камеру.
огонь камина.
почерневшие листы. - Конец жизни, надеждам, чаяниям. Все они превратились в
пепел. Так и я, сударь, прошел через пламя и пеплом по ветру рассыпался. -
Он с улыбкой посмотрел на Державина. - Прощайте, сударь, больше мы с вами не
встретимся. Желаю вам карьер быстрый и легкий, вы многого достигнете,
сударь. Нрав у вас быстрый и изворотливый, а таких теперь только и нужно.
Когда будете министром, помните, о чем я вам говорил. - Он повернулся, чтобы
уйти, но Державин вдруг остановил его легким движением руки.
разговор не кончен.
Он вернулся и сел в кресло.
сопротивности и упорству вижу, что никак вас на волю отпускать невозможно,
ибо враг вы упорный и закоренелый.
меня когда-нибудь отпустите? Следователь прищурился.
попал?
следователя.
вздернул, я бы вас и допрашивать не стал. Вы же, сударь, лжете и вертитесь.
я никак не могу, да и удивляюсь даже, что вас начальство еще в Казань не
отправило. Вы же человек дерзкий и быстрый, так и смотрите, чтобы убежать.
были таковы, что, конечно, ни о каком бегстве и думать не приходилось. Около
окна стояли два вооруженных гвардейца, дверь со стороны коридора тоже
охранялась. Все вещи, могущие быть превращенными в орудие обороны или
нападения, были вынесены из камеры.
Халевин выслушал его реплику о возможном бегстве, - из камеры вы не убежите.
Я уж там все меры принял, а с допроса, из окна, например, можете. Стоите,
например, слушаете и делаете вид, что заняты только допросом, а сами все
ближе и ближе к окну - на шаг, на два, на три, потом сапогом переплет рамы -
раз, пока следователь подбежит, вас уже и след простыл. Потом ищи-свищи. Где
вас тогда, сударь, найдешь? Своих отыскали и айда с ними в степи киргизские.
Верно, сударь, я говорю? А начальству-то тревога.
следователя чувствовался явный намек, но длинное и некрасивое лицо с пухлыми
губами было по-прежнему неподвижно. И только в самой глубине глаз исчезали и
зажигались безумные зеленые искры.
ударили - раз, к окну - два, на улицу - три, а на улице темень, город не
освещен, - ищи в стогу иголку. А вам какие-нибудь пять минут бежать - и в
безопасности.
засмеялся.
раз патруль стоит. Так вы ему прямо в объятия и угодите. Я же знаю, сударь,
сердце человеческое. Затем и караул ставлю, затем и конвойного отсылаю,
время-то позднее, а кто знает, как вы с ним договорились. Сам-то поведу, так
спокойнее будет. От меня-то уж вы никуда не денетесь.
меня кулаком по голове - раз, там угол есть такой темный во дворе - я и
готов. Что вы на меня так смотрите? Правду вам говорю. Человек-то вы
отчаянный, только одно, пожалуй, вашим замыслам повредит, я-то с вами,
сударь, тоже церемониться не буду, оружие у меня всегда при себе. Пулю в
череп, и все...
свеча, и лиловые тени метались по стене. Тень головы следователя занимала
всю комнату, и Халевин весь утопал в этой тени. Ни одной живой души не было
в верхнем этаже здания. Два человека, два врага - следователь и преступник -
сидели друг против друга и мирно вели разговор о смерти и жизни.
спокойны. Я все средства уж приложу к тому, чтоб подольше живу остаться.
вам верю. Вы человек хитрый и тонкий, вы уж ни одного случая не упустите,
чтобы из-под суда уйти. Так вам ли лезть на верную смерть? До топора еще,
может, годы пройдут, так чего же вам жизнью рисковать зря и необдуманно.
Нет, нет, вы не из таких. Вы хитрый, вы все тихой сапой берете. Вы, сударь,
и крови боитесь, и тараканов, наверное, в руки не берете. Знаю я таких.
мне с вами разом покончить. Вот мы, например, по коридору пойдем, а я
незаметно пистолет вытащу и вам в затылок - бац, вы и умрете, сами не
заметя. Смерть для всех равна, но не зная и умереть легче, как вы думаете?
выспаться до отъезда, завтра вас разбудят в восемь часов утра. Мне тоже
нужно вставать к этому времени.
Державин вцепился в плечо Халевину.
комнате забыл.
забывчивости, но Державин уже раздумал.
уйдете.
по нижнему коридору и в самом конце его, там, где через узкую скрипучую
дверь струился прозрачный свет луны, Державин опять остановил Халевина.
поведу. Здесь темнота и глушь, забор низкий, вы, как человек сильный, его с
одного прыжка возьмете.
ищете удобную минуту, а потом развернетесь, ударите меня по голове и бежать.
нет, сударь, нет, не проведете.
ненавистную ему голову.
перепрыгнул через него и побежал по улице.
VII
только добежать до площади и там постучаться в окно одного заброшенного,
полуразвалившегося домика. Он знал хорошо - там ждут его свои люди, которые
сумеют его переодеть и провести через линию фронта. Свежий воздух жег его
слегка саднившее горло и был отраден, как холодная вода. Без шапки и шубы он
пробирался под заборами, иногда приникал к сугробам и с удовольствием
прислушивался к молодому, сочному хрусту снега.
колени в снег. Резкая, обжигающая боль в ладонях, едва заметный и все-таки
сильный запах снега, холод в локтях, все это было настолько остро и
неведомо, что он даже вскрикнул от наслаждения. Через двадцать минут он уже
был в сравнительной безопасности. Темные и узкие улицы пригорода сами по
себе служили достаточной гарантией, кроме того, он не слышал ни свистка, ни
крика, ни звона колокола. Очевидно, он так изрядно угостил следователя, что
тот упал без чувств.
кулак на голову врага, и тот, обливаясь кровью и задыхаясь, упал на камни, и
его голова коротко и сухо стукнулась о плиту, он увидел на мгновение, как
окровавленное лицо искривилось болезненной, но радостной улыбкой.
все-таки смотрел на Халевина, смотрел и улыбался радостной, немного
смущенной улыбкой.
Якубенко Николай
Конан-Дойль Артур
Корнев Павел
Самойлова Елена
Никитин Юрий
Каргалов Вадим