Чтение 24–й страницы книги ~Испытание Гилберта Пинфолда~

заказал по радио авиабилет в Коломбо.

- Вам нельзя сходить, Гилберт. Вас не отпустят с парохода. За вами
постоянно присматривает доктор. Он засадит вас в лечебницу, потому что вы
сумасшедший, Гилберт... У вас нет денег. Вы не можете нанять машину... У вас
с прошлой недели просрочен паспорт... В Египте не принимают туристские
чеки... - У него, скотины, есть доллары. - А это уже криминал. Он должен был
объявить их в декларации. Его за это не похвалят. - Тебя не пустят в военную
зону (речь идет о 1954 годе). - Военные отправят вас обратно. Египетские
террористы подрывают частные машины на дороге вдоль канала.

Мистер Пинфолд сражался с врагами их собственным оружием. Он был
вынужден слышать все, что они говорили. И те были вынуждены слышать его. У
них не было доступа к его чувствам. Каждая его мысль, оформленная в слова,
достигала штаб-квартиры Ангела и, похоже, они не могли отключить свой ящик.
И мистер Пинфолд решил пронять их самой настоящей скукой. Он взял в
библиотеке экземпляр "Эй, к западу!" {Исторический роман Ч. Кингсли
(1819-1875).} и час за часом медленно его читал. Поначалу Гонерилья пыталась
исправлять его произношение. Поначалу Ангел доискивался психологического
смысла в модуляциях его голоса. Но уже через час они перестали к нему
вязаться, и в полном отчаяние вскричали: - Гилберт! Ради Бога! Прекратите.

Тогда мистер Пинфолд в свою очередь помучил их, сделав из текста
тарабарщину: он читал его через строчку, он читал его через слово, он читал
слова сзаду наперед, и они, наконец, взмолились о передышке. Мистер Пинфолд
читал и час, и другой, не давая им пощады.

В свой последний вечер он был настроен благодушно ко всем, кроме Ангела
и Гонерильи. Среди пассажиров распространился слух, что он покидает их. Он
слышал искреннее сожаление в доносившихся разговорах.

- Неужто из-за той игры, что устроил мистер Ангел? - услышал он вопрос
миссис Бенсон.

- Он очень раздражен на всех нас. Вряд ли его можно винить за это. Я
сожалею, что приняла в этом участие.

- На самом деле ничего смешного в этом не было. Я вообще не понимала,
зачем это нужно.

- А главное, мы ввели его в страшные расходы. Он может себе это
позволить, но все равно не годится так делать.

- Я наполовину не верил тому, что о нем говорили.

- Жаль, что не удалось узнать его получше. Я уверена, что он
совершенный душка.

- Он совершенно замечательный человек, а мы вели себя как невоспитанные
дети.

Ни злобы, ни насмешки не было уже в этих речах. Вечером перед обедом он
встретил Скарфилдов.

- Через пару дней будет совсем жарко, - сказала миссис Скарфилд.

- Меня тут уже не будет.

- Уже не будет? Мне казалось, вы плывете до Коломбо.

Он объяснил перемену в своих планах.

- Ах, какая жалость, - сказала она безусловно искренне. - Только после
Порт-Саида по-настоящему сходишься с людьми.

- Сегодня, скорее всего, я буду обедать за вашим столом.

- Пожалуйста! Мы по вас соскучились. Так мистер Пинфолд вернулся за
капитанский стол и всем поставил шампанское. Его соседи по столу не знали,
что он вскоре покинет корабль. В дорожном сумбуре эта маленькая группа
держалась обиняком и осталась в полном неведении о происходящем. У мистера
Пинфолда были, правда, еще сомнения относительно капитана. Откуда бы у этого
морского волка столько воображения, чтобы поистине нельсоновским взором
пронизать случившееся.

- Я сожалею, что мы вас лишаемся, особенно теперь, когда вы чувствуете
себя гораздо лучше, - сказал тот, поднимая бокал. - Надеюсь, вы хорошо
перенесете самолет.

- Срочное дело, я полагаю? - сказал Главер.

- Просто не терпится, - ответил Пинфолд. Он засиделся с ним. Главер
присоветовал портных в Коломбо и холодные отели в горах, где хорошо пишется.
Когда они расходились, мистер Пинфолд со всеми распрощался, поскольку
"Калибан" приходил в порт рано утром и у всех будут свои дела.

Возвращаясь к себе в каюту, он встретил смуглолицего мистера Мердока.
Тот остановился и заговорил с ним. Приятный в обращении человек, в его
говоре сильно отзывался промышленный Север.

- Кассир сказал, что вы завтра сходите, - сказал он. - Я тоже. Вы как
предполагаете добираться до Каира?

- Честно говоря, не думал об этом. Поездом, наверное.

- Когда-нибудь ездили местным поездом? Грязь и мерзость, и еле ползет.
Знаете что, фирма присылает за мной машину. Буду рад, если составите
компанию.

Было решено, что они поедут вместе.

А ночь по-прежнему принадлежала Ангелу и Гонерилье. - Не доверяйте
Мердоку, - нашептывали они. - Мердок вам враг. - Покоя в каюте не было, и
мистер Пинфолд остался на палубе: высматривал маячок Порт-Саида, высмотрел
его луч, увидел, как к борту подошел катер с лоцманом и целой командой
чиновников в фесках, как они поднялись на борт, увидел порт, даже в этот
ранний час кишевший зазывалами и продавцами скарабеев.

