черноту нависших туч, появятся звезды и им удастся закончить наблюдения.
огонь. Звенят палаточные оттяжки, с трудом выдерживая напор ветра.
астрономы. Быстро одеваюсь, разжигаю печь и выползаю из палатки.
поредел мрак ночи. Снег серебром украсил вершины гор, сбегая широкими
потоками на дно долин. А дальше, в глубине провалов, над седеющим лесом,
дотаивают клочья тумана. Новопольцев стоит у "универсала", установленного на
столбе. Он наводит ломаную трубу на звезды, делает отсчеты по микроскопам,
снова повторяет прием. Нина, в полушубке, в валенках, низко склонилась над
журналом, освещенным трехвольтовой лампочкой. Из-под карандаша по строчкам
быстро бегут цифры, она их складывает, делит, интерполирует, выводит итог. Я
молча наблюдаю за работой.
Степы, изуродованное затяжным зевком. Заспанными глазами он смотрит на
преобразившийся мир, на звездное небо, на заваленный снегом лагерь, а губы
шепчут что-то невнятное.
выкатывается серый комочек. Мгновение -- и он у Нины на спине. Крик, писк,
смятенье. Собаки сгоряча налетают на Нину, валят ее. Кучум уже открыл
страшную пасть, хочет схватить добычу, но вдруг тормозит всеми четырьмя
ногами и носом зарывается в снег у самого края скалы. А комочек успевает
прошмыгнуть в щель, два-три прыжка по карнизам, и мы видим, как он катится
от скал вниз по мягкой снежной белизне. Бойка и Кучум заметались в поисках
спуска.
Николаевича, и собаки, вдруг поджав хвосты, присмирели, неохотно
возвращаются к нагретым местам. -- Кого это они?
Вася! -- говорит Нина, поднимаясь и стряхивая с полушубка снег.
сразу начал что-то рассказывать. Тут уж действительно не зевай, пользуйся
случаем, не жди, когда тебя попросят высказаться, тем более, что Степа не
любит слушать, предпочитает всему свои рассказы.
Василием Николаевичем можно бы и покинуть уже голец, но я решил дождаться
результатов вычислений.
глянцем разлилась по откосам гор. Свежо, как в апреле. Воздух прозрачен, и
на душе легко-легко!
цветами, боже мой! Только что пробились из-под снега бледно-розовые лютики,
единственные на всей вершине. На смерзшихся лепестках, обращенных к солнцу,
копятся прозрачные крупинки слез. Кажется, цветы плачут, а лучи небесного
светила утешают их. Какая удивительная картина -- цветы в снегу! Но
почему-то веришь, что они будут жить и будут украшать мрачную вершину
гольца.
растревожило даже такого ленивца. Он шагает медленно, важно, опираясь на
посох. Даже не оглянется, чтобы проверить, идет ли следом жена. Уверен, что
иначе быть не может. И действительно, та еле плетется за мужем, горбя спину
под котомкой.
-- встречает их искренне обрадованный Степа.
ночевали?
Гаврюшка, показывая посохом на котомку, что висела за плечами у жены.
пользуясь их терпением, без конца что-то рассказывал. -- "Хороший он парень,
с душой, и что это за "болезнь" прилипла к нему..." -- говорил о нем Василий
Николаевич.
раскрепостить эту щупленькую безропотную женщину.
Дальнейший путь астрономов -- к озеру Токо.
этом огромном и безлюдном крае.
голец с оленями.
Присмирела Зея, оскалились мелкие перекаты, заплясали по ним беляки.
Подниматься по реке при таком уровне легче, поэтому мы не стали
задерживаться: как только попали на берег, загрузили свое легкое суденышко,
и оно, подталкиваемое шестами, поползло против течения.
бурный Оконон сливается с Зеей, она переходит в узкое ущелье. Береговой лес
здесь заметно мельчает, редеет, лепится лоскутами по склонам гор и, убегая
ввысь, обрывается у границы серых курумов.
над нею отрогов! Правда, еще и сейчас в этом ущелье не все устроено. И
мечется Зея, разбивая текучие бугры о груди скал и валунов, непрерывно
чередующихся то справа, то слева, и от этого весь день в ушах стоит пугающий
рев.
встретится заводь, только там и отдохнешь. В ущелье становится все более
тесно, сыро, глухо. Эта каменистая щель со скудной береговой растительностью
вызывает холодное чувство отчуждения. Нигде ни признака живого существа.
Звери обходят это место где-то стороною, птицы предпочитают селиться в более
светлых и просторных долинах, даже кулички, чье существование неразрывно
связано с водою, и те, видимо, считают невозможным жить в этом нескончаемом
реве.
костра или остов брошенного чума, удивились бы и вряд ли догадались, что
могло привести человека в это дикое ущелье. Единственная тропа пастухов
связывает окружающие нас пустыри с жилыми местами. Она идет сюда от устья
Купури правобережной стороной, далеко от Зеи, вьется по отрогам, преодолевая
крутые перевалы. Да и эта единственная тропа теперь посещается эвенками все
реже и реже. Левобережная же сторона Зеи недоступна ни для каравана, ни для
пешехода.
Чего только не пережили за эти дни! Сколько раз купались в холодной воде!
Частые неудачи озлобили Василия Николаевича. Вылилось наружу копившееся в
нем упорство, и кто бы мог поверить, что этот человек, скромный, тихий,
выйдет победителем в таком неравном поединке со стихией.
распахнулось, стало просторнее, светлее. Мы еще поднялись километра три и
там на низком берегу решили дождаться своих. Дальше вообще на лодке идти
трудно, уж очень крутой спад у реки, много каменистых шивер. При мысли, что
путь на долбленке окончен, на душе вдруг становится легко.
Высоко в небе тянется столбом дым костра, выдавая присутствие человека.
Отдыхая, мы сидим на гальке. И тогда, вспомнив до мелочи свой путь по
беспокойной реке, я с сожалением подумал: "Почему наша молодежь не
увлекается состязаниями на долбленках с шестом в руках по быстрым горным
рекам? Сколько в этом соревновании с бурным потоком переживает каждый
незабываемых минут. В схватке с шиверами можно воспитать в себе и волю и
презрение к опасности, так необходимые каждому человеку в жизни".
голуби, видим коршунов, с высоты высматривающих добычу. Собаки, должно быть,
догадались, что здесь будет длительная остановка, убежали в тайгу. У Бойки и
Кучума забота: надо узнать, кто поблизости живет и нет ли тут косолапого? С
ним у них давнишние счеты.
кровопийц уже кружились над нами, липли к лицу, к рукам, заполняя воздух
своим отвратительным гудением. А ведь всего несколько дней назад их было
совсем мало!
не спастись.
закоулки. Самолету негде приземлиться. Сокжоя жалят пауты. Неожиданная
встреча. Ночная гроза. Спасите, братцы!..
головою клубятся легкие облачка, пронизанные последними лучами солнца.
Меркнет свет долгого летнего вечера. Мир кажется необыкновенно ласковым,
довольным. И твои мысли спокойно плывут в тишине, как парусник, гонимый
легким ветерком по морской бегучей зыби.
компания куличков, наших береговых соседей. Они поодиночке или парами
усаживаются на влекомый водой плавник, делают вид, будто отправляются в
далекое путешествие, и что-то выкрикивают скороговоркой, вроде:
Земляной Андрей
Трубников Александр
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Корнев Павел
Березин Федор