновременно в ванную нужно, и понятно, что
Бобу хочется самостоятельности, раз он теперь сам зарабатывает. Но как ему
быть? На свое нынешнее жалованье ему одному не прожить, да если б и можно
было, хорошего в этом мало, молод ведь, долго ли попасть в беду. Я его новых
дружков не одобряю, толкутся у нас с утра до ночи, знаете, как у них
принято. Он с ними знакомится в хоккейном клубе, где по субботам бывает.
Зарабатывают они почти все больше, чем он, либо просто кажется, что у них
свободных денег больше, а в такие молодые годы вредно с теми водиться, у
кого денег больше. Начинают завидовать, обиженными себя считают. Мне одно
время казалось, что Боб неравнодушен к Бетти Рейнелдс, знаете, дочка миссис
Рейнелдс, очень они хорошие люди, и в теннис все с ней играл, и соседи
заметили, как они дружат, а. теперь он на нее и не смотрит, все со своими
хоккейными дружками. Я ему как-то в субботу говорю, давай, мол, пригласим
Бетти к чаю, а он мне: "Приглашай, если хочешь". Она и пришла, хорошенькая
такая, прямо картинка, а он что выкинул? Ушел из дому и до самого ужина
пропадал. Такого, само собой, ни одна девушка не стерпит, она теперь, можно
сказать, обручилась с сыном миссис Андерсон, тем, что радиоприемниками
торгует.

-- А взять нашу Лилли. Вы знаете, как ей хотелось стать маникюршей.
Отцу это не нравилось, он долгое время и слышать об этом не хотел. Говорил,
что это только предлог, чтобы держаться за руки, но я ему сказала: "Если
девочке этого хочется и если она может этим хорошо заработать, так надо
родной дочери доверять, а не становиться ей поперек дороги". Я-то,
понимаете, держусь современных взглядов. Я так ему и сказала: "Мы не в
викторианское время живем". Ну и теперь у нее очень приятная работа. На
Бонд-стрит, и отношение к ней хорошее, и никаких жалоб мы не слышим, только
вот человек, с которым она там познакомилась... он ей в отцы годится... во
всяком случае, уже в летах, но очень интересный -- седые усики, такие
аккуратненькие, настоящий джентльмен, и автомобиль у него "моррис-оксфорд".
По воскресеньям он возит ее кататься, а иногда заходит за ней к концу работы
и водит в кино и со мной и с мужем моим всегда так вежливо разговаривает, от
такого человека, как он, чего же другого и ждать, а на днях он нам всем
прислал билеты в театр. Обходительный такой, меня, поверите ли, называет
"ма"... Надеюсь, что ничего дурного тут нет...

-- Ну, а наш Боб...

В Беркемстеде они вышли, и в купе сел мужчина в светло-коричневом
костюме, достал записную книжечку и вечную ручку и стал решать задачки,
которые у него, судя по всему, никак не решались. "Может быть, он все отдал
своей дочери?" -- подумал Адам.

В Даутинг он поехал автобусом, который довез его до деревни с
заправочными станциями. Оттуда пешком дошел до ворот парка. К его удивлению,
ворота были открыты настежь, и, приближаясь к ним, он чуть не попал под
огромную разболтанную машину, въехавшую в парк на большой скорости; на
секунду перед ним мелькнули два злобных женских глаза, с презрением
глянувшие на него из заднего окошечка. Еще больше удивило его объявление,
повешенное на центральном столбе ворот: "Не входить, кроме как по делу".
Пока он шел к дому, его с грохотом обогнали два грузовика. Потом появился
какой-то человек с красным флажком.

-- Эй, здесь прохода нет. Перед домом сейчас начнут, уже зарядили.
Кругом ступайте, коли надо, мимо конюшен.

