Чтение 24–й страницы книги ~13 несчастий Геракла~

С этими словами он протянул к ней грязную руку и разжал кулак. На широкой ладони лежала куча кругляшков черного цвета.

- Если помыть, - гудел садовник, - вполне еще сгодятся.

- Ступай отсюда, - Лариса замахнулась на него посудным полотенцем, - выкинь дрянь от греха подальше.

- Хорошие же пуговки!

- Давай сюда, - обозлилась экономка, - высыпь на мойку и убирайся с глаз долой!

Садовник, сопя, ссыпал на нержавейку содержимое ладони и. качая головой, исчез.

Лариса Викторовна в сердцах воскликнула:

- Видали дурака?

- Что он сделал не так? - поинтересовался я.

- За каким лешим пуговицы эти приволок! - злилась экономка. - Иван Павлович, сделайте одолжение, вон совочек висит, заметите их на него и в ведро бросьте. Ну не могу я сама это сделать, прямо передергивает.

Я недоуменно глянул на темную кучку.

- Это пуговицы? - Да.

- Похоже, они обгорели.

- Конечно, - кивнула Лариса, - только такому идиоту, как наш садовник, могла прийти в голову идея отмывать эту гадость! Ясное дело, если платье сожгли, так и пуговицы испорчены.

- Какое платье сожгли? - насторожился я.

- Глафирино, - понизив голос, сообщила экономка, - Сергей Петрович из больницы позвонил и велел: "Ступай в чулан, возьми серое платье и сожги. Уж не знаю, кто в нем по дому ходит, если призрак, то небось постесняется голым бегать".

* * *

Выслушав мой рассказ, Нора пришла в возбуждение.

- Вот! Это он! Точно! Почувствовал, что зарвался, и решил уничтожить улику. Но мы тоже не лыком шиты. Ваня, разыщи этого психолога Артема Ивановича, адрес в письме есть. Надо поговорить с ним, с врачом люди бывают откровенны. Если точно убедимся, что именно Сережа убил Варвару, тогда, считай, дело раскрыто!

Я с тоской посмотрел на хозяйку. Порой ее заносит невесть куда. Да этот Артем Иванович небось давно покойник. Хотя вроде в письме говорится, что психолог совсем молодой.

- Езжай к нему, - велела Нора, - немедленно. Я вышел на улицу и глянул на часы: ровно два.

Ну предположим, что Артем Иванович жив, представим, что он не менял местожительства. Кстати, последнее весьма вероятно. Вот Николетта, например, почти пятьдесят лет мирно существует в одной квартире. Улица Пратова находится в центре, это не новостройка. Я обязательно поеду туда, но не сейчас, а вечером, после семи, когда гарантированно застану кого-нибудь дома. Сейчас схожу в милицию, решил я, отдам документы на паспорт.

Вы уже понимаете, что перед дверью с табличкой "Паспортный отдел" вновь толпился народ. Я втиснулся в свободное пространство у окна и вытащил из барсетки томик Макбейна.

Время ползло черепашьим шагом, у меня от духоты заболела голова. Окно и даже форточка тут не открывались, кондиционеров не было и в помине, да еще около меня пристроилась толстуха в цветастом сарафане, от которой одуряюще несло потом. Наконец я вновь оказался перед Степаном Аркадьевичем.

Вяло пошуршав документами, он вздохнул:

- Который раз приходите! Ну нельзя же таким-то безголовым быть.

- Опять чего-то не хватает? - испугался я.

- А то! Где военный билет?

- Вы мне ничего не говорили о нем!

- Снова здорово, - хрюкнул Степан Аркадьевич, - только не надо из меня идиота делать! Несите билет!

- И это будет все?

Начальник кивнул. Я выпал в коридор и трясущимися руками начал запихивать бумажки в папку.

- Отказал вам? - с сочувствием спросила потная толстуха.

Стараясь не дышать глубоко, я ответил:

- Да.

- Эхма, - вздохнула баба, - я тоже который раз хожу, все бедность беспросветная, правительство виновато, лишило нас денег.

- При чем тут деньги, - пожал я плечами, - паспорт копейки стоит.

- Зато ходить за ним год будешь, - словоохотливо поддержала беседу толстуха, - сначала намаешься бумажки собирать, потом опухнешь ждать, пока выпишут. То у них все больны, то бланки кончились, то еще какой геморрой. А вон, видишь, черненькая бабенка выходит из кабинета Степана?

- Да.

- И паспорт в руке.

- Повезло ей, все позади. Толстуха засмеялась:

- Она тут, у окна, стояла, все бумажками шуршала. У меня документы забрали, и вот уже пятый раз за готовым прихожу, а этой сразу дали. Почему?

- Ну, не знаю.

- А! То-то и оно! Денег сунула!

- Взятку! - прозрел я.

