сели в эти "Жигули" и укатили, дав по нам на прощание автоматную очередь.
Хозяину машины прострелили легкое, другого пассажира убило на месте, а я, к
счастью, оказался третьим по ходу очереди и успел упасть на долю секунды
раньше. Чудом остановив какой-то грузовик, довез истекающего кровью шофера
до милицейского поста на проходившей в двух километрах узбекско-таджикской
границе. Естественно, менты не пытались ловить бандитов, но меня чуть не
арестовали. Пришлось добираться до Москвы в окровавленной одежде и почти
без денег - хорошо, хоть паспорт остался. После этого я целый месяц
болтался по городу в отвратительном настроении, не решаясь куда-нибудь
выбраться. Но зато несколько моих знакомых, услышав эту жуткую историю,
отказались от поездок в Таджикистан, а там буквально через неделю начался
самый кровавый раунд гражданской войны. Казалось, лето загублено
окончательно.
Спас меня интересный человек по имени Миша, с которым я случайно
познакомился за год до того в поезде Комсомольск-Совгавань. Миша работал в
ЖЭКе, а в свободное время занимался водным туризмом, но необычным. Один из
его родственников был большой шишкой в пограничном округе и за бесценок
продавал Мише быстроходные катера, конфискованные у японских рыбаков за
нарушение границы. Мой знакомый затем перепродавал их за большие деньги
разным людям в Сибири и на Дальнем Востоке, причем катер доставлял своим
ходом. Так он прошел на моторках всю Лену, Обь, Колыму, Амур и один раз
добрался из Совгавани в Южно-Сахалинск. Благодаря столь уникальному блату
он даже имел возможность выходить в нейтральные воды.
Мы тогда договорились, что Миша сообщит мне, если соберется что-нибудь
куда-нибудь перегонять. Теперь он позвонил и предложил принять участие в
доставке катера в Игарку. Я занял денег и через несколько дней встретился с
ним в Красноярске.
Лодка в этот раз была совсем маленькая и, на мой взгляд, ничем не
примечательная. Кроме нее, у нас были три японских мотора. В Совгавани Миша
засунул "товар" в порожний вагон, а сам поставил деревянную будку на
соседней платформе и так за неделю добрался в Красноярск. Какой-то из его
бесчисленных знакомых устроил нас бесплатно на военный самолет до Байкита в
Эвенкии. Уже в полете выяснилось, что самолет делает промежуточную посадку
в Ванаваре, выше по реке, и мы воспользовались ею, чтобы сделать интересную
вылазку.
В то время цены на местные авиарейсы уже стали совершенно безумными:
самолет Ванавара-Тура (час лету) стоил больше, чем Красноярск-Москва.
Вертолет был еще дороже, но мы договорились с летчиками, что продадим им
мотор со скидкой, а они свозят нас к месту падения Тунгусского метеорита.
Затем мы нашли нескольких туристов и продали им свободные места в
вертолете. В результате для нас и этот рейс получился бесплатным.
Со дня падения прошло уже много десятилетий, так что сам кратер не особенно
впечатляет: просто яма в получасе лета от Ванавары. Но на десятки
километров вокруг сквозь разреженный полог тайги заметны параллельно
уложенные древесные стволы - результат произошедшего при взрыве вывала
леса. Ближе к эпицентру они обуглены - тепловое излучение при ударе
ледяного ядра кометы о землю вызвало чудовищный лесной пожар.
Другая местная достопримечательность не столь известна. К северу от
Ванавары в тайге лежат несколько круглых озер с крутыми скальными берегами.
Это древние взрывные воронки-маары, своего рода кратеры без вулканов. Из-за
большого количества вулканических пород в районе мааров наблюдаются
аномалии силы тяжести и магнитного поля. Лет десять назад, во время моды на
НЛО, один питерский фанатик-"тарелочник" прослышал про странные озера и
аномалии. Естественно, он решил, что речь идет о посадочных площадках
пришельцев. Набрав целую команду таких же идиотов, он повел их из Ванавары
к "тарелкодрому". Экспедиция была блестяще подготовлена: даже путь в 95
километров по уютной летней тайге оказался непосильным испытанием. Два
обглоданных росомахами трупа пастухи-эвенки нашли осенью, про остальных
участников никто больше никогда не слышал.
Наконец мы спустили лодку на воду и помчались вниз по течению. Подкаменная
Тунгуска - очень красивая река, хотя и несколько однообразная. Несмотря на
пороги, по ней ходит много всяких плавсредств, поэтому ничего живого, кроме
кедровок, на берегах не увидишь. Зато рыбы полно, все больше деликатесы из
сиговых: омуль, валек, муксун, нельма и так далее. На следующий день
начался Центрально-Сибирский заповедник. Поднявшись на полкилометра в
маленький приток, мы пару дней отдыхали среди цветущих полян и мрачных
ельников, а потом двинулись дальше и вышли в Енисей. Река неторопливо
шествовала к морю среди лесистых холмов. Нам то и дело приходилось обгонять
баржи или уворачиваться от "Ракет", а в остальном ничего интересного не
происходило.
Небольшой участок Среднего Енисея населен кетами - последним уцелевшим
народом енисейской языковой группы. Когда-то эти племена - котты, юги,
ассаны и прочие - населяли многие районы Южной Сибири, но от них остались
только географические названия - такие, как, например, "Тайшет". Их язык
вызывает большие споры у лингвистов; по последней из слышанных мною версий,
он тибето-бирманского происхождения. К сожалению, даже в Ырваре, наиболее
колоритной из виденных нами кетских деревень, они (кеты, а не лингвисты) в
большинстве говорят только по-русски и пьянствуют вчерную.
