Чтение 24–й страницы книги ~Экстрим на сером волке~

- Вы продали ему документы?

- Да.

- Это же незаконно!

Яна Валерьевна неожиданно улыбнулась:

- Вы пришли сюда, чтоб учить меня? Оригинально! Значит, так. Я великолепно помню, о ком Адашев собирал сведения. Заказ его выполнялся трудно, оттого и запомнился, на Кавказе идут боевые действия, то в одном месте стреляют, то в другом, архивы у них там в безобразном состоянии, кое-что погибло безвозвратно.

Люди теперь иными стали. Когда началась Великая Отечественная война, архивные работники порой спасали бумаги ценой своей жизни, а сейчас! Убежали прочь, единицы хранения побросали, а когда с них спросили, ответили: "Так война идет! Что же мне, из-за каких-то бумажонок умирать?"

Удивительная безответственность и безалаберность на фоне попустительства властей. Вот когда я училась в институте, студентам рассказывали о заведующем архивом из города Смыльска. Крохотное местечко, богом забытый медвежий угол, ну какие там особо интересные бумаги, так, ерунда бытовая. Так вот, в сороковом году Смыльск затопило. Директор хранилища вывез на предоставленном грузовике свою семью и вещи, архив он бросил, решил, что наводнение все спишет, ан нет!

Спросили с него крепко, целый процесс затеяли, чтобы другим неповадно было, осудили и в лагерь отправили, хорошо не расстреляли. Вот как раньше бумаги берегли. А теперь! Сгорело - и ладно, утонуло - и плевать.

Скоро вообще ничего не найдем. Намучилась я с заказом Адашева по полной программе. Да еще он потребовал подлинники.

- И вы отдали?

Яна Валерьевна развела руками.

- Я в безвыходное положение попала. Несколько месяцев пахала, как ломовая лошадь, рассчитывала на гонорар. Адашев, правда, небольшую предоплату сделал, а когда я ему о проделанной работе отчиталась, категорично заявил: "Либо подлинники, либо ни копейки". Пришлось в архив копии поместить. А Адашеву требуемое отдать. У меня дочь больна, на лекарства состояние трачу.

Я постаралась не показывать возмущения. Интересно, как вяжется заявление Яны Валерьевны с ее патетическими заявлениями о долге архивного работника? Только что она резко осуждала несчастных людей, убегавших вместе с детьми и домашними животными от разбушевавшейся стихии и бомб, падающих с неба, призывала сажать в тюрьмы бедолаг, спасавших свои семьи и забывших про документы. А сама! Я давно заметила, если какая-нибудь пожилая дама, красная от гнева, кричит: "Ох уж эти современные девки! Все проститутки, юбки по самое не хочу, ноги наружу! Вот я в их возрасте была..."

Не верьте, не была. Скорей всего, резко осуждающая всех бабушка сама в юности вела запредельно веселый образ жизни. Нет более злобных ханжей, чем состарившиеся девочки по вызову. А если ваша свекровь, упрекнуть которую ни в чем у вас язык не повернется, много лет прожившая с одним мужем, гневно шипит в ваш адрес: "Лентяйка! Только о мужчинах думаешь!

Любовника завести хочешь! Лучше постирай белье, хозяйка хренова", - то не следует обижаться на "маменьку". Пожалейте ее. Это она всю жизнь мечтала изменить своему противному супругу, да побоялась, протосковала жизнь около постылого из-за денег или страха остаться одной. Теперь подозревает невестку в не совершенных самой проступках. И вообще, если кто-то слишком громко возмущается чужим поведением, то, вероятней всего, у него самого рыльце в пушку.

- Значит, подлинников нет, но копии остались? - уточнила я.

- Да.

- И можно их получить? Вы можете снять копию с копий?

- Естественно.

- Сделайте, пожалуйста, за вознаграждение. Сколько вы хотите? Если наличных не хватит, то я побегу искать банкомат.

Яна Валерьевна засияла улыбкой.

