без подступающих слез смотреть на его тонкие темные ножки.
него был широкий размах. Рабочие кожзавода взялись доставить на эти пункты
дрова, и это дело - сложное, потому что в Лопахине не было транспорта, -
организовал тот же Митя. Он был везде - казалось, что за каждым углом
мелькают его длинная шинель и шлем с развевающимися ушами. Он привел из
соседнего городка военную часть, красноармейцы раскинули лагерь, и
голодающие поселились в палатках. Забежав на минуту домой, он накричал на
Андрея за то, что до сих пор мы, учащиеся, активно не включились в работу, и
уже через час Андрей докладывал в райкоме план помощи голодающим. Мы
организовали горячее питание из походных кухонь, разливали суп, раздавали
хлеб. Сбор вещей мы провели не только в городе, но и в районе. Мы устраивали
по частным домам детей, нуждавшихся в особом уходе. Митя назначил Гурия
"главным дезинсектором", и мы с Ниной круглые сутки "жарили" в бане над
плитой армяки и рубашки.
именно вшей, а не сыпного тифа. Гурий говорил, что это "идиосинкразия" и что
то же самое было у Петра Великого, который боялся черных тараканов. Но даже
это лестное сравнение не помогло мне избавиться от страха.
несколько дней.
удивлением остановилась на пороге, точно попала в незнакомый дом. Знакомые
вещи стояли на своих привычных местах. Но в другом свете я увидела эту
комнату и себя, стоящую на пороге и внимательно всматривающуюся во что-то
новое - я сама еще не знала, во что. Как будто не в комнате, а в душе я
ничего не нашла на старом месте. И горе, которое было прежде
болезненно-резким и настолько "моим", что я невольно отстранялась, когда в
это "мое" заглядывали даже близкие люди, немного отошло, отодвинулось - так,
что теперь я могла смотреть на него издалека.
"СИНЕМА - ЧУДО XX ВЕКА"
большая, склонившаяся на грудь голова больше никогда не поднимется и старые
глаза с ободком вокруг цветного колечка никогда не взглянут на меня с
добродушно-грустным выражением. Я сидела подле него, думала, прислушивалась,
и, как в детстве, когда я лежала у Львовых, звуки дома - из кухни, из
столовой, из комнаты Агнии Петровны - стали собираться ко мне. Вот Агаша
выбросила из кухни кота и с шумом захлопнула двери. Вот легкие шаги
послышались в коридоре, Митя засмеялся, и мне представилось, что Глашенька,
крадучись, подходит, чтобы сзади закрыть его глаза руками, но он обернулся,
она легко вскрикнула и убежала. Вот Митя с грохотом помчался за ней и в
передней наткнулся на Рубина, которого я тоже узнала по голосу и который
иронически сказал, раздеваясь:
доктор проснется и придет Агния Петровна, которая была на маминых похоронах
и вообще очень сердечно относилась ко мне.
иначе.
монограммами и другие. Ты возьми и продай.
не утешал, только крепко обнял меня за плечи.
полон его делами. Портной принес ему штатский костюм; Митя кричал, что в
новых брюках у него ноги кривые, и я, между прочим, вспомнила, как Андрей
однажды сказал мне: "Для Мити внешняя сторона играет огромную роль". Слесарь
явился с "микротомом" - так называется прибор для гистологических срезов.
Микротом тоже не вышел - срез, по мнению Мити, получался недостаточно
тонким. Агния Петровна пришла из Дома культуры какая-то растерянная -
несмотря на свой гордый вид, - долго рассказывала мне, как после смерти мужа
осталась одна с маленькими детьми, но не потеряла присутствия духа и
какой-то настройщик с абсолютным слухом устроил ее к Юлию Генриху
Циммерману. Вдруг она забыла обо мне и стала жаловаться, что еще не слышала
от Глашеньки ни одного умного слова.
"мамочка"?
прощаясь, я убежала домой.
