пылкого влюбленного, удалился наверх. Трое оставшихся медленно собрались с
мыслями и последовали его примеру.
распрощаться с ним, а сам только и сказал напоследок, что:
будут повеселее, чем нынче. Да вы что, на похороны собрались? Одного этого
хватит, чтобы бежать отсюда со всех ног. А ты-то, Бесси, просто глядеть
страшно, не то что вчера.
работу, стараясь даже меж собой на говорить об постигшей их утрате. Да и то
сказать, им было некогда и словом перемолвиться, поскольку за время
мимолетного визита Бенджамина многие дела по хозяйству были отложены на
потом, а теперь приходилось работать вдвое, чтобы наверстать упущенное.
Тяжелый труд служил осиротевшей семье единственным утешением в течение
многих дней.
описаниями его успеха. Правда, детали этого процветания оставались какими-то
смутными, но сам факт декламировался широко и недвусмысленно. Затем
наступила долгая пауза. Письма сделались короче, тон их изменился. Примерно
через год после отъезда сына Натан получил от него письмо, крайне
озадачившее и даже рассердившее старика. Что-то было неладно - Бенджамин не
писал, что именно, но кончалось письмо просьбой, точнее даже не просьбой, а
требованием, выслать ему все оставшиеся сбережения, будь то из банка или из
чулка. Как назло, год выдался для Натана неудачным, среди скота разразилась
эпидемия и Хантройды вместе с соседями потерпели немалые убытки, а вдобавок
цены на коров, которых пришлось покупать, чтобы возместить потерю, взлетели
так, как Натану на его веку помнить не приходилось. От былых пятнадцати
фунтов осталось не более трех - и надо же было требовать их столь бесстыдно!
Не рассказав об этом письме ни единой живой душе (Бесси с тетей уехали на
ярмарку на соседской телеге), Натан вооружился пером, чернилами и бумагой и
отписал в ответ неграмотный, зато весьма суровый и категоричный отказ.
Бенджамин уже получил свою долю, и коли не сумел толком распорядиться ею -
тем хуже для него, а от отца он больше ничего не получит. Таково было это
письмо.
почтальону, возвращавшемуся в Хайминстер после дневной разноски и сбора
писем, задолго до возвращения с ярмарки Хестер и Бесси. Они же провели день
на редкость приятно, в веселой и дружеской болтовне с соседями. Выручка
оказалась недурна, и женщины вернулись в самом хорошем настроении и, хотя
слегка подустали, зато привезли кучу новостей. Не сразу заметили они, как
безответно внимает их пересудам остававшийся на ферме домосед. Но поняв
наконец, что уныние старика вызвано не какими-либо мелкими домашними
неприятностями, а чем-то посерьезнее, Хестер и Бесси заставили его поведать
им, в чем дело. Гнев Натана не угас со временем, а напротив, лишь разгорелся
сильнее, засим фермер не стал ничего таить и задолго до того, как рассказ
его подошел к концу, обе женщины были столь же огорчены, если и не
разгневаны, как и он сам. Много дней обитатели маленькой фермы не могли
оправиться от этого потрясения. Первой успокоилась Бесси, ибо нашла выход
своей скорби в действии - действии, которое отчасти было возмещением за все
те колкости, что она наговорила своему кузену в прошлый его визит, когда
была недовольна его поведением, а отчасти объяснялось твердой верой Бесси,
что Бенджамин ни за что не написал бы отцу подобного письма, если бы деньги
и вправду не требовались ему позарез. Хотя на что ему могли снова
потребоваться деньги, когда так недавно ему дали такую уйму, она даже
вообразить не могла. С самого детства Бесси откладывала всю перепадавшую ей
мелочь, все подаренные шестипенсовики и шиллинги, все деньги, вырученные за
продажу яиц от двух несушек, считавшимися ее собственными. Теперь капиталы
ее составляли около двух фунтов - если быть совсем точным, то два фунта,
пять шиллингов и семь пенсов - и вот, отложив один пенни как залог будущих
накоплений, она упаковала остаток в маленькую посылочку и отправила ее по
адресу Бенджамина в Лондон, сопроводив запиской:
поиздержался, но еще хуже тревожится. Так что покуда больше не выйдет.
Надеюсь, вам будет так же в радость получить это, как и нам было послать. На
дорогую память. Отдача не облизательна.