За Туруханском началась северная тайга, более разреженная. Как раз в это
время комар стал сменяться мошкой, и нам случилось увидеть редкое явление
природы - "гнусовый смерч". Роящаяся мошка движется над лесом гудящим
черным столбом, на пути которого лучше не оказываться - заедят насмерть в
пять минут. Если рой учует человека, он бросается в погоню, словно жуткий
кровожадный призрак - хорошо, что мы в этот момент были рядом с лодкой, а
мотор сразу завелся.
Из Игарки мы прокатились по системе озер в поселок Верхний у подножия
одного из отрогов Путораны, после чего вручили лодку и мотор "клиенту".
Свою старую "казанку" мужик отдал нам, а мы погрузили ее на "Ракету" и
вернулись вверх по течению до Лесосибирска. Оттуда на оставшемся моторе
поднялись по небольшой речке до узкого канала под названием Александровский
шлюз, который связывает бассейны Енисея и Оби. Им не пользуются со времени
постройки Транссиба, так что он совсем зарос. Несколько раз нам, к радости
гнуса, приходилось идти волоком. Наконец мы вышли на чистую воду,
спустились по Чулыму до села Михайловка, продали лодку и мотор, на "Заре"
доплыли до Белого Яра, а оттуда рукой подать до Томска.
На Чулыме сохранились последние деревни чулымцев и южных селькупов - еще
двух исчезающих народов. Ущерб, нанесенный культурному богатству Сибири
русской колонизацией, просто катастрофический, особенно в более
благоприятной для жизни южной части. По моим подсчетам, за последние
полтора столетия из 62 сибирских языков 27 исчезли полностью, а 23
неизбежно исчезнут в ближайшие годы.
Прежде, чем разъехаться по домам, подвели итоги. Миша едва окупил затраты
на транспорт и бензин, а моей доли как раз хватило на покрытие дорожных
расходов. Но для нас обоих такой "бизнес" был не средством заработать, а
просто способом путешествовать.
Наш следующий "перегон" состоялся в августе. На этот раз маршрут был куда
интереснее. Мише обломился большой двухмоторный глиссер, и решено было
доставить его в Магадан. Бригадир артели золотоискателей готов был отвалить
за чудо японской техники действительно солидную сумму. Я вылетел в
Совгавань и долго в немом восторге ходил вокруг роскошной черной "торпеды"
с мощными моторами, сложными навигационными приборами и изящным силуэтом.
Чтобы сэкономить время и бензин, мы доставили ее попутной баржей на
северный Сахалин, а оттуда своим ходом вернулись к материку, сразу же выйдя
в Охотское море.
Катер оказался необыкновенно скоростным, устойчивым к качке и легким в
управлении. Сменяя друг друга у штурвала, мы стремительно мчались по глади
моря, стараясь по возможности не терять из виду берег, вспугивая любопытных
тюленей и огромные стаи птиц. Без особых приключений мы добрались до
замечательно красивых Шантарских островов, погуляли по ним и за несколько
часов дошли до Аянского побережья.
Были времена, когда единственной дорогой из Петербурга на Тихий океан был
зимник, связывавший Якутск с Охотском. Отсюда расходились корабли на
Камчатку, Аляску и Чукотку. Но потом главными портами стали Владивосток,
Совгавань и Магадан, а все побережье близ Охотска и Аяна пришло в
запустение.
Вдоль этого чудесного "Лукоморья" мы шли почти неделю. Поросшие аянской
елью и лиственницей холмы вокруг бухт и пляжей сменялись высокими скалами в
тех местах, где отроги хребта Джугджур спускались к самому морю. В устьях
нерестовых рек нас встречали пришедшие за кетой медведи и лисы. Заходя
дальше в тайгу, мы видели соболей и крадущихся сквозь бурелом кабарог, а
выше, у края леса - диких северных оленей. Нам удивительно повезло с
погодой: ни разу не было густых туманов, из-за которых в этих краях погибло
столько кораблей. Избежали мы и другой опасности - зыбучих илов, которые
тянутся на многие километры по дну мелких бухт. В отлив илистые отмели
обнажаются, и лодка может оказаться очень далеко от моря. Ведь прилив
достигает здесь семи метров (а на Шантарах - десяти).
Плавание проходило настолько гладко, что мы решили позволить себе небольшую
авантюру и сгонять на расположенный в двухстах пятидесяти километрах от
берега остров Ионы. Найти затерянный в открытом море клочок суши довольно
трудно, но нам очень хотелось проверить навигационное оборудование, да и
погода была отличная. Удачно загрузив катер канистрами с бензином в
небольшой деревушке, мы вышли на рассвете в залитое солнцем море и взяли
курс на юго-восток.
Когда мы прошли примерно две трети пути, барометр начал падать, а небо
затянули облака. Но до острова теперь было ближе, чем до материка, и мы
прикинули, что должны увидеть его прежде, чем погода испортится
по-настоящему. Так и получилось. К тому времени, как видимость начала
ухудшаться всерьез, остров уже был отчетливо виден на горизонте. Пошел
проливной дождь, здорово заштормило, поднялся ветер и стало очень холодно.
Скорость сразу упала, и к острову мы подошли, когда высаживаться было уже