Чтение 24–й страницы книги ~Гарпия с пропеллером~

- Возьмут его и на руках отнесут.

Я оглядела совершенно черного пса.

- Измажутся.

- Ну и чего? - хмыкнула Ирка. - И так на чертей похожи, им хуже уже не будет. Только пусть идут не на второй этаж, а в подвал, в джакузи, она большая, разом все поместятся, я потом ототру!

- Прикажешь нам тут при всех обнажаться, - надулся Дегтярев.

Ирка пожала плечами:

- Я уйду, Дарья Ивановна отвернется, а Паша с Димой мужчины, чего их стесняться. Или у вас ТАМ что-то особенное есть?

- Ступай на кухню, - мрачно велел Аркадий, - и сиди молча, пока до джакузи не дойдем.

Мать, отвернись.

Я послушно уставилась на входную дверь. Сзади слышалось чавканье, кряхтенье, шорох, повизгивание Банди и нервный разговор:

- Помоги брюки снять.

- Не могу.

- Ну потяни.

- Сам тяни.

- Так тяжело, я сидя привык.

- Как ты за преступниками бегаешь, если согнуться не способен? Эй, осторожней! Похоже, придется побрить наголо.

- Тебя тоже, держи пса.

- Черт, тяжело.

- Эх, молодежь, хилые вы, вот как надо!

- Мама!

Я обернулась:

- Что?

- Немедленно закрой глаза! - заорали голые Дегтярев и Аркадий.

- Вы же сами меня позвали!

- И не думали!

- Но ведь позвали: "Мама!"

- Мать, - взвизгнул Аркадий, - сейчас же стань лицом к двери и замолчи!

Я пожала плечами и отвернулась. Глупые люди! Не знают, чего хотят. То зовут, то...

Ба-бах! Дверь распахнулась, и в прихожую вбежал Генри с ноутбуком.

- Он теперь летает в новом районе!

- Кто? - спросила я, поеживаясь от ледяного ветра.

- Гусь, - заверещал Генри, - то носился по маршруту Ложкино - Тверская, а сейчас отправился на Ленинградское шоссе Что это? Почему туда?

- Закройте дверь, - закричали полковник с Аркадием, - нам холодно!

Но Генри, не слушая никого, ринулся к лестнице, причитая:

- Как же его изловить, как? Просто с ума сойти!

Я машинально проследила за орнитологом глазами. Счастливый, однако, человек. Ничего вокруг не замечает. Ни голых Аркадия с Дегтяревым, ни разгрома в холле. Он никогда не лишится рассудка, а вот я, вполне вероятно, скоро окажусь в психиатрической клинике. Впрочем, есть от чего!

Два обнаженных мужика - один длинный, тощий, другой полный и коротконогий, отчаянно матерясь, тащат Банди, похожего на вырвавшегося из котла со смолой грешника. Троица собирается одновременно влезть в джакузи. Пит, конечно, будет в восторге, когда окажется в воде рядом с любимыми хозяевами. На груде битых кирпичей, прижимая к себе Черри, сидит Паша. Лицо у парня совершенно безумное, да и чувствует он себя, наверное, плохо. Иначе как объяснить тот факт, что он регулярно целует пуделиху в морду и приговаривает:

- Любимая моя! Живы остались!

Дима, вскрикивая "Вот и хорошо, вот здорово!", топчется с обалделым видом возле ванны с остатками битума.

А по лестнице несется потерявший разум Генри с кличем:

- Все равно найду и поймаю!

И вы считаете, что в подобной обстановке можно сохранить психическое здоровье?

Но, как ни странно, следующее утро прошло вполне мирно. Ирка ни словом не обмолвилась о том, как трудно было отмыть джакузи. Аркадий с бритой головой спокойно слопал творог и усмехнулся, когда на кухню вошел полковник, тоже без волос.

Я постаралась не рассмеяться и уткнулась носом в чашку. Толстяк выглядел комично, голый череп не идет Дегтяреву. Решив подбодрить его, я прочирикала:

- Ой, как здорово! Ты стал похож на Герду!

Александр Михайлович выронил тостик:

- На кого?

- Есть такой известный трансвестит, - пояснил Кеша, - и не поймешь, кто он: мужчина или баба. Выступает в женском платье, но с бритой головой, правда, поет неплохо.