- Точно.

- И сколько?

- Да говорят, новый паспорт сто баксов стоит, где их взять?

Я пошел к выходу. Ладно, предприму еще одну попытку честным путем получить документ, но, если и в следующий приход увижу, что Степан Аркадьевич не торопится мне его выдать, заплачу взятку. Ей-богу, собственное здоровье дороже. Больше не могу простаивать в этой очереди.

* * *

В доме, где предположительно проживал Бекасов, не работал лифт. Я принялся преодолевать огромные лестничные пролеты. Здание старое, если не сказать старинное, девятая квартира на третьем этаже, но высота потолков в помещениях небось под пять метров. Третий этаж тут соответствует седьмому в блочной новостройке.

Я с трудом взобрался вверх и позвонил. Дверь распахнула совершенно бесплотная девочка лет семи.

- Вам кого? - пропела она чистым голоском. Я улыбнулся:

- Скажи, ангел, Артем Иванович... Девчонка не стала дослушивать фразу, она повернулась ко мне спиной и заорала:

- Деда, к тебе аспирант пришел.

В конце длинного широкого коридора распахнулась дверь, и густой бас прогудел:

- Входите, милейший Андрюша, что-то случилось? Вроде мы на завтра договаривались.

Потом в коридоре возникла высокая, подтянутая фигура. Артем Иванович быстрым шагом приблизился. Я изумился: он выглядел лет на сорок.

- Вы ко мне? - удивленно воскликнул он. Я кивнул.

- Проходите в кабинет, - велел Артем Иванович.

В просторной комнате были плотно задернуты шторы и горела многоламповая люстра. Ее яркий свет заливал книжные полки, забитые томами, стол, на котором громоздились папки и журналы с закладками, кипы газет, стопки рукописей.

Артем Иванович опустился в глубокое кресло и сделал приглашающий жест рукой.

- Прошу вас, любезнейший, что за дело привело вас ко мне? Впрочем, кажется, я догадываюсь. Хотите устроиться соискателем на мою кафедру? Кто вас прислал?

Его лицо было ярко освещено, и я понял, что Бекасову хорошо за шестьдесят. Обманчивое впечатление молодости создают худощавая фигура, быстрые движения и копна темных волос без всякой седины.

- Так вы откуда, милейший? - улыбнулся Артем Иванович. - Не конфузьтесь так, право слово, я не кусаюсь! Всего лишь мирный академик, а не каннибал. Так кто вас прислал?

- Профессор Талызин, - ляпнул я. Густые брови профессора поехали вверх.

- Кто? - изумленно переспросил он.

- Талызин С.И., - чувствуя себя полным идиотом, ответил я.

- Савелий Иосифович Талызин?! Но этого просто не может быть.

- Почему же?

- Савелий Иосифович скончался... дай бог памяти, кажется, в тысяча девятьсот шестидесятом году. Вы, очевидно, в то время еще были в пеленках, если, впрочем, вообще родились!

- Меня к вам привело это письмо, - ответил я, протягивая бумагу.

Артем Иванович повертел послание.

- Извините, голубчик, ну ничего не понимаю!

- Я - частный детектив.

- Кто? Наемный сыщик? Вроде Эркюля Пуаро? - весело заблестел глазами академик. - Люблю криминальный жанр с молодости. У меня вон в том шкафу одно из лучших в столице собраний полицейских романов. Привозил из всех стран, где бывал. Но сделайте милость, объясните, как к вам попало это письмо.

Я глубоко вздохнул и стал излагать суть дела.

Артем Иванович оказался идеальным слушателем, он ни разу не перебил меня, только изредка кивал головой и кхекал. Когда я иссяк, академик переспросил:

- Значит, я консультировал Кузьминского в пятидесятых годах?

Я кивнул. Ванда Львовна уволилась именно в это время.

Академик встал, подошел к одному из шкафов, распахнул дверцы из темного дерева, передо мной возникли плотные ряды папок.

- Кузьминский, Кузьминский, - бормотал ученый, оглядывая полки, - вот, кажется, нашел!

С видимым усилием он вытащил картонный переплет, сдул с него пыль, положил на стол, раскрыл и воскликнул:

- Конечно! Как я мог забыть! Это же Сережа, сын Петра Фадеевича.

- Точно, - подскочил я, - именно о нем и речь!

- И что вас интересует?

- Почему Петр Фадеевич обратился к вам?

- Ну, батенька, - пробасил Бекасов, - есть такое понятие, как врачебная тайна. Я хоть и не доктор, просто психолог, но тоже не имею права рассказывать о пациентах.

- Речь идет о преступлении, - напомнил я. - Хорошо, тогда я сам скажу. Петр Фадеевич подозревал сына в убийстве своей второй жены Варвары? Спрашивал совета, как поступить с мальчиком?