- Можете не суетиться, без денег обойдемся.

- Вы хотите поделиться со мной информацией бесплатно? - изумилась я.

- Практически да. Часики мне ваши понравились.

Я готова совершить бартерную сделку, - заявила нахалка.

Я взглянула на запястье. Честно говоря, не знаю, сколько стоит безделушка. Мне ее подарил бывший муж, Макс Полянский.

Когда-то он был нищим выпускником столичного вуза, вялым, не желающим ничего делать парнем, оживлявшимся лишь при виде очередной красотки. Но потом, уже после нашего развода, Макс резко изменился и занялся бизнесом. Сейчас он богатейший человек и необыкновенно удачливый бизнесмен, способный выжать прибыль даже из пустого помойного ведра.

Несмотря на развод, мы с Максом сохранили нормальные отношения, и один раз, уже давно, я вытащила его из крупной неприятности. Благодарный Полянский сделал мне предложение руки и сердца, я в ужасе отказалась. Макс, услыхав мой вопль "нет", обрадовался и теперь использует любой, самый крохотный повод, чтобы вручить бывшей женушке очередной дорогой подарок.

Чего он только не дарил! Серьги, бриллианты, которые походили по размеру на миски для наших питбуля и ротвейлера. Ожерелье из изумрудов, весящее больше, чем я сама, серебряный чайный сервиз, пользоваться которым практически невозможно. Маня с Аркадием попытались побаловаться чайком из раритетных чашек и мгновенно обожгла сначала пальцы, а потом губы, благородный металл сразу нагревается.

Значительно пополнив наш запас изделий из драгоценных металлов, Макс стал приносить вещички, украшающие быт: постельное белье с монограммами, которые вышивали трудолюбивые монашки, скатерти из вологодского кружева, домашние тапочки, расшитые жемчугом. Но самую невероятную вещь очумелый Полянский притащил на мой прошлый день рождения.

Когда Макс появился в нашей гостиной в сопровождении двух охранников, которые волокли неподъемную коробку, Аркадий тихо застонал.

- Нет, только не говори, что там скульптурный портрет матери! С нас оригинала хватит.

- Не угадал! - весело воскликнул Макс и заорал на своих охранников:

- Ну что стоите, козлы, раскрывайте сувенирчик!

Парни принялись осторожно снимать крышку и доставать из замшевых тряпок нечто. Они хлопотали довольно долго, прежде чем перед нами предстала фигура мопса, сделанная, как мне показалось, из блестящей латуни.

- Вот, - гордо сказал Макс, - Хуч!

- Прикольно, - одобрила Маня.

- Здесь специальная тряпочка и жидкость для протирки, - начал объяснять Полянский, - не надо чистить его абразивными порошками, золото легко царапается.

- Золото?! - подскочила я. - Ты хочешь сказать, что монстр выполнен из благородного металла?

- Я думала, что он бронзовый, - хором заявили Зайка и Машка.

- Когда же я вам говно дарил, - обиделся экс-муженек, - чистый аурум, глаза - брильянты, когти - рубины, вот попа, правда, из розового мрамора, он под хвостом лучше всего смотрелся. Не подумайте, что я сэкономить захотел, ради красоты на такой камень решился.

- Да уж, - крякнул Дегтярев, - изумруд в таком месте явно не катит.

- Верно, - кивнул простодушный Макс, - зеленый цвет там ни к чему!

Золотой Хуч стоит у нас в холле, на второй этаж мы его втащить не сумели, слишком тяжелой оказалась скульптура. Чистить урода всем тоже лень, потому он слегка потемнел, гости считают "произведение искусства" ничего не стоящей поделкой и надевают на голову чудовища шляпы. Только Оксана, хорошо знающая истинную стоимость собачки, каждый раз украшая "Хуча" своим шарфом или бейсболкой, с укоризной заявляет:

- Убрали бы этот центнер золота, не ровен час, сопрут.

Но я не беспокоюсь. Вряд ли найдется домушник, способный оторвать от пола сию неземную красотищу.