Дегтярев побагровел, но ничего не ответил, и я, испугавшись, что опять ляпну глупость, быстренько проглотила кофе и пошла к себе в спальню, звонить Асе Строковой.

Глава 27

- Слушаю, - донесся из трубки молодой голос.

- Вас беспокоит Даша Васильева.

- Да, - ответила сухо Ася.

Поняв, что она меня не припомнила, я пояснила:

- Я мама адвоката Аркадия Константиновича Воронцова - Дашенька! Очень рада!

- Можно к вам подъехать?

- Конечно, в любое время, жду!

Договорившись о встрече через два часа, я привела себя в порядок, завела "Пежо" и поехала на Первомайскую улицу.

Ася обняла меня и расцеловала. Для матери, у которой имеется сын-подросток, она выглядела очень молодо, больше двадцати пяти и не дать.

Стройная, в джинсах, на тонкой талии широкий ремень.

- Глядя на вас, и не подумаешь, что муж торгует продуктами, - улыбнулась я.

Ася рассмеялась:

- Всю жизнь сидела на строгой диете, боюсь на лишний кусок даже посмотреть. Впрочем, похоже, вы тоже не из тех, кто лопает макароны с хлебом.

- Мне просто повезло, ем все и не поправляюсь!

- Лучше никому не рассказывайте об этом, - вздохнула Ася, - от зависти почернеют. И пирожные можно?

- Запросто.

- М-м-м, - застонала хозяйка, - молчите!

Как я люблю все жареное, мучное, сладкое, жирное... Ладно, пошли чай пить. У нас кухарка делает совершенно потрясающие пирожки.

- В супермаркетах, которыми владеет ваш муж, тоже пекут вкусные плюшки из слоеного теста, - проявила я любезность.

Ася скривилась:

- Фу! Жуткая гадость! Даже не пробуйте!

Сплошные консерванты, и хороши они только в горячем виде. Чуть остынут, и в рот не взять.

Честно говоря, в душе я была с ней согласна.

Пирожки, которые подали к кофе, не шли ни в какое сравнение с выпечкой из замороженного теста. Пожалуй, даже наша Катерина не способна Испечь такую вкуснятину. Слопав четыре штуки, я вздохнула:

- Все. Глаза едят, а желудок полон. Наверное, я кажусь вам обжорой.

Ася улыбнулась:

- Нет, просто все, кто пробует эти пироги, не могут остановиться. Давайте покурим?

Я окончательно расслабилась. Что может быть лучше хорошей сигареты после обеда? Но мне частенько приходится отказывать себе в удовольствии. Стоит лишь вытащить пачку, как Маруська начинает демонстративно громко кашлять, а Зайка и Аркадий единодушно восклицают: "Ступай немедленно в сад!"

И приходится брести на улицу или забиваться в каморку под лестницей.

Несколько секунд я молча наслаждалась сигаретой, потом сказала:

- Не удивляйтесь странному вопросу. Вы знали женщину по имени Милена Титаренко?

Ася резко встала, от ее приветливой улыбки не осталось и следа.

- Зачем она вам?

Я обрадовалась:

- Вы были знакомы? Честно говоря, я думала, что Милена соврала, слышала где-то ваше имя и просто сболтнула.

- У меня нет никакого желания говорить об этой особе! - отрезала Ася.

На шее у нее мелко-мелко запульсировала вена, лицо внезапно потеряло свежий вид, и стало понятно, что даме хорошо за тридцать, если не за сорок.

- Мы с мужем очень благодарны Аркадию Константиновичу, - суровым голосом отчеканила Ася, - он вытащил из большой беды нашего сына. Лично вы, Даша, очень мне симпатичны, я готова дружить домами, ходить вместе в театр, ездить на пикники... Но о госпоже Титаренко говорить не стану! Хоть режьте!

Я повертела в руках пустую чашку.

- Можно поведать вам одну историю?

- Извольте, - церемонно ответила Ася.

Пока я рассказывала о том, что стряслось с Олегом и Леной Гладышевыми, хозяйка безостановочно дымила. Ася любила крепкие сигареты, и у меня в конце концов защипало в носу и заслезились глаза. Когда поток информации иссяк, Строкова вздохнула.

