Чтение 24–й страницы книги ~Улица младшего сына~

- В чем дело, мальчик? Что за стук?

Шаги и голоса в этом зале отдавались где-то под потолком, и мальчикам
показалось, что и голос прозвучал отткуда-то свыше. Но наконец и к ним
подошли.

- Пожалуйста, дайте нам две... - Володя посмотрел на отложенные в сторону
деньги, - нет, три булки и порцию халвы.

- Еще что пожелаете?

Володя был крайне польщен, что с ним говорят на "вы" и так вежливо. Он
готов был из благодарности заказать все, что виднелось за стеклом буфета,
но, покосившись опять на деньги, выложенные возле пепельницы, отвечал:

- Больше ничего не пожелаем.

Когда они выходили из вокзала, к ним подошел милиционер.

- Долго себя ждать заставляете! Где пропадали? - сказал он.

Мальчики убито переглянулись, но Володя только плечами пожал:

- Никто у нас не пропадал. Это вы нам говорите, дядя?

- "Дядя, тетя"! - прервал его милиционер. - Нечего зубы заговаривать!

- Да что вы, товарищ милиционер, - быстро сообразил Володя, - вы
обознались, наверное? Мы все три брата, наша фамилия Терещенко. Мы приехали
к своей родной бабушке.

- Ну ладно, пока пойдем к дедушке! - не улыбаясь, сказал милиционер и на
всякий случай взял Володю за локоть.

- Пожалуйста, без рук! - обиделся Володя.

- Ладно, можно и без рук, - согласился милиционер. - Только давай уж на
совесть, чтобы не бегать. Все равно поймаю!

Их привели в дальнюю комнату на вокзале, где за столом сидел человек в
фуражке, с такими длинными сивыми усами, толстыми под носом в тонкими на
концах, что казалось, будто он придерживает верхней губой веретено.

- Ага, прибыли! - закричал он устрашающе, басовито громко и для большего
эффекта еще хлопнул рукой по бумагам, лежащим перед ним на столе. - Это еще
что у меня за побродяги?! Это вы что придумали? Это что?.. Это как так?..
А?..

Донченко заробел, лицо его стадо плаксивым. Кругляков спрятался за спину
Володи, а Володя, который не переносил, когда на него начинали кричать,
сразу очень рассердился и, видя, что дело уже все равно пропало, подошел к
столу начальника, ухватился за край его и звонким, высоким от волнения
голосом сказал:

- А что вы кричите? Мы разве украли что-нибудь?

- Как? Спрашиваешь? Вопросы задаешь? Мне... Что?.. - загремел начальник.

- Вы, пожалуйста, не кричите на нас, - повторил Володя, - Раз вы советский
начальник, а мы советские ученики, так и надо говорить как надо... то есть
следует говорить как следует... Моя фамилия Дубинин Владимир. У меня папа
моряк дальнего плавания... А это Кругликов Аркадий... У него папа доктор. А
это Донченко Михаил. Мы приехали на экскурсию.

- Что... Как?.. Гм... А?..

Начальник оторопело взглянул на мальчиков, привстал, снова опустился на
стул, поглядел Володе в глаза и сказал вдруг тихо, совсем иным голосом,
словно про себя:

- На вас не кричать, так вы неизвестно куда еще заедете! Скажи пожалуйста,
как разбираться стали! А кто вам дал право без спросу из дому уезжать? Вон
- три телеграммы уже о вас тут пришли. Да по селектору еще передали. Людей
мне на всех выходах ставить пришлось. Нет, скажи пожалуйста, а?.. И не
крикни на них! А как же я должен с вами разговаривать, интересно? - Голос
начальника крепчал. - "Добрый день, с благополучным прибытием, спасибо, что
посетили ваш город! Не желаете ли посмотреть исторические
достопримечательности?" Так, что ли? - И он опять загрохотал: - А?.. Я
спрашиваю!..

- А мы, товарищ начальник, вот для того и приехали, по истории...

Милиционер, приведший мальчиков и стоявший позади них, даже рукой себя по
бедру хлопнул:

- Эх, и мальчишки - бой!

- Хлопунин! - рявкнул начальник. - Что за звук! Тихо там! Отведи их в
дежурку! Сейчас из Керчи целый эшелон ихних мамок прибудет!

Милиционер, которого начальник назвал Хлопуниным, вывел мальчиков и усадил
их на широкую длинную скамью, которая стояла возле двери кабинета
начальника.

- Ну вот и сидите тут покуда и дожидайтесь. Сейчас матери приедут, вам еще
не то будет! Экспедиторы! Научные работники! В школе-то учитесь вы хорошо?

- Хорошо, - твердо отвечал Кругликов.

- Кто как, - уточнил Володя. Донченко вздохнул и промолчал.

- Что же это вам... теперь про Феодосию нашу на уроках объясняют?

- Нам про Керчь объясняли, а уж мы хотели заодно и вашу Феодосию выучить.

- У нас город хороший, - убежденно сказал Хлопунин. - Учить тут, конечно,
мало чего есть, а поглядеть стоит. Айвазовский - художник был знаменитый.
Слышали? Бурю на море рисовал. Ну, иногда и тихую погоду. Только больше все
бурю... Между прочим, в прошлом был наш житель. Теперь, конечно, давно уже
помер. Но есть картины, целая галерея. Посмотреть стоило бы, раз вы
мальчики такие любопытные. Недалеко тут, как выйдете из вокзала.

- Да, сами забрали, а теперь раззадориваете!

К дверям кабинета подошла полная перепуганная женщина. Она еще раз порылась
в раскрытой дерматиновой сумочке, захлопнула ее, громко щелкнув замочком,
охлопала себя по всем карманам и издала низкий, протяжный стон:

- Украли... или потеряла. Нигде нет. Хорошее дело! Она взялась за ручку
двери и обратилась к Хлопунину:

- Где ваш начальник главный! Тут ваш начальник?

И, получив утвердительный ответ, сильно забарабанила кулаком в дверь
кабинета. Из-за двери послышался голос начальника. Женщина резко рванула на
себя дверь и вошла в кабинет.

- Он ей сейчас покажет! - предсказал Володя.

- Это что же у вас за порядки? - послышалось из кабинета. - Товарищ
начальник, у меня из сумочки паспорт пропал. Вот сейчас только был, в уже
нет! За чем же вы смотрите тут? Для чего вы тут посажены?

Мальчики прислушивались замирая: сейчас, предвкушали они, раздастся
оглушительный бас начальника - и женщина, кубарем выкатится из кабинета.
Но, к их удивлению, голоса начальника не было слышно, из кабинета доносился
только раздраженный крик женщины, потерявшей паспорт. Когда она замолкла,
слышно было, как кто-то тихо отвечал ей - слов даже нельзя было разобрать.

- Эге, - проговорил Володя на ухо своим спутникам, - сразу теперь тихим
сделался...

- Это кто? Жевлаков? Начальник, что ли? - подивился милиционер. - Да он у
нас всегда тихий. Голосу не услышишь. Это он на вас нарочно так. Когда он
меня отряжал за вами, так говорит: "А ну, давай их сюда, путешественников,
я их, говорит, сейчас продеру с песочком! Раз, говорит, дома не
управляются, так я их сам перевоспитаю, припугну, чтоб неповадно было".

Дверь кабинета начальника растворилась, и откуда вышла женщина, потерявшая
паспорт.

- Где я буду искать? - крикнула она, оборачиваясь в дверь. - Я уже везде
переискала, теперь вы ищите!

- Вы не волнуйтесь, гражданка. Поищите лучше как следует, - раздался из
кабинета мягкий, успокаивающий голос начальника.

Он подошел к самым дверям, увидел мальчиков и сейчас же рявкнул, топорща
усы:

- Сидеть у меня, сидеть! А?.. Я вам дам, шатущие!

Время тянулось очень медленно. Мальчикам надоело сидеть в дежурке. То и
дело сюда входили милиционеры, оборачивались на ребят, спрашивали у
Хлопунина:

- С поезда?

- С поезда, - отвечал Хлопунин.

- Задержал?

- Да, пришлось.

- Зайцы, что ли?

- Нет, - отвечал Хлопунин. - Научные работники.

- Это по какой же науке?

- По науке "бери ноги в руки".

- Ну это, видно, наука новая!

- Вот у них в Керчи уже обучают.

Все смеялись, поглядывая на нахохлившихся ребят.

Прибежала давешняя тетка, та, что потеряла паспорт.

- Нашелся! - крикнула она, распахивая дверь в кабинет начальника. -
Нашелся! В чемодан я его засунула. Вот ведь оказия!..

- Бывает, - только и сказал начальник. Наконец в соседней большом зале люди
забегали, заторопились. Двинулись к выходу на перрон носильщики. Из
кабинета вышел сам начальник. Он покрутил кончики своих веретенообразных
усов, застегнул плащ на все пуговицы, поправил фуражку, сказал Хлопунину:

- Побудешь тут, а мне встречать придется... Ну вы, стрекачи, историки, марш
живо со мной!.. Куда идешь?.. Куда? Берись за руки, вот так! Шагай! За
мной!..

Он вывел их на перрон, выстроил в ряд:

- Вот, становись. Так и стойте для всеобщего обозрения.

Гудок, пар, широкие тени, перемежающиеся узкими светлыми расщелинами,
налетели на вокзал, все заслонили и заглушили. Над головой ребят проплыли
вагонные окна, сперва быстро, потом медленно. Поезд остановился.

- Вот они, тут все! - раздался голос Евдокия Тимофеевны. - Слава тебе
господи! Целы, невредимы!..

Она торопливо выбралась с площадки вагона, ступила с лестницы на перрон. За
ней показалась мама Аркаши Кругликова. Потом сошла на землю мать Миши
Донченко. Все три матери кинулись к своим чадам, которые от смущения
продолжали держать друг друга за руки, как приказал начальник. Послышались
укоризненные восклицания, сетования, вздохи, всплескивания рук. Начальник
вежливо козырял матерям и касался мизинцем острия своих усов.

- Принимайте, гражданки! Груз в полной сохранности. Пришлось немножечко