Чтение 24–й страницы книги ~Дело Локвудов~

если когда-нибудь встречусь с королевой Англии. Я не училась в школе мисс
Холбрук, я преподавала там. - Аделаида засмеялась.

- Вы - преподавали? Что именно?

- Пошалуй, не скашу. Ну, то, что мошно уснать на ферме. У моего папы
ферма в двух милях от города.

- А, понимаю. Вы объясняли девочкам в школе мисс Холбрук, как родятся
телята.

- Телята? Дети, а не телята.

- А я вот никогда не видел. Может, вы мне объясните?

Она покраснела и с тревогой посмотрела на него.

- Нет. - Это слово прозвучало в ее устах как протест. - Я слишком много
болтаю.

- Вы меня боитесь? Похоже, что боитесь.

- Не знаю. Наверно, да.

- Мне уйти?

- Останьтесь, но не говорите со мной так. Я сама виновата.

- Хочется вам поцеловать меня, Аделаида?

- Конечно, только я не буду.

- Хотите, чтоб я вас поцеловал?

- Не делайте этого.

- Я и не делаю. Только спрашиваю.

- Вы - опытный. Снаете, как это делается.

- Да, знаю. Вам ведь хочется поцеловать меня, верно?

- Да, но я не буду этого делать.

- И вам хочется, чтоб я поцеловал вас и обнял?

- Да.

- Крепко? Так, чтобы мы тесно прижались друг к другу?

Она склонила голову и дышала, как уставший пловец.

- Вы целовались когда-нибудь?

- Нет.

- Но если будете, то со мной?

- Да. Наверно, да.

- Когда?

- Я не знаю.

- Хорошо бы нам сейчас остаться одним, верно?

- Да.

- Вы все еще боитесь меня?

- Не знаю. Да.

- По-вашему, я дурной человек, Аделаида?

- Да.

- Злой?

- Да.

- Развратный?

- Не знаю. Отпустите меня.

- Я вас не трогаю. Даже не прикоснулся.

Аделаида посмотрела сначала на одну свою руку, потом на другую - и
встала.

- Выйдем на свежий воздух.

- Хорошо. Но помните, что вы обещали.

- Знаю.

- И я добьюсь, чтобы вы выполнили свое обещание.

- Если я с кем и буду целоваться, то с вами. Но возможно, что я ни с
кем не захочу целоваться.

- Ну, это мы еще посмотрим. Мы оба, - сказал он.

Взбудоражив ее этим разговором, он ушел с вечеринки, представился вновь
Крису Мону, снял у него в гостинице номер и, чтобы не терять времени
даром, нанес визиты кузнецу, торговцу фуражом и хозяину каретной
мастерской - всем, кто обслуживал дилижансы. Эти люди знали, что
дилижансами ведал не Авраам, а сам Мозес Локвуд, но тем не менее отнеслись
к нему как к сыну с должным почтением. Из бесед с ними он извлек
дополнительные сведения о Хоффнерах - семье Леви Хоффнера, - убедившие его
в том, что это семейство, при всей его скромности, занимает в Рихтервилле
такое же положение, какое Локвуды - в Шведской Гавани. Только сограждане
лучше к ним относятся, чем жители Шведской Гавани - к Локвудам.

Неделю спустя Авраам понял, что Аделаида заинтересовала его не столько
как темпераментная девушка, сколько как дочь Леви Хоффнера. С мыслью о
браке, равно как с мыслью о вероятной в ближайшие годы смерти отца,
связывались его планы на будущее. Мозесу Локвуду шел шестьдесят первый
год. Обладая достаточной хваткой в коммерческих делах, он уже не
выдерживал длительного физического напряжения. Видно было - да Мозес и сам
это сознавал, - что жить ему осталось недолго. Когда одного из братьев
Бэнди нашли утопшим в канале, он сказал сыну:

- Вот и еще одним мерзавцем меньше. Хочу пережить их всех, хочу увидеть
своего первого внука. Но это уж от тебя, сын, зависит. Сестры твои никогда
замуж не выйдут - ни та ни другая. Во время войны я писал тебе. Если со
мной что случится, заботы о матери и девочках лягут на тебя. Мать -
ничего, а вот Дафну и, возможно, Роду рано или поздно придется сдать в
больницу. Будь они крестьянские дети - жили бы себе на ферме. На ферме
женщины работают, как ишаки, а ночью другим занимаются, как ишаки. Вот и
вся их жизнь. Ни о чем другом не мечтают. Но у наших девиц состоятельный
отец, они никогда не трудились и не желают трудиться, а грамоту знают,
наверно, хуже, чем мать. Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь фермер пожелал
взять их к себе, а уж о городских парнях и не говорю. Так что, сын, эта
забота на твои плечи ложится. Не обижай их, пока они, бедняжки, еще дома.
Бедные, жалкие созданья. А мать у них была хорошенькая. Да, твоя мать
красивая была в молодости. И умница. Блистала, как новая брошь. Живая. Все
при ней. Но девочкам ничего этого не передалось. Дафна прячется то в
подвале, то в уборной. Рода откалывает такие штучки, что никогда не
поверишь, если не знаешь ее. А ведь я их отец. Деньги на их содержание
будут - об этом я позаботился. Но как бы то ни было, уж лучше бы они
выросли в бедной семье. Бедняки не так разборчивы в выборе жен, как
богатые.