После моего дня рождения наша семья взяла с Макса клятву: он никогда более не презентует нам ничего для дома. Не покупает сервизы времен королевы Антуанетты, не приволакивает в сад скульптуры из Акрополя, не приносит подлинники Рубенса для столовой и не дарит рукописные свитки, датированные 1212 годом. Не надо!

- Дари только то, чем может лично воспользоваться мать, - сурово заявил Аркадий, - а то нам неудобно!

Макс согласился и на Новый год сделал каждому по индивидуальному презенту. Когда Машуня открыла свою коробочку и взвизгнула от восторга, я вздохнула с облегчением. Слава богу, Полянский обрел разум и преподнес обожаемой Маруське не авианосец, а всего лишь колечко, где вместо камушка мопс из эмали.

Вещь явно сделана на заказ, но она стоит недорого, милый сувенир, говорящий о внимании. Когда же остальные домашние развернули упаковки, я успокоилась окончательно. У Кеши был галстук с монограммой, у Зайки - очаровательная подушка, на которой вышиты кошки, у Дегтярева - портсигар с надписью "Смерть врагам". Расслабившись, я заглянула в предназначенную мне шкатулку и чуть не свалилась со стула. Часы! Но какие! Платина с бриллиантами! Сделан прибор одной из самых дорогих фирм, специализирующихся на ювелирных украшениях. Сверкающих камней прорва, ими усыпан весь корпус размером с кофейное блюдце, внутри циферблата вроде налита вода" в которой плавает несколько камней. Или не вода, не спрашивайте, я не знаю. Определить время невозможно, цифр нет, их заменяют все те же обработанные алмазы, стрелки сверкают, браслет тоже.

- Да уж, - поперхнулся Кеша, - недешевая штучка!

- Носи их всегда, - велел польщенный Макс.

- Ты хочешь, чтобы мы лишились матери? - спросил Аркадий. - Да у нее сей механизм мигом отнимут...

- Даша человек жадный, - подхватила Ольга, - ни за что не отдаст, начнет драться с грабителем, покалечит его, потом вытаскивай ее из тюрьмы, кланяйся Дегтяреву.

- Пусть лучше в сейфе лежат, - заявил полковник, - послушай, ну что б тебе кружечку подарить, с мопсом! Дашутка их собирает.

- Не мой формат, - нахмурился Макс, - впрочем, я ошибку исправлю, давай часы назад.

Страшно обрадовавшись, я вернула ему безумно дорогой подарок и через неделю вновь увидела Полянского, на этот раз с двумя коробочками.

- Во, - воскликнул он, - гляди, которые настоящие?

Я уставилась на сверкающие камни, потом ткнула в левую шкатулочку.

- Эти.

- Вот и не угадала! - радостно закричал Макс. - На подделку указала! Классно, да?

- Ага, - осторожно кивнула я.

- Корпус из белого золота, - возвестил Полянский, - а сверху стразы Сваровски.

Я вздохнула, потому что и копия тянет на приличную сумму.

- Так и быть, - гудел бывший муж, - носи эти, исключительно из соображений безопасности, а настоящие спрячь в сейф.

Глава 27

Яна Валерьевна попыталась открыть щелочки глаз.

- С удовольствием возьму вместо денег часы, - повторила она.

Я заколебалась. Сказать противной жадной тетке про имитацию? Сообщить про камни от Сваровски?

Небось Темкина полагает, что это брюлики. Хотя никто меня за язык не тянет. Часы золотые, да и "алмазы" от Сваровски не такое уж дешевое удовольствие. Пусть профессор получит то, что попросила.

Я расстегнула браслет и сказала Яне Валерьевне:

- По рукам, но вручу вам сию безделушку, лишь увидев бумаги.

Она кивнула:

- Проблем нет.

С этими словами она включила компьютер и принялась щелкать мышкой, потом послышалось мерное гудение, и из принтера начали выползать листы бумаги.