Лениво прикидывая, о каком оружии идет речь, Адам двинулся по указанной
ему тропинке. Он ожидал услышать выстрелы, но до слуха его донеслись только
отдаленные крики да еще как будто звуки струнного оркестра, и он заключил,
что день для охоты выдался у полковника неудачный. Так или иначе, охотиться
возле собственного дома, и притом под аккомпанемент струнного оркестра,--
занятие странноватое, и Адам по привычке стал сочинять заметку для
"Хроники":

Полковник Блаунт, отец прелестной Нины Блаунт, упомянутой выше, теперь
лишь изредка наезжает в Лондон. Зато он увлекается охотой в своем поместье в
Бакингемшире. Его охотничьи угодья, едва ли не самые богатые дичью во всем
графстве, расположены прямо перед домом, и ходит много забавных анекдотов о
гостях, нежданно-негаданно оказавшихся на линии огня... Одно из чудачеств
полковника Блаунта состоит в том, что он стреляет особенно метко под звуки
скрипки и виолончели. (Сходной причудой известен мистер Рыжик Литлджон --
тот может ловить рыбу только под звуки флажолета...)

Не прошел он и двухсот шагов в обход дома, как его опять остановили. На
этот раз путь ему преградил человек в сутане, в необъятных епископских
рукавах из белого батиста и алой мантии с капюшоном. Он курил сигару.

-- Какого черта вы здесь околачиваетесь? -- спросил епископ.

-- Мне надо повидать полковника Блаунта.

-- Нельзя. За него там как раз принялись.

-- Боже мой! А что он такого сделал?

-- Да ничего особенного, он просто один из веслеанцев -- мы сегодня
хотим покончить с толпой, благо погода держится.

Адам молчал, подавленный столь бесчеловечным фанатизмом.

-- А вы-то к старичку по какому делу?

-- Теперь это, пожалуй, не имеет значения... Я хотел ему рассказать,
что работаю в "Эксцессе".

-- Серьезно? Что же вы сразу не сказали? Всегда приятно встретиться с
джентльменом прессы. Курите?

Из-за епископской пазухи появился большой портсигар.-- Я, сами
понимаете, епископ Филпотс.-- Он подхватил Адама под руку, рискуя смять свой
широченный рукав.-- Вам, вероятно, интересно посмотреть, что там делается?
Сейчас они, скорее всего, допевают последний гимн. Нелегкая работенка, скажу
по чести, и организация не всегда на высоте. Вот хоть вчера -- заставили
мисс Латуш прождать полдня, а когда взялись за нее, свет был такой паршивый,
что совсем ее изуродовали -- мы вечером, после обеда, прокрутили все
кусочки,-- таких безобразных ошметков вы в жизни не видывали, многие даже
узнать невозможно. Мы не решились показать их ее мужу -- он был бы вне себя
- несколько штук отобрали и сохраним. а остальное выкинули. Вы что это, вас
не тошнит ли? Как сразу позеленели. Или сигара слишком крепкая?

-- А она... она тоже была веслеанка?

-- Дорогой мой, она играет главную роль. Она -- Селина, графиня
Хантингтонская... Ну вот, отсюда вам будет видно, как они работают.

Они обогнули крыло дома и теперь могли обозреть лужайку перед главным
фасадом, где царило деловитое оживление. Десятка полтора мужчин и женщин в
костюмах восемнадцатого века стояли в круг и громко пели; стоявший в центре
круга невысокий человек в длинном пасторском одеянии и белом парике
дирижировал хором. Неподалеку играл струнный оркестр, а вокруг поющих
толпились мужчины без пиджаков, с мегафонами, кинокамерами, микрофонами,
связками бумаг и дуговыми лампами. В стороне, дожидаясь своей очереди,
стояли карета четверкой, отряд солдат и группа рабочих с изготовленными из
холста и досок секциями поперечного нефа Экзетерского собора.

-- Полковник где-то там, среди поющих.-- сказал епископ.-- Он чуть не
со слезами просил, чтобы его взяли статистом, а поскольку он предоставил нам
свой дом за бесценок, Айзекс решил -- пусть побалуется. По-моему, он еще
никогда в жизни не был так счастлив.

Пение смолкло.

-- Ну, так,-- сказал один из мужчин с мегафонами.-- Можете расходиться.
Теперь будем крутить дуэль. Мне нужны два статиста -- нести труп. Остальные
на сегодня свободны.

От кучки молящихся отделился старик в кожаном фартуке, шерстяных чулках