книжного склада Уполитпросвета. Это была легкая служба: на моей обязанности
было снабжать городские библиотеки литературой. Но, во-первых, в городе была
только одна библиотека, во-вторых, хотя склад был завален книгами,
привезенными из помещичьих усадеб, на эти книги, в огромном большинстве
иностранные, в лопахинской библиотеке почти не было спроса.
мое сидение на складе Андрей, если бы среди множества книг, сваленных в
беспорядке на пол, мне не попалась серия "Синема - чудо XX века". Это были
биографии знаменитых киноактрис, о которых, между прочим, в афишах всегда
писали "красавица": например, "с участием красавицы Франчески Бертини".
киноактриса Жанна Николь. в детстве была так неуклюжа, что учитель танцев не
в силах был разучить с нею самое незамысловатое па. Но она дала себе слово,
что придет время, и она станет "великой". И вот она начала работать над
своим голосом, движениями, выражением лица. Если ей было грустно, она
старалась принять беззаботный и даже радостный вид. Она нарочно причиняла
себе боль и одновременно заставляла свое лицо изображать безмятежность. Она
научилась управлять своим взглядом. Так она приобрела полную власть над
собой. Дальше было неинтересно, потому что все биографии великих киноактрис
в общем были похожи.
другое! Значит, актеру совсем не нужно "перевоплощаться", как утверждал,
например, Гурий, когда мы репетировали его пьесу-сценарий. Наоборот! Чем
глубже спрятаны личные чувства, тем с большей свободой актер может
изобразить другого, абсолютно непохожего на него человека. Эта мысль
поразила меня.
нем было прохладно, - я читала, читала. Я сидела на книгах, и везде, надо
мной и вокруг меня, были книги; чтобы прочесть их, наверное, не хватило бы
человеческой жизни. Читая, я время от времени поглядывала на светлый квадрат
солнца, падавший на лестницу и казавшийся мне ослепительным из глубины
темноватого склада, и у меня было странное чувство, что все в мире
остановилось и ждет, пока я переверну страницу. Я переворачивала ее, и
что-то переставлялось в мире, как, постепенно уходя, менял свое место в
течение дня солнечный квадрат у входа.
"Синема - чудо XX века" так увлекла меня, что я сперва незаметно, а потом
все более сознательно начала думать о театре. Но, может быть, эта мысль
забрела в мою голову значительно раньше - в тот день, когда, играя героиню
Анну, я выходила на сцену и таинственный, темный зал начинал следить за
каждым моим движением? Так или иначе, но она явилась, эта чудесная мысль, и
что ни день, то все с большей уверенностью принялась распоряжаться моей
душой. Сперва она как будто не коснулась моего давнишнего решения пойти на
медицинский факультет, - решения, о котором мы часто говорили с Павлом
Петровичем и которое давным-давно стало для меня таким же привычным, как сам
Павел Петрович. Потом я подумала, что можно учиться одновременно в двух
вузах - в медицинском и в театральном, - это был выход! Правда,
подозрительный по своей легкости, но все-таки выход!
туфли и сидят то на правой, то на левой ноге, лектор в валенках появляется
перед экраном. "В главной роли, - говорит он, - выступает молодая артистка,
пожелавшая остаться неизвестной".
становится виден в расширяющейся полосе света, падающего из окошечка
будки... Она!
плачет и смеется от счастья...
"снимать меня с работы", как сказал Андрей. Не знаю, что переменилось в них,
но между нами уже как будто легла та новая, студенческая жизнь, о которой
они так весело говорили, в то время как я с грустью думала, что пройдет еще
месяц, и я останусь одна.
беспокоил ее, поскольку из статьи Луначарского она сделала неожиданный
вывод, что для таланта не только социальный признак, но и мировоззрение не
играет существенной роли. В феврале был объявлен добровольный набор двух
тысяч комсомольцев в школы учебных отрядов флота. Володя Лукашевич послал