- Бедная женщина и несчастный ребенок!

Кстати, ваша подруга лежит в больнице?

Я кивнула:

- Да, более того, она по-прежнему без сознания. Врачи только разводят руками, говорят, что последствия черепно-мозговой травмы трудно прогнозируются. Она может пройти без следа, а может...

Ася снова тяжело вздохнула:

- А где мальчик, ее сын?

- Его взяла к себе Галя Носова, ее соседка, - пояснила я, - она живет в том же доме, что и Ленка, только в другом подъезде. Лена работает в журнале, сами понимаете, занятие журналистикой не для одинокой матери, командировки, ненормированный рабочий день... Но там хорошо платят, а после смерти Олега Лена осталась практически без средств, вот и предложила Гале: та присматривает за Алешкой, а моя подруга ей платит.

Лена не раз говорила, как ей повезло с соседкой: аккуратная, спокойная, по образованию учительница. Сегодня, поближе к вечеру, я поеду к Носовой и заплачу ей. Пока Лена в больнице, мой долг помогать ей!

- Долг платежом опасен, - пробормотала Ася, щелкая зажигалкой.

- Как? - не поняла я.

- Долг платежом опасен, - повторила хозяйка, втягивая едкий дым, - это мой муж Никита перефразировал таким образом пословицу: "долг платежом красен".

- Знаю, - кивнула я, - а при чем тут опасность? И потом, я понимаю долг широко, не только как своевременное возвращение взятых у кого-то денег. Я должна заботиться об Алеше. Лена - моя близкая подруга, правда, встречались мы не очень часто, но это ни о чем не говорит. Вы предлагаете бросить мальчика? Не платить его няне?

Но даже если бы я испытывала финансовые затруднения, все равно бы наскребла денег и отдала Галине! Сначала, правда, я хотела взять Алешку к нам, но потом решила, что лучше не вырывать мальчика из обычной обстановки. Он привык к тому, что мама, уезжая в командировки, оставляет его у тети Гали, и сейчас считает, что она в отъезде. Сами понимаете, никто не стал вводить ребенка в курс дела.

- Что же вы предпримете, если Лена скончается? - неожиданно спросила Ася. - Куда денете ребенка? В детдом сдадите?

Я возмутилась:

- Нет, конечно, тогда я усыновлю его. Только я абсолютно уверена, Ленка выживет, и Олег найдется, если вы поможете мне выйти на след Милены.

Ася стала складывать из салфетки кораблик.

Но мягкая бумага не слушалась и мгновенно теряла форму.

- Чувство долга - это плохо, - наконец произнесла она, - я сама такая же дура, как и ты.

У меня в молодости была закадычная подруга, совсем бесшабашная, Надька Ломова. Родила в шестнадцать лет непонятно от кого, а в двадцать два попала на зону. Прикинь, как мне ее жалко было!

Родственников никого, дочка от "святого духа".

Вот я и подумала, что мой долг Надьку поддержать. Ездила в Рязань, возила продукты, одежду.

Потом она вышла и заявилась ко мне. Плакала - жить негде, ребенок в детском доме, а у нас с мужем огромная квартира, пять комнат. Мой первый супруг был сыном очень известного актера, оттуда и наше тогдашнее благополучие. Ну поселили мы ее у себя, помогли паспорт получить. Толя ее на работу устроил и даже выбил бывшей зэчке через своего отца однокомнатную квартиру. Помнишь, как это было трудно в коммунистические времена?

Я кивнула. Просто невозможно, люди десятилетиями стояли в очереди, причем не только за бесплатной жилплощадью. Те, кто хотел приобрести квартиру за деньги, тоже не могли легко осуществить покупку, требовалось пройти кучу инстанций, доказать, что тебе жизненно необходимы эти квадратные метры.

- И как она меня отблагодарила? - грустно спросила Ася. - Мужа увела. Толю. В результате Надька стала жить в моих хоромах, а меня сплавили в однокомнатный сарайчик, добытый для бывшей уголовницы. Вот так. Правда, в конце концов для меня все обернулось к лучшему. Толя спился, я встретила Никиту... И ведь жизнь меня ничему не научила, потому что потом я познакомилась с Миленой и опять влипла в неприятную историю. И тоже из чувства долга. Знаешь, где и когда мы с ней познакомились?