- Похоже, вы и так все знаете, - пробормотал академик. - Давно дело было, тогда я только начинал практиковать, а Савелий Иосифович, царствие ему небесное, постоянно кого-то присылал. Люди в те времена у нас были темные, при слове "психолог" пугались, массово путали меня с психиатром. Впрочем, и сейчас кое-кто такого же мнения.

Но Петр Фадеевич был другим. Он появился в кабинете Артема Ивановича и спокойно изложил свою далеко не простую семейную историю.

- Жена моя, больная шизофренией, покончила с собой. Возможно ли, что сын повторит ее судьбу? Каким образом можно повлиять на поведение мальчика? - спросил он.

Артем Иванович сразу заподозрил, что отец рассказывает не всю правду, и попросил привести на прием Сережу. Поговорив с подростком, Артем Иванович сказал отцу:

- Мальчику очень хорошо бы пройти с десяток психотерапевтических сеансов.

- Он станет более управляемым и адекватным? - поинтересовался отец.

- Безусловно, - пообещал Бекасов, - ребенка грызет какая-то проблема, нужно помочь ему справиться с ней.

Петр Фадеевич кивнул, Сережа начал ходить к психологу. Это только кажется, что психотерапевтические процедуры простая, легкая болтовня. Специалисту, занимающемуся вашими проблемами, требуется докопаться до их первопричин, порыться в ваших мозгах и вытащить на свет глубоко закопанные внутри подсознания, залитые цементом времени и забытые тайны, о которых совершенно не хочется вспоминать.

- Он не выдержал на восьмом сеансе, - грустно сказал Артем Иванович, - зарыдал и...

Профессор замолчал и начал перекладывать на столе папки.

- Признался?

Артем Иванович кивнул:

- Да. Сначала долго рыдал, потом успокоился и рассказал, что всеми фибрами души ненавидел мачеху и ее дочь. Якобы женщина баловала свою дочку, а его постоянно притесняла, наказывала. Честно говоря, это не походило на правду. Но Сергей - явно выраженный эпилептоидный тип. Подобные люди склонны сильно преувеличивать свои обиды. У всех эпилептоидов фантастическая память. В научной литературе описаны случаи, когда такие люди через двадцать лет встречались со своими "обидчиками" и убивали их. В чистом виде эпилептоиды редкость, впрочем, как и истероиды. Как правило, мы можем говорить только о какой-то доминанте поведения. Так вот, Сережа Кузьминский был редчайшим, ярким представителем аптекарски чистого эпилептоида, да еще с тяжелой наследственностью. Сами понимаете, какая это гремучая смесь...

Он рассказал мне, как пугал Варвару, как радовался, когда понял, что отец считает ее сумасшедшей, как подсовывал ей в чай лекарства, чтобы несчастная получала двойную дозу медикаментов... Ну а потом...

Глава 28

- Просто взял ножницы со стола отца... - прошептал я.

- Такого он не говорил, - осекся Артем Иванович, - и я не скажу. Он клялся мне, что не хотел убивать, вышло все само собой, случайно. А затем начал было пугать Лисочку. Но тут у отца зародились какие-то подозрения, он отправил девочку в детский дом, а Сергея привел ко мне. Очень тяжелый случай. Но мы добились стойких положительных результатов. Сергей адекватно оценил свой поступок и сделал правильные выводы.

- И вы не обратились в милицию? - изумился я.

- Многоуважаемый Иван Павлович, - покачал головой Бекасов, - когда человек приходит ко мне, он вправе надеяться на сохранение тайны. Я бы и с вами не стал беседовать, но той истории уже много лет. Петр Фадеевич давно скончался, мы беседуем об умерших людях.

"Однако Сергей Петрович жив и вполне дееспособен", - чуть было не ляпнул я, но удержался от опрометчивого заявления. В моих интересах, чтобы Бекасов рассказал все, что знает о Кузьминском.

- И больше вы не встречались с Сережей? Артем Иванович покачал головой:

- Нет, хотя у меня имеются пациенты, которые приходят не один десяток лет, я служу им "костылем" по жизни, но Сережа оказался не из таких. Знаете, любой человек, обратившийся к грамотному психотерапевту, во-первых, сильно меняется в процессе работы, а во-вторых, проходит несколько стадий в отношении к тому, кто проводит сеансы. Сначала появляется легкое недоверие, потом нежелание откровенничать, затем просто ненависть к специалисту, который без отмычки залез в душу. Некоторые мои пациенты рыдают на пороге, я их втаскиваю в кабинет за шкирку. Кое-кто категорически отказывается продолжать сеансы. Но если вы преодолели этот этап, то следующий - всепоглощающая любовь к психотерапевту, вы начинаете его просто обожать, считать своим учителем, восхищаетесь им, рассказываете ему все. Между специалистом и пациентом возникает прочная связь, один чувствует другого на ментальном уровне, и тут появляется новая опасность: образуется стойкая, почти наркотическая зависимость пациента от психолога. Наступает момент, когда с самым пустяковым вопросом он спешит на прием. Грамотный психотерапевт умеет обрубить "канат", психолог не должен решать проблемы за своего клиента, он обязан научить его самого справляться с ними. Но все равно кое-кто ходит потом годами. В основном, как ни странно, мужчины. У женщин имеются подружки, которым они без стеснения выкладывают наболевшее, у лиц противоположного пола нет, как правило, "жилетки", да и воспитание не позволяет казаться слабым.

- Значит, Сергея вы более не видели, - подытожил я.

Артем Иванович кивнул:

- Как пациента - нет. Ни его, ни Петра Фадеевича, хотя была пара эпизодов...

- Какие?

Артем Иванович улыбнулся.

- Прошла пара лет после наших встреч, год не назову, пятьдесят девятый, шестидесятый... Где-то так. Представьте себе картину: врывается сюда баба, из самых простых.

Артем Иванович слегка удивился. По виду визитерша совсем не походила на тех дам, которые посещают психотерапевта.

- Вы ко мне? - осведомился он.

- К тебе, - бесцеремонно ответила бабища и плюхнулась в кресло.

- Чем могу служить? - вежливо спросил Артем Иванович - его вообще-то трудно вывести из себя.

- Девки у меня с ума сошли, - завела она, - разума лишились, справиться с ними не могу!

Выпалив эту фразу, она уставилась на Бекасова. Он подавил легкий вздох: вероятнее всего, его опять перепутали с психиатром. Но Артем Иванович ничего не успел сказать, потому что тетка неожиданно заявила:

- Теперь скажи, сколько тебе заплатить надо, чтобы правду рассказал?

- Вы о чем? - изумился Бекасов.

- Так о Кузьминском. Он псих или нет? Неохота дочь за него отдавать, - зачастила бабища.

Через пять минут Артем Иванович разобрался в ситуации. "Клиентку" звали Степанида, жила она на одной лестничной клетке с Кузьминскими, работала у них прислугой. У Степаниды имелись две дочери, Маргарита и Анна. Обеим нравился Сережа.

- И не против бы была, - откровенничала Степанида, - обеспеченный он, при квартире, еще дача у них, дом - полная чаша. Только я ведь толкусь в семье и все знаю. Мать у Сережи сумасшедшая, Петр Фадеевич тоже странный, а ну как дети народятся больные?

- А от меня вы чего хотите? - насторожился Артем Иванович.

- Так я знаю, что Сергей у тебя лечился, вот и скажи, совсем он сумасшедший или нет? Может, мне девок к бабке в деревню отправить? Совсем разума лишились, боюсь, переругаются из-за парня!

Бекасов, естественно, ничего о Кузьминском рассказывать не стал, он только спросил:

- Сколько лет вашим дочерям?

- Ритке пятнадцать, а Аньке тринадцать. Анька, ладно, и впрямь мала еще, а Ритка... Ты бы на нее поглядел, на все восемнадцать тянет: грудь во, жопа колесом. Я их тут в комнате застала, обжимались вовсю! По бумаге ребенок, а в глазах черти скачут!

Целый час Артем Иванович провел со Степанидой, пока наконец сумел избавиться от назойливой тетки, с крестьянской прямотой вопрошавшей: "Так что? Сумасшедший он или как?"

Доктор с трудом от нее отделался, но история имела продолжение.

В начале шестидесятых Артем Иванович отправился летом в Сочи, на теплое море. В первый же день, выйдя на пляж, он наткнулся на... Сергея Кузьминского. Бывший пациент, возмужавший, сидел на лежаке. Артем Иванович сразу узнал парня, а тот его нет. Впрочем, Сергей его даже не заметил. Он целиком и полностью был поглощен тоненькой девушкой, лежавшей на полотенце. Спустя некоторое время по обрывкам разговоров Бекасов сообразил, что Кузьминский несколько дней назад женился и сейчас проводит в Сочи медовый месяц.

Решив не конфузить бывшего пациента, Артем Иванович хотел уже сменить место, но тут с огромным удивлением увидел Степаниду, подошедшую к парочке.

- Мама, постереги веши, - попросила девушка, - мы купаться пойдем.

- Долго в воде не сидите, - буркнула бабища.

- Я сам за женой прослежу, - довольно зло отозвался. Сережа.

- Сами с усами, - хрюкнула Степанида, - ишь какой! Для дочери мать главнее! Ей меня слушаться надо.

- Мама, не начинай, - сердито сказала девушка.

- Ему скажи, чтоб ко мне не цеплялся, - дернула головой Степанида.

Сережа, побледнев, потянул жену за руку. Парочка побежала к кромке прибоя.