- На всякий случай я сохраняю выполненные заказы, - сказала заведующая, - может пригодиться.

Вы не сомневайтесь, я человек честный. Если беру плату, то обязательно выполняю принятые на себя обязательства. Тут все, что я передала в свое время Зелимхану Хасановичу.

Я протянула "честному человеку" часы, получила взамен папочку и покинула кабинет.

- Ну удалось? - спросила Настя.

- Спасибо, - кивнула я, - вот!

- Сколько она взяла?

- Ерунду.

- А все же?

- Забудь.

- Постой, а где твои часы? Неужели? - ахнула Настя. - Ты с ума сошла, никакая наша информация подобных бабок не стоит! Немедленно вернись и потребуй "будильник" назад. Хотя стой. Давай я быстренько документы отксерокопирую, ты отдашь ей папку и вернешь брюлики.

- Успокойся, - улыбнулась я, - часики - подделка, хоть и дорогая! Всего лишь ловко ограненный хрусталь.

- Ну и пусть, - кипела Настя, - во сволочуга!

Я слышала, что эта дрянь часто не деньгами берет.

Скотина! Ты бы ее на собраниях послушала! Такие пассажи загибает о науке, о чистоте исследований, об ответственности перед грядущими поколениями. А сама!

И клиенты хороши! Неужели не понимают: простые сведения о предках не могут столько стоить?

Я попрощалась с разгневанной Настей, зашла в туалет, запихнула тоненькую мягкую папочку под джинсы и, мило улыбнувшись спящему на посту охраннику, выскочила на улицу. Для историка Настя слишком наивна. Иногда в прошлом человека погребены такие тайны, что за них и десяток часов с брюликами отдать не жаль.

* * *

С вожделением поглядывая на папку, я поехала по проспекту. Сейчас доберусь до кафе "Апельсинка" и там, в тишине и покое, попробую разобраться с тем, что попало мне в руки.

В крытом зале царила пустота. Знакомая официантка несказанно обрадовалась посетительнице.

- Вам, как всегда, латте без сахара? - засуетилась она.

Я кивнула, села за столик, притаившись в самом темном углу, получила высокий стакан, украшенный горкой взбитой молочной пены, отхлебнула глоток и погрузилась в изучение добычи.

"Ицхакова Зира Мамедовна, крестьянка, местожительство - село Аюрт. Ицхаков Ахмад Ахмадович, крестьянин, село Аюрт".

Я оторвалась от страницы и отхлебнула латте. Затем глаза вновь побежали по строчкам. Очень скоро мне стало понятно, что передо мной родословная семьи Ицхаковых. Яна Валерьевна, несмотря на крайнюю жадность и отталкивающий внешний вид, оказалась отличным специалистом, она проделала огромную работу, нарыла кучу сведений.

Практически никто из мужчин Ицхаковых не дожил до тридцатилетия. Все они погибали в юном возрасте от рук убийц. От полного исчезновения род спасла лишь редкостная способность к деторождению и ранние браки. Ицхаковы праздновали свадьбы в семнадцать-восемнадцать лет и на момент гибели обладали уже кто тремя, а кто и пятью наследниками. Впрочем, киллеры не щадили ни детей, ни женщин. Потом вдруг череда насильственных смертей прервалась. С 1927 года Ицхаковы перестали погибать в расцвете лет, и долгие годы они жили в относительном благополучии.

Мирное течение событий прервалось в тот год, на который пришлась запись о бракосочетании Асият Ицхаковой и Зелимхана Адашева. Расписали их в конце апреля, а в начале мая смерть опять стала косить мужчин Ицхаковых. За короткое время погибли почти все, выжить удалось самым юным членам семьи, двухлетней Аминат и ее брату Рамазану. Вместе с мужьями ушли из жизни их жены и дети. Похоже, что в Стефановске случилось какое-то бедствие, вроде пожар, потому как сразу девять документов о кончине разновозрастных Ицхаковых датировались одним числом и в графах указывалась одна причина смерти: "отравление продуктами горения". Выжили несколько человек. Асият, ставшая из Ицхаковой Адашевой, крошечная Аминат и ее брат, двенадцатилетний Рамазан. Асият скончалась спустя много лет в Москве, у нее осталось две дочери:

Зара и Софья. О Рамазане и Аминат сведений не имелось.

Я еще раз внимательно перечитала информацию о давно умерших людях. Интересно, что в ней такого?

Впрочем, документы не исчерпывались копиями свидетельств о смерти и рождении Ицхаковых. Последний листок содержал рассказ о других людях.

Степнов Роман Федорович и Степнова Анна Федоровна. Похоже, брат и сестра. Женщина была моложе брата. Затем еще одна запись: Степнов Федор Иванович. Не надо думать, что этот тип являлся отцом Романа и Анны, потому как после его паспортных данных шла запись: женат не был, детей не имел.

Я стала читать дальше. Вот копия свидетельства о рождении Романа Степнова. Отец - Степнов Федор Иванович, мать - Степнова Ольга Петровна. Еще одна приписка, на этот раз относящаяся к родительнице:

"Женщина с такими данными нигде не зарегистрирована. Органами загса этот брак не оформлялся". Напрашивался один вывод: Федор попросту признал детей от любовницы. Но была еще одна пометка: "Сведений о рождении в московских клиниках Романа Степнова и Анны Степновой нет". Но в конце концов в этом не было ничего странного. Ребята могли до какого-то возраста воспитываться у матери, а потом приехать в Москву, к отцу.

Отчего сведения об этих людях попали в папку, было непонятно. Напрашивалось только одно объяснение: Зелимхан зачем-то затребовал о них информацию. И еще. Фамилия Степнов казалась мне знакомой.

Я ее от кого-то слышала, причем совсем недавно...

Степнов, Степнов... С кем я встречалась в последнее время? Кто рассказывал мне об этом мужчине?

Вдруг память услужливо развернула картину. Вот наша семья, забив сумками машины, прибывает на выставку собак. Начинается суматоха, потом основная часть домочадцев бросается назад в Ложкино, чтобы забрать забытого там Хуча, я же сталкиваюсь с Розой Яковлевой, та зовет Соню. Адашева неожиданно обнимает меня и восклицает:

- Это судьба! Представляешь, только вчера я подумала, что нужно отыскать тебя.

Собственно говоря, так началась эта история, в которой я сейчас увязла по самую макушку. Но при чем здесь Степнов? Вспомнила! Едва мы с Соней успели поцеловаться, как из громкоговорителя донесся голос, вызывающий хозяев собак на ринг. Яковлева, подхватив своего пса, рванулась было вперед, а Соня ехидно сказала примерно такую фразу:

- Не торопись, насколько я поняла, первый у нас Роман Федорович Степнов. Он совершенно уверен в победе, я только что видела Аню, она нарядилась, словно на свадьбу, и иначе как "чемпион" свою моську не величает!

В голове еще крутились обрывки воспоминаний, а я уже схватила мобильный.

- Здравствуйте, сейчас я не могу ответить на ваш звонок, оставьте сообщение после гудка, - послышалось из трубки.

- Роза, - воскликнула я, - умоляю, позвони в любое время дня или ночи. Дело очень важное. Надеюсь, ты хоть иногда слушаешь автоответчик.

Дома ничего необычного не произошло. Катя сидела в своей комнате. Зайка с Аркадием мотались по городу, а Марина, Маня и Ирка возились на кухне. Девочка и домработница стояли около стола и, разинув рот, наблюдали за тем, как гостья режет то ли овощ, то ли фрукт.

- Кухарка заболела? - удивилась я.

- Нет, - пробормотала Ирка, - она у себя в комнате телик смотрит, во обрадовалась, прямо кланялась Маринке, когда та сказала, что ужин сварганит!

- Там пирог, - Машка ткнула пальцем в сторону плиты, - я такого никогда не ела!

- И я, - подхватила Ирка, - прямо офигеть! Дегтярев шесть кусков проглотил! Здоровенных!

- А теперь спит, - хихикнула Маня.

- В восемь вечера? - удивилась я.

- Ага, - веселилась Манюня, - его пирогом к кровати придавило. А Маринка теперь торт готовит к позднему ужину.

- К чему? - не поняла я.

- К позднему ужину, - подхватила Ирка, - ну, понимаете, оказывается, люди едят не так, как мы.

Утром, в девять, у них первый завтрак, в полдень второй, около трех обедают, в пять пьют чай со сдобной выпечкой, после семи трапезничают, а в десять опять едят - поздний ужин, после него все, кухня закрывается, можно в полночь кефиру схомякать с конфетами или пирожками.

- И где же вы вычитали про такой распорядок дня? - искренне удивилась я.

Маня ткнула пальцем в толстую книгу.

- Во! Мы с Маринкой весь день по городу гуляли, а потом в книжный зашли. Там в антикварном и нарыли "Кулинарию" пятьдесят второго года издания. Прикольная вещь. Оказывается, мы недоедаем! И совершенно зря Зайка меня толстой обзывает. Смотри, Мусичка, тут таблица. По ней идеальный вес определяется легко - рост в сантиметрах минус сто. Ты на сколько тянешь?

- Неделю назад сорок семь кило весила, это в кроссовках и с мобильным, - уточнила я.

- Зачем с телефоном взвешиваться полезла? - захихикала Марина. - Думала, он тебе тяжести придаст?

- Муся, - перебила ее Маня, - ты дистрофан!

Твой вес должен быть больше. Человека, который при росте сто шестьдесят четыре сантиметра имеет твой вес, положено госпитализировать, хотя, если судить по этой таблице, шансов на жизнь у тебя нет, смотри.

Я уставилась на Маруськин палец. Аккуратно подпиленный ноготок, украшенный бордовым лаком, уткнулся в таблицу. "Рост - 164 см. Идеальный вес 64 кг. Избыточный - 75 кг. Первая стадия ожирения - 85 кг".

- Читай вслух, - велела Маня.

Я покорно принялась читать текст.

- "Недостаток веса - 60 кг. Первая стадия дистрофии - 58 кг. Вторая - 55. Опасность для жизни - 50.

В этом состоянии человек подлежит срочной госпитализации. Советские врачи накопили большой опыт по лечению тяжелой дистрофии. Многие спасенные жители блокадного Ленинграда благополучно поправили свое здоровье. Однако следует помнить, что при достижении планки в сорок восемь килограммов в человеческом организме начинаются необратимые явления и, как правило, такого больного невозможно спасти. Наша советская медицина творит чудеса, мы знаем случаи исцеления тяжелых дистрофиков, но они все же никогда не смогут стать стопроцентно физически здоровыми людьми и останутся ущербными психически. Для них характерна быстрая утомляемость, раздражительность, немотивированная болтливость, забывчивость, неумение логически обосновать свои рассуждения, неадекватность поведения, маразм и психоз. Абсолютное большинство тяжелых дистрофиков прячет продукты, делает запасы в неподходящих местах, например, в спальне, и нервно реагирует, если эти "склады" пытаются перенести на кухню или в кладовую".

- О класс! - Ирка подняла вверх палец. - Теперь мне многое ясно стало! Позавчера я нашла у вас под подушкой две шоколадки. Хотела их убрать, а вы как заорете, завопите, руками замашете: "Не бери мои конфеты, не трогай, не подходи!"

Я возмутилась до глубины души:

- Что ты несешь? Вовсе не так было!

- Да? А как? - подперла кулаками бока Ирка.

- Я решила вечером почитать детективчик, - неизвестно почему принялась оправдываться я, - взяла шоколадки, положила их в спальне, пошла за чаем, вхожу с кружкой, а ты лакомство унести хочешь!

- Так под подушкой лежали!

- Нет! Я сверху их положила.