принялась распевать за работой. Она не ждала никакого уведомления о доставке
и питала такое без/раничное доверие к честности почтальона (носившего
посылки в Йорк, откуда их пересылали в Лондон дилижансом), что не
сомневалась, что он отвозил бы в Лондон доверенные ему ценности каждый раз
самолично, когда бы не полагался на полнейшую надежность всех до единого
людей, лошадей и экипажей, коим эти ценности передоверял. Засим она нимало
не тревожилась, что не заверена в получении. "Всякий знает", - сказала она
себе, - "одно дело давать что-нибудь кому-нибудь из рук в руки, а другое -
совать в щелку на каком-то ящике, куда и заглянуть-то не заглянешь. Но
письма-то как-то да доходят". (Этой вере в непогрешимость почты было суждено
в самом скором времени перенести ужасное потрясение). Однако в глубине души
девушка мечтала дождаться от Бенджамина благодарности и прежних слов любви,
по которым она уже так истосковалась. Нет, по мере того, как проходили день
за днем, неделя за неделей без единой весточки, она даже начинала
подумывать, что он, в общем-то, мог бы бросить все свои дела в этом
несносном, противном Лондоне и приехать поблагодарить ее лично.
лето, а дядя трудился в поле - почтальон принес Бесси в кухню письмо. Даже и
в наши дни деревенские почтальоны не страдают нехваткой свободного времени,
а тогда писем было и вовсе мало, так что почту возили из Хайминстера всего
раз в неделю, и при подобных обстоятельствах визит почтальона к получателям
растягивался едва ли не на целое утро. И вот, присев на краешек буфета, он
начал неторопливо рыться в сумке.
вести, ведь на коверте-то штамп "Не востребовано".
на первый попавшийся стул. Однако в следующий же миг она вскочила и, вырвав
зловещее письмо из рук почтальона, поспешно вытолкала его из кухни,
приговаривая:
него, она что было силы побежала на поле, где надеялась найти дядю.
неизвестен. Отправлено обратно отправителю!" - то есть вам, дядя. Ох, как я
сперва испугалась, ведь на конверте написаны такие страшные вещи.
глазами разобрать то, что востроглазая Бесси углядела в один миг. Однако
сделал из письма другой вывод.
узнает, как я раскаиваюсь, что написал ему так резко. Мой мальчик! Мой
мальчик!
лицо старыми морщинистыми руками. Вернувшееся к нему письмо было написано с
безграничной болью, сочинял он его долго и урывками, чтобы куда пространнее,
чем в первом письме, и куда как ласковее объяснить своему чаду, отчего не
может выслать ему требуемые деньги. А теперь Бенджамин был мертв - более
того, старик тут же решил, что его дитя умерло с голоду, без помощи и без
денег в этом ужасном, диком и странном месте.
старик, прижимая руку к груди и закрывая второй рукой глаза, словно не желал
больше никогда видеть света дня. В тот же миг Бесси бросилась возле него на
колени, обнимая, поглаживая и целуя старого дядю.
нет, даже не думайте. Он просто взял и переехал, а эти ленивые разгильдяи не
знали, где его искать, вот и послали письмо обратно, вместо того, чтобы
походить по домам и поспрашивать, как поступил бы на их месте Марк Бенсон.
Да я сама слышала столько рассказов про то, как ленив народ на юге, все и не
упомнишь. Он не умер, дядя. Он просто переехал и очень скоро сообщит нам,
куда. Может, на более дешевую квартиру, ведь тот стряпчий надул его, а вы
денег не выслали, вот ему и приходится потуже подтянуть пояс. Вот и все,
дядя. Не убивайтесь так, тут ведь не сказано, что он умер.
правильность своего толкования дела и надпись на письме ее скорее
обрадовала, чем огорчила. Поэтому она на все лады уговаривала дядю не сидеть
больше на сырой траве и изо все сил тянула его вставать, тогда как он весь
закоченел и, по его собственному выражению, "трясся, как осиновый листок".
Бесси с трудом удалось поднять его и увести, беспрестанно повторяя одни и те
же слова, одно и тоже объяснение: "Он не умер, он просто переехал" и так
далее, по кругу. Натан качал головой и старался убедить себя в ее правоте,
но в глубине сердца твердо верил в совсем иное. Когда они с Бесси вернулись
домой (ибо девушка не позволила ему сегодня работать), старик выглядел так
плохо, что жена его решила, будто он простудился и уложила в кровать, куда
он, утомленный и равнодушный к жизни, охотно отправился, потому что и в
самом деле заболел, но не от простуды, а от нервного потрясения. С тех пор
ни он, ни Бесси не заговаривали о злополучном письме, даже между собой, и
Бесси нашла способ придержать болтливый язык Марка Бенсона и внушить ему
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Майер Стефани
Витковский Евгений
Афанасьев Роман