Последние слова отца расстроили Авраама. Да, богатые девушки тоже могут
быть разборчивы в выборе мужей. Сказать по чести, Сэм Стоукс - завидная
партия, столь же завидная, как сам Авраам Локвуд. Правда, ни одна из
ветвей рода Стоуксов, отдельно взятая, не имела больше денег, чем отец и
сын Локвуды; но род Стоуксов и род Хофманов, находившиеся в близком
родстве, а также Чэпины и Уокеры, неожиданно вступили в брачный союз с
Хоффнерами из Рихтервилла. В этих условиях Авраам Локвуд, взвесив свои
шансы на успех, пришел к выводу, что шансы эти не так велики, как он
предполагал.

- Папа, - сказал он через несколько дней после их разговора, - а я
нашел девушку, на которой хотел бы жениться. Дочь Леви Хоффнера.

- Что ж, у него их много. Правда, месяц назад убавилось на одну, но
несколько еще осталось. Приглянулась?

- Да. На свадьбе познакомились.

- Должно быть, хорошенькая и все такое, иначе ты не обратил бы
внимания. Ну, так что?

- Передай мне дилижансы. У меня тогда будет предлог наведываться в
Рихтервилл.

- На черта тебе дилижансы? Если бы Леви Хоффнер захотел, то протянул бы
в Шведскую Гавань железнодорожную ветку. Ну, если не на всю длину, то
наполовину. А дилижансы... Хочешь, чтобы люди равняли тебя с вонючим
кучером или с черным Тедом, нашим конюхом? Так за этим дело не постоит.
Нет, сын, не стоит. К Леви надо ехать с чем-то более солидным и
существенным. Ты с ним на свадьбе разговаривал?

- Нет.

- И хорошо, что не разговаривал. Потому что мог взять неверный тон. Он
- птица поважнее, чем кажется. Такие извозчика в зятья не возьмут. Меня-то
Леви знает, а вот про тебя может подумать, что умом ты не в старика пошел.
Но ты не дурак. Кое в чем даже умнее меня, но не всегда. Леви Хоффнер мог
помешать твоему деду и мне организовать рейсы дилижансов в Рихтервилл.

- Каким образом?

- Каким образом? Мало ли каким. Могли не дать нам место в конюшнях.
Заставить кузнеца и каретную мастерскую отказать нам в услугах. Затеять
судебную тяжбу. Или просто - отравить наших лошадей.

- Он на это способен?

- Леви Хоффнер и его отец, Джейк Хоффнер, не сидели бы, как я, сложа
руки в ожидании братьев Бэнди. Они сами поехали бы в Гиббсвилл и там,
прямо на улице, свели бы с ними счеты. Я же не мог этого сделать. Никто
меня не знал. Некого было позвать поехать со мной. За спиной у Джейка и
Леви стоят все Хоффнеры, предки которых жили здесь еще во времена Джорджа
Вашингтона, а я в этом чертовом округе был единственным Локвудом, пока эту
фамилию не приняла твоя мать. Рейсы дилижансов нам удалось организовать
единственно потому, что Хоффнеры не ставили нам палки в колеса. Но они
были уверены, что мы прогорим на этом деле. И прогорели бы, если бы не
имели других доходов. Первые четыре года рейсы приносили нам одни убытки.
Не было контракта с почтой. Эти филадельфийские мерзавцы мешали нам
заключить контракт на доставку почты. Хотели, чтобы почту из Форт-Пенна в
Рединг возили кружным путем. Так что не вздумай ехать в Рихтервилл как
владелец дилижансов. Кто пригласил тебя на свадьбу? Конечно, не Хоффнеры.

- Нет. Сэм Стоукс, мой товарищ по студенческой организации.

- Я так и знал. Хоффнеры Локвудов не приглашают. Понимаешь, в чем дело?
С Леви Хоффнером надо разговаривать как с ровней, смело глядя ему в глаза.

- Мы же богаче их.

- Это теперь. А он помнит не то, что теперь, а то, что было раньше. Ты
уверен, что мы богаче?

- Я навел справки.

- Молодец. При хорошей разведке у меня и ухо, глядишь, уцелело бы. Но
если мы и вправду богаче их, сын, то деньги - это еще не все. У них есть