почувствовать лишь скуку, ведь я знаю, что не умру от нее и не потеряю
сознание. Я могу завести новых друзей и научить их быть безумцами, чтобы
сделать их мудрыми. Скажу им, чтобы они не жили по учебникам хорошего тона,
а открывали свою собственную жизнь, собственные желания, приключения - и
жили! Буду цитировать из Экклезиаста католикам, из Корана - мусульманам, из
Торы - иудеям, тексты Аристотеля - атеистам. Я больше не хочу быть
адвокатом, но я могу использовать свой опыт, чтобы читать лекции о мужчинах
и женщинах, знавших правду о нашем существовании, и то, что они написали,
можно вместить в одно-единственное слово: живите. Если ты живешь, Бог будет
жить с тобой. Если ты откажешься рисковать. Он вернется на далекие Небеса и
станет лишь темой философских построений. Все на свете об этом знают. Но
никто не делает первый шаг. Наверное, из страха, что такого человека назовут
безумцем. А нам с тобой, Эдуард, по крайней мере не стоит бояться. Мы уже
прошли через Виллете.
в выборах и баллотироваться в президенты страны. Избирательные комиссии
сразу возьмутся раскапывать наше прошлое.
страх, но мне опротивело и Братство, и этот сад, и Виллете, вообще
опротивело притворяться сумасшедшей.
месяцами ухаживала за мной, обращалась со мной как с человеком. Я уже
привыкал к той жизни, которую решил вести, к той реальности, которую сам
создал, но ты не позволила. Я тебя возненавидел, а теперь люблю. Я хочу,
чтобы ты, Мари, вышла из Виллете, так же как я вышел из моего отдельного
мира.
не нашел ни Коран, ни Аристотеля, ни других философов, о которых говорила
Мари. Но в одной из книг он наткнулся на стихи:
"Случилось так, что я засмотрелся на ветер, забыл, что пора сеять, не
наслаждался своими днями и даже не пил вино, которое мне предлагали. Но вот
однажды я решил, что готов, и вернулся к своим трудам. Я рассказал людям о
своих видениях Рая, как до меня это делали другие безумцы - Босх, Ван Гог,
Вагнер, Бетховен, Эйнштейн". Итак, Он скажет, что я ушел из приюта, чтобы не
видеть, как умирает девушка, но она будет на небесах, и заступится за меня.
голос. - У меня есть дела.
нужно поговорить с доктором Игорем.
что это бесполезно.
позаботимся. Эдуард начал сопротивляться.
уверен, что он поймет!
минуту!
пациенты. Эдуард вырывался, и атмосфера стала накаляться.
другие колотили ладонями по столам и стульям.
хотите!
стоял страшный шум, а спать она могла только в тишине. За дверью происходило
что-то совершенно непонятное.
волокут Эдуарда, а еще двое подбегают со шприцами наготове.
ей загородил дорогу один из санитаров.
со мной так обращаться!
продолжали кричать, - это и был тот оглушительный шум, который ее напугал.
вырваться из хватки двух санитаров. Вместо того чтобы сбежать от них, он
остался неподвижно стоять, как предыдущей ночью. Словно под действием
волшебной палочки, все застыли, ожидая следующего движения. Один Из
санитаров снова приблизился, но Эдуард бросил на него взгляд, в котором была
вся его энергия.
чтобы об этом знали все. Подождите только минутку.
значишь, - сказал Эдуард Веронике.
меня зовут Вероникой. Ты не был со мной этой ночью, пожалуйста, скажи, что
не был!
аплодировал, кто выкрикивал непристойности.
ничего не чувствуешь. И это лучше успокоительных, потому что быстрей
возвращается ясность ума.
руку, ей хотелось поскорее уйти отсюда, скрыть свой стыд, больше никогда не
видеть этого юношу, при котором открылось самое потаенное и постыдное в
Веронике и который однако продолжал испытывать к ней нежные чувства.
отчитываться в своих поступках, даже перед этим молодым человеком.
принуждать, он отправится с ними по своей воле.
каким-то странным прибором и с сумкой, в которой находились полоски ткани.
все утихомирятся, потому что такое лечение внушает страх даже самым буйным.
Только тот, кто через него прошел, знает, что все на самом деле не так уж
страшно.
быть ужасной - но никому не известно, что творится в голове у сумасшедшего.
Единственно разумным было то, что парень говорил насчет страха: слух
разнесется по Виллете, и вскоре все успокоятся.
расстелили на койке нечто вроде резинового одеяла.
делом.
резиновый кляп.