В утренней сумятице и переговорах с таможенниками мистер Пинфолд время
от времени различал бормотание Ангела и Гонерильи, безуспешно мешавших ему.
И только когда он сошел по сходням, они окончательно смолкли. Прежде мистер
Пинфолд часто бывал в Порт-Саиде. Его никогда не радовала встреча с этим
местом. На сей раз он был рад. Он терпеливо ожидал, пока небритые, дымящиеся
сигаретами чиновники досматривали его багаж, проверяли паспорт. Он с
радостью уплатил непомерные пошлины. Агент из компании мистера Мердока,
англичанин, предупредил их:

- Очень ненадежная сейчас езда. Как раз на прошлой неделе один парень
нанял машину до Каира. За Исмаилией туземец свернул с дороги в деревню. На
того навалились, весь багаж забрали. Его даже раздели донага. Полиция нашла
его в чем мать родила. И еще сказали, что ему повезло: могли перерезать
глотку,

Мистера Пинфолда это не обеспокоило. Он отправил жене письмо. Они с
Мердоком выпили бутылку пива в кафе и дважды, если не трижды, позволили
почистить себе ботинки. Оттуда, где они сидели, ясно виделся дымок над
"Калибаном", но ни единого голоса не было слышно. Потом они с Мердоком
поехали, и злосчастный корабль пропал из виду.

Когда он был здесь десять лет назад и у ворот стоял Роммель, дорога на
Каир выглядела более мирной. Они проезжали через проходы в колючей
проволоке, останавливались и предъявляли паспорта у бесчисленных постов,
пылили за армейским конвоем, где на каждом грузовике, скорчившись за
бортиком, сидел солдат с автоматом наизготовку. При выезде из зоны канала их
задержали дольше и осмотрели дотошнее, там смуглых замкнутых англичан
сменили смуглые замкнутые египтяне почти в такой же военной форме. Мердок
был немногословным человеком, и мистер Пинфолд сидел себе, окутавшись
непроницаемым молчанием.

В войну он как-то проходил парашютную подготовку, позорно закончившуюся
сломанной ногой после первого же прыжка, однако не было в его жизни чувства
чище и выше, чем в ту минуту свободы, когда он очнулся от шока падения.
Всего четверть минуты назад он присел у открытого люка в полу самолета,
среди полумрака и оглушающего рева, перетянутый ремнями, окруженный
сочувствующими новичками. Потом распоряжавшийся офицер дал знак, он канул
невидяще в ночь и обрел себя в спокойном, залитом солнцем небе, легко
удерживаемый стропами, только что такими неудобными, абсолютно отдельный от
всего. Вокруг на своих парашютах раскачивались фигуры; на земле инструктор
выкрикивал в рупор наставления; а мистер Пинфолд чувствовал себя выключенным
из человеческих контактов, единственным обитателем только его одного
принявшего восхитительного мира. Восторг длился недолго. Он как-то вдруг
осознал, что не парит, а падает; навстречу летела земля; через несколько
секунд он бездыханный лежал на траве, опутанный стропами, обруганный,
отбивший себе бока и с острой болью в голени. Но в то мгновение своего
одиночества прозаический, земной мистер Пинфолд был заодно с курильщиками
опиума, карибантами {Карибанты - жрецы Кибелы, фригийской богини.} и
калифорнийскими гуру, он с черного хода приобщился мистицизма. И едва ли
меньший экстаз он пережил по дороге в Каир.

Недавние беспорядки изуродовали и выпотрошили Каир. Он был наводнен
филателистами, съехавшимися на распродажу королевской коллекции. Мистер
Пинфолд намучился, выбивая себе номер в гостинице. Мердок достал ему номер.
Он намучился с билетами на самолет, и тут Мердок помог ему. Только на второй
день к вечеру консьержка вручила мистеру Пинфолду все требующиеся документы,
в том числе медицинское свидетельство и заявление под присягой, что он
христианин, необходимое для остановки в Аравии, и перед отъездом, это в
полночь, Мердок пригласил, его отужинать с сослуживцами.

- Они будут в восторге. Они сейчас нечасто видят соотечественников. И
честно говоря, мне самому будет веселее с попутчиком. Мне не очень нравится
разъезжать тут в одиночку вечерами.

И они отправились ужинать в квартал с дорогими современными квартирами.
Лифт не работал. Поднимаясь по лестнице, они миновали сидевшего на корточках
в дверном проеме египетского солдата, тот жевал орехи, за спиной у него
торчало ружье.

- Старуха-принцесса, - сказал Мердок, - под домашним арестом.

Хозяева встретили их радушно. Мистер Пинфолд огляделся. Гостиная была
заставлена немыми свидетельствами долгого пребывания на Востоке. На каминной
доске стояла в рамке фотография пэра в коронационном костюме. Мистер Пинфолд
вгляделся.

- Это ведь Симон Дамблтон, да?

- Да, он наш большой друг. Вы его знаете? Не дав ему ответить,
посторонний голос нарушил мир и покой.

- Вы незнакомы, Гилберт, - сказала Гонерилья. - Врун. Сноб. Ты
притворяешься, что вы знакомы, потому что он лорд.