- Нет.

- В больнице, - пояснила Ася, - оказались в одной палате. Дело происходило давно, Никита никакими магазинами тогда не владел, работал инженером, денег было мало, тянули от получки до получки. Мишка крохотный, пару месяцев всего ему было, а я, как назло, снова забеременела.

Естественно, вопрос о том, чтобы сохранить второго ребенка, даже не поднимался. Ася пошла делать аборт. Лишних средств в доме не нашлось, пришлось ложиться в самую обычную больницу.

Строкова очутилась в палате на двенадцать человек. Хирург, проводивший операцию, сделал что-то не так, у нее началось сильное кровотечение, подскочила температура. В результате Ася вновь оказалась на столе, и потом ей сообщили, что детей у нее больше никогда не будет.

Сами понимаете, в какую депрессуху она впала, лежала дни напролет, смотря в потолок. Состав палаты менялся, как стеклышки в калейдоскопе. Бабы отлеживались сутки и бежали на работу, кое-кто норовил удрать сразу, буквально через несколько часов после аборта, задержались лишь двое: Ася и ее ближайшая соседка Милена.

У той тоже было какое-то осложнение, но несерьезное.

Веселая Милена тормошила Асю, не давала той рыдать, а по вечерам ухитрялась прямо в халате и тапках бегать за сигаретами. В гинекологии царили драконовские порядки. Больных не выпускали на улицу и не разрешали передавать им продукты. Когда Никита пришел в больницу с кульком, набитым харчами, тетка в справочной сурово отрезала:

- Тащи назад еду и книги.

- Почему? - удивился парень.

- Здесь гинекология, - торжественно заявила служащая, - кругом стерильность, а на твоих продуктах сплошь микробы сидят. Кормят у нас хорошо, ступай себе.

На самом деле еду в клинике давали отвратительную, и Асе страшно хотелось салата, яблок, клубники... На дворе стояло жаркое лето, а их кормили вязкой манной кашей и отвратительно воняющим рыбным супом.

И вновь на помощь пришла Милена, принесла длинную бельевую веревку и выбросила один конец в окно. Никита привязал пакет... Получив вкусную еду, Ася слегка повеселела, радуясь, что судьба подарила ей такую замечательную соседку по палате: веселую, неунывающую...

Отношения их продолжались и "на воле". Милена стала частенько бывать у Аси с Никитой, а потом вовсе стала ее лучшей подругой. У Строковой была, правда, еще Соня Бычкова, они дружили уже давно, но потом произошла неприятная история. У Никиты из письменного стола исчезла большая сумма денег. Пропажа обнаружилась утром, а вечером в гостях у них побывали Соня и Милена. Правда, Бычкова со слезами на глазах уверяла: "Ничего не брала!"

На свою лучшую подругу Милену Ася подумать не могла. Днем Никита принес конверт и уехал в командировку. Вечером зашли Соня и Милена, а утром денег на месте не оказалось. Никаких посторонних людей в квартире не было.

Ася позвонила Милене и, рыдая, сказала:

- Представляешь! Ходила к нам в дом, пила, ела - и пожалуйста!

- Какая дрянь! - возмутилась Мила. - Гони ее взашей!

- Уже, - ответила Ася, - теперь хочу в милицию обратиться.

- Знаешь, - вздохнула Милена, - не советую. В ментовке такие сволочи сидят! Если магазин оберут, они, может, и пошевелятся. А так гиблое дело! Только нервы потратишь и репутацию себе испортишь, ничего не докажешь, лучше не заводись. В другой раз будешь умнее, нечего про деньги при всех болтать.

Ася согласилась с ней, и их дружба стала еще крепче. Больше всего привлекало Строкову то, что Милена никогда не проявляла никакого интереса к Никите. Вокруг Титаренко постоянно крутились кавалеры. Мила отбрасывала их как фантики от жвачки.

- Чем тебе Ваня плох? - удивлялась Ася.

.Подруга отмахивалась.

- Зануда!

- А Павел?

- Он нищий.

- Костя со средствами.

- Зато имеет маму и трех сестер.

- Кого же ты ищешь? - попыталась выяснить Ася.

Милена принялась перечислять: