подходит для Токио. Не потому, что границы одиннадцатимиллионного гиганта
теряются за горизонтом, а потому, что в его панораме нет таких черт, которые
могли бы олицетворять японскую столицу, как Кремль Москву, как Тауэр Лондон
или как ворота Тяньаньмынь Пекин. Даже географический центр Токио --
императорский дворец -- не доминирует над городом и со стороны
воспринимается лишь как опоясанный рвом парк.
европейским столицам, ни поражающими вертикалями американских городов.
Японскую столицу совершенно не затронул спор современных градостроителей о
том, какая планировка лучше -- линейная или свободная, потому что ей в
равной степени неведомо как то, так и другое.
сгрудившихся так беспорядочно и тесно, словно это мебель, которую кое-как
сдвинули в угол комнаты на время, пока красят пол, сдвинули и забыли
поставить на место.
покончить со своей хаотичностью и заново построиться по плану. Первый раз --
после землетрясения 1923 года, разрушившего половину города. Второй раз --
после американских налетов 1945 года, когда Токио выгорел на две трети и
погибло уже не сто тысяч, а четверть миллиона горожан.
воспользоваться третьим поводом для коренной реконструкции столицы, --
подготовкой к Олимпийским играм 1964 года. С тех пор Токио заметно
похорошел. Выросло много новых зданий, радующих глаз смелостью архитектурной
мысли, безукоризненным качеством строительства, применением новейших
отделочных материалов. Новой чертой в облике столицы стали эстакадные
автострады.
вздорожания земли -- той, что надо было выкупать у владельцев вместе с
домами, намеченными к сносу. Трехкилометровый проспект Аояма, например,
обошелся в три миллиона иен за каждый погонный метр. Его можно было бы во
всю длину и ширину оклеить деньгами, ибо заплаченный выкуп составил здесь 85
процентов расходов на реконструкцию.
без всякого архитектурного надзора. Владельцы крохотных участков в
тридцать-пятьдесят квадратных метров не пожелали уходить с передней линии и
понаставили уродливые вытянутые дома по принципу "четыре комнаты одна над
другой", а монументальные многоэтажные здания оказались позади.
своих строителей. При том множестве замечательных зданий, которые были
возведены в Токио за последнее десятилетие, лицо японской столицы могло бы
неузнаваемо преобразиться к лучшему. Но попробуйте найти точку для
панорамного снимка, чтобы каждый увидевший его сказал: какой красивый город!
Даже совершенство японской фотоаппаратуры бессильно здесь помочь.
тридцатишестиэтажного небоскреба концерна "Мицуи", нужен не штатив, а ни
более и ни менее как вертолет. Сколько бы вы ни ходили по прилегающим
улицам, здание это ниоткуда не смотрится "во весь рост" -- оно не служит
центром ансамбля, как, впрочем, и Токийская башня, которая, будучи даже выше
Эйфелевой, отнюдь не способна украшать город в такой степени, как ее
парижская сестра.
действительно на виду: олимпийский комплекс Йойоги, гостиница "Отани",
газетный трест "Майнити", Национальный театр. В то же время тысячи
монументальных зданий затерялись, подобно рассыпанной в беспорядке мозаике,
из которой можно было бы составить великолепное панно, если бы архитекторы
работали в содружестве с градостроителями.
архитектурных черт, которые придавали бы индивидуальность его портрету. Лицо
Токио -- это не улицы и не здания, это прежде всего люди. Токио волнует,
поражает и удручает прежде всего как самое большое в мире скопление
человеческих существ.
на территории в 570 квадратных километров. Это все равно что сселить всю
Венгрию в Будапешт. Плотность населения на этом клочке земли из понятия
статистического перерастает в осязаемое.
свет, как с обеих сторон улицы лавиной устремляются встречные потоки людей.
Каждый поток неудержимо катится во всю ширину пешеходной дорожки, не имея
возможности ни отступить, ни свернуть, потому что по краям этого коридора
нетерпеливо дожидаются своей очереди ряды замерших автомашин. Одна
человеческая стена с размаху сталкивается с другой, посредине улицы
возникают завихрения, как при рождении тайфуна. Автомашины с трудом
ликвидируют эту преграду, которая сразу же возникает на противоположной
стороне перекрестка.
