пионерам пронести эту уверенность через всю жизнь! Мы сами строим ежечасно,
ежесекундно судьбу человечества, судьбу Вселенной... И когда я столкнулся с
Человеком, поверил...
вы, конечно, имели из-за него. кучу неприятностей...
не хочу об этом говорить. Я врач, медик; мой удел - живое. Будем говорить о
живом.
не валяйте дурака! Бессмертие! Ваш Человек, конечно