- от испуга. Алик взял ее за руку, притянул к себе, погладил по волосам -
осторожненько. И она опять заплакала - в голос, по-бабьи, прижалась лицом к
замасленному комбинезону Алика. Алику было не очень удобно: разводной ключ
за поясом больно впился в живот. Но он стоял не шелохнувшись.
их. И ссоры не было. А был только день, обычный летний день, а посреди дня -
двое. Он и она. Как в кино.
старайся.
слезы. Скорее - размазывала по щекам. - Что теперь будет?
подтолкнул ее к выходу. - Пошли вниз. Там уже хватились.
было лицо человека, только что приговоренного к повешению: веревка намылена
и спасения нет... Стояли бригадиры, вполголоса переговаривались,
соболезнующе поглядывая на приговоренного прораба... Стоял Бим, явно
взволнованный. Во всех неполадках на стройке он тайно подозревал своих
учеников и панически боялся, что подозрения когда-нибудь оправдаются. До сих
пор он ошибался - до сих пор... Стоял Фокин, тяжко задумавшись о собственном
будущем. Он работал со стекольщиками, и с завтрашнего дня они как раз
собирались приступить к замене расколотых стекол в квартирах. Теперь
придется передохнуть... Стояли Торчинский с Гулевых. Этим было просто
любопытно знать, как развернутся события: шутка ли - такое ЧП!..
прорабу. Громко, чтобы все слышали, сказал:
этажа.
любезного ему ящика и уставился на школьника, как будто впервые увидел.
признанием.
раскрыто. Я хотел переставить бидон на пол - от греха подальше - и не
удержал.
добавить что-то крепкое, соленое, но сдержался, только рукой махнул.
Последний ящик со склада выбил, надо же... Чем теперь окна забивать?
Фанерой?
до которой (далеко стояла, не решалась подойти ближе) только сейчас дошел
смысл происходящего. - Это не Алик! Это я толкнула.
Дев-чон-ка! - постарался вложить в это слово побольше презрения. - Я свалил
и - точка, - и подмигнул Фокину: мол, уведи Дашку.
потащил прочь, приговаривая:
вмешались - помогли Сашке: тоже не дураки, сообразили, что Дашка Алику
сейчас - помеха в деле.
Алика. - У смежников на доме третьего дня я видел такой же ящик. А они, как
ты знаешь, сдавать дом не собираются. Кумекаешь?
прорабом я договорюсь, - потер в волнении руки. - Неужто есть спасение?
сказал:
придется. В конце практики твой заработок подсчитаем и вычтем, что положено.
Понял?
смежников стекло найдется, не сомневался даже прораб: знал, что бригадир
впустую не говорит, не обнадеживает. И Алик это давно понял: не первый день
с бригадиром трудится.
Пащенко свой взгляд на сей счет доложил, теперь Бим. А Алик, выходит, -
копилка: что ни скажут - собирает и в себе суммирует.
все-таки приятными показались Алику последние слова педагога. Что за
примитивное существо - человек: обычной лести радуется...
боится их. Гласит поговорка: сказано - сделано. У Сашки с Аликом - все
наоборот: сделано - значит, сказано.
раскаянием: "Подонок ты, Радуга. Заподозрил друга черт знает в чем,
наговорил Дашке с три короба. Выдумал тоже: завидуют тебе... Скорее ты Сашке
завидовать должен: это он - настоящий мужик, а ты - истеричная баба..."
позвонит вечером Дашке, что они скажут друг другу.
17
Каков уровень! Поневоле зазнаешься... Наро-оду на трибунах - пропасть! Места
бесплатные, погода отличная, зрелище любопытное - отчего же не посетить.
Свистят, орут знакомым на поле, едят мороженое. Репродукторы надрываются:
"Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена..."
поежился. Привык он бороться один на один с планкой, в пустом школьном зале,
куда только нянечка иногда заглянет, скажет: "Еще не отпрыгался,
болезненький?" И никого больше. А тут - зрители. Хлеба и зрелищ им подавай.
Хлеба они дома поели, а за зрелищами сюда явились. Будет им зрелище.
закричал обрадованно:
третий день пошел, как Алик к Вешалке домой заезжал, книгу отвозил.
звучит? Звучало красиво. Заметил с сожалением: - Не то что - "Имя рекорда -
Пащенко". Скучная у меня фамилия.
помнишь.
самого большого колокола, который так и не удалось повесить в звоннице,
знал, да запамятовал. А Пащенко ничего не забывает, тягаться с ним
бессмысленно.
сэр, сегодня дебют.
спектакле.