жителей, но и по остроте проблем, присущих большим городам. Главная из них
-- это неудержимый рост города-гиганта. Казалось бы, одиннадцать миллионов
человек и полтора миллиона автомашин и так уже до предела заполнили собой
этот клочок земли. Но каждый год к ним добавляется еще четверть миллиона
жителей и сто тысяч автомашин.
1950 году в городе было зарегистрировано всего шестьдесят пять тысяч машин.
Но едва японское автомобилестроение встало на ноги, его продукция прежде
всего хлынула в столицу. За двадцать последующих лет число машин на ее
улицах возросло в двадцать раз.
перекрестках такой смрад, что во многих полицейских будках пришлось
установить кислородные приборы: регулировщики время от времени забегают туда
отдышаться, чтобы не потерять сознание.
год приходится подсаживать новые. В этом городе-гиганте, как нигде, много
копоти и, как нигде, мало зелени: на каждого жителя приходится лишь по 0,6
квадратного метра парков (в Париже -- 8,9; в Лондоне -- 9,2).
специальная радиостанция могла информировать водителей о наиболее
безнадежных пробках и заблаговременно подсказывать пути объезда. Впрочем,
эта вторая задача все больше становится невыполнимой даже при отличной
технической оснащенности токийской полиции. Уличное движение, как мрачно
шутят токиосцы, превращается в "уличное стояние".
перенапряжения, а порой и закупорки своих транспортных артерий. Но нигде
болезнь эта не ощущается так мучительно, как в Токио. Ибо если сопоставить
проезжую площадь улиц со всей городской территорией, то в Нью-Йорке она
составит тридцать пять процентов, в Париже -- двадцать шесть, в Лондоне --
двадцать три, а в Токио -- всего лишь десять процентов.
проспектов, образованные кварталами многоэтажных зданий. Парадокс Токио
состоит в том, что крупнейший город мира в основе своей -- потерявшее
границы захолустье.
домов представляют собой современные многоэтажные здания. Средний для города
коэффициент этажности -- 1,6. Даже в центральных районах, где сосредоточено
большинство "билдингов", то есть банков, универмагов, отелей, показатель
этот не превышает 3,5.
одноэтажных деревянных домов вкраплены торгово-увеселительные кварталы. По
вечерам там щедро полыхает неон, а в соседних переулках самая что ни на есть
сельская глушь: ни фонарей, ни пешеходов. Причем речь идет не о каких-то
окраинах: такова японская столица и в пятнадцати минутах и в полутора часах
езды от центра.
воплощенная и в потоках людей, и в столь же беспорядочно теснящихся толпах
домов.
видел. Европейское влияние совсем незаметно в этом огромном центре,
насчитывающем у себя свыше полутора миллионов жителей и превосходящем своей
территорией Лондон, Москву, Нью-Йорк и все прочие главные города мира. Центр
города занимает дворец императора. Торговая часть Токио тянется дальше к
востоку. Кто не был здесь, тому трудно представить себе, что такое Гиндза --
этот Невский проспект японской столицы. Когда с наступлением вечера вся
Гиндза, рынки и лавки освещаются разноцветными бумажными фонариками, то вся
эта часть города принимает почти сказочный вид. За Гиндзой тянутся уже жилые
улицы города. Они до невероятного узки и кривы. Разобраться в этом крайне
запутанном лабиринте однообразных двухэтажных, почерневших от времени
деревянных домов почти невозможно.
будет поражен внезапной вспышкой света, космическим взрывом на краю
безбрежной мглы. Если он прилетает днем, он увидит под собой огромное пятно
серого и коричневого цвета, характерное почти полным отсутствием зелени, а
также каких-либо ориентиров, если не считать нескольких башен, напоминающих
о важности радиоэлектроники в современной Японии.
тупиков. Даже для коренных жителей этот город остается загадочным
Василенко Иван
Мацумото Сэйте
Корнев Павел
Круз Андрей
Никитин Юрий
Лукин Евгений