облака, разбил его мягкую кучу, попил бодрой водички. Куму принес, тот
попил, крякнул, другим бойцам котелок передал. До лейтенанта Костяева дошел
котелок, он отвернулся, сидит, опустив руки меж колен, потерянный какой-то,
далекий ото всех, уже солнцем осмоленный, исхудалый.
отрешенный ото всех, мрачный - не досталось ему воды.
землю с изношенных ботинок.- Этой бы земле хлеб рожать.
Малышев.
проклятой земли не миновала,- не открывая глаз, молвил Корней Аркадьевич
Ланцов.
вмешался в разговор Пафнутьев.
уткнувшийся в кювет. Машину оплело со всех сторон сухим бурьяном, под
гусеницами жили мыши, вырыл нору суслик. Ржавчина насыпалась холмиком вокруг
танка, но и сквозь ржавчину просунулись острия травинок, густо, хотя и
угнетенно, светились цветы мать-и-мачехи.- Если завтра война! Вот она,
граница-то, непобедимыми гробами помечена...
передернул затвор, не целясь ударил в бок танка. На железе занялся дымок и
обнажилась черной звездочкой пробоина. Старшина постоял, послушал, как
шуршит ржавчина, засочившаяся из всех щелей машины, и бросил карабин
Пафнутьеву:
бил нас. И как бил! Сырыми бил, и не бил - прямо сказать, по земле
размазывал... Но вот мы вчера, благословясь, Шепетовку прошли. Я оттудова
отступать начал.- Старшина недоуменно огляделся вокруг, что, мол, это меня
понесло? Набычился, снова отошел в сторону, лег на спину и картуз, старый,
офицерский, на нос насунул.
какой-то писатель-герой?
тусклым голосом произнес лейтенант Костяев: - В Шепетовке родился Николай
Островский и написал он замечательную книгу "Как закалялась сталь".
шутят, где всурьез? Будто на иностранном языке говорят, блядство.
протянул Ланцов.
но крепко в колхозе политически подкованный Пафнутьев.
Костяев.
Разобрать имушшество! Ш-гом арш! Запыживай, славяне. Берлин недалеко.
еще, но уже важный. Он принес ведомость на жалованье. Солдаты шумно
изумлялись - им, оказывается, идет жалованье. Расписались сразу за все
прошедшие зимние месяцы, жертвуя деньги в фонд обороны. После этого капитан
прочитал краткую лекцию о пользе щавеля, о содержанки витаминов в клевере, в
крапиве, так как последнее время с кухни доставляли зеленую похлебку,
поименованную бойцами дристухой. Солдаты грозились заложить гранату в топку
кухни. Лекцию насчет пользы витаминов капитан провел как бы в шутку и как бы
всерьез, на вопросы отвечал шуткою, но построжел, когда его спросили: не с
клевера ли у него брюшко? От больного сердца, сообщил капитан. Бойцы и это
сообщение почли шуткой, очень удачной, и главное, к месту. Разговор сам
собою перешел на второй фронт. Крепкими словами были обложены союзники за
нерасторопность и прижимистость - все сошлись на том, что из-за них, подлых,
приходится жрать зеленец и переносить, все более затягивающиеся временные
трудности.
атаку на село сходил, занявши которое, солдаты подшибут гуся, якобы
отбившегося от перелетной стаи. Важный капитан понимающе посмеивался, глодая
вместе с бойцами кости дикого гуся.
багажишко, выкопал ему щель, принес туда соломки, вовремя, к месту
интересовался: "Может, еще покушаете, товарищ капитан? Может, вам умыться
наладить?"
во взводе.
угощал папиросами из военторга. Поболтав о том о сем, поотиравшись на
переднем краю, он уволакивал узел трофейного барахла: одеял немецких,
плащ-палаток, сапог. Барахлишко - догадывались солдаты - Пафнутьeв менял на
жратву и выпивку, cловом, ублажал начальство. И ублажил бы, да заелся.
вкалывай до победного конца. Уж двадцать лет как у нас холуев нет.
старшиной, поучительно ответил Пафнутьeв,- да командиры есть, и кто-то
должен им приноравливать. Товарищ капитан не умеют ни стирать, ни варить.
Антилигент они.- Докурив папироску, Пафнутьев поглядел на нейтральную
полосу, за которой темнели немецкие окопы,- туда ночью ходили в разведку
боем штрафники.- Штрафников-то полегло э сколько! - заохал Пафнутьев.- Грех
да беда не по лесу ходят, все по народу. Хуже нет разведки боем. Все по тебе
палят, как по зайцу.
траншеи, поднес ему гранату-лимонку под нос и держал гостя так до тех пор,
пока тот не захрипел.
Пафнутьев. Закурив, он уставился на трофейную зажигалку, излаженную в виде
голой бабы со всеми ее предметами и подробностями. Огонь у нее высекался
промеж ног.- Я-то запыжу,- убирая зажигалку в нагрудный карман, нудил
Пафнутьев.- Вот как бы ты вместе с Борeчкой не запыжили туда...- кивнул он
головой на нейтралку, где с ночи лежали и мокли под дождем убитые штрафники.
кликнули к командиру, и он, погрозив пальцем Нафпутьеву: "Мотри у меня!" -
удалился. "Да, а если не потрафишь товарищу капитану, да ежели он сюда меня
вернет, да ежели бой ночью..."
Пафнутьев. Однако Мохнаков его уже не слышал.
переднего края вели бои местного значения, улучшали позиции перед тем, как
стать в долгую оборону.
возможно, захватить высотку справа от него и закрепиться. Мохнаков день
проторчал в ячейке боевого охранения, с биноклем - высматривал, вынюхивал.
Ночью, тихонько ликвидировав ракетчиков и боевое охранение немцев, пробрался
с отделением автоматчиков в хутор, поднял невообразимый гам и пальбу, такую,
что хутор фашисты в панике оставили, и высотку тоже.
высотку, и блаженно радовались тому, что не надо копать. На высотке брошен
был живехонький еще наблюдательный пункт, даже печка топилась в блиндаже, на
ней жарились оладьи, телефон был подсоединенным. "Гитлер капут!" - орали в
телефон бойцы, макая горячие оладьи в трофейное масло, вкус которого они
начали забывать. С другой стороны им отвечали: "Русиш швайне!"
дразнили их, чавкая ртом, потом пели похабные песни с политическим уклоном.
пообещав сделать русским Иванам "гросс-капут".
пехоту из уютного блиндажа. Коря артиллеристов: всегда, мол, мордатые заразы
лезут на готовенькое, стрелки подались в хутор и начали варить картошку,
возбужденно рассказывая друг другу о том, как остроумно беседовали с фрицем
по телефону.
Мохнаков и Карышев. Утром установлено было, что весь скат высоты и низина за
огородами хутора, да и сами огороды с зимы минированы: еще один
оборонительный вал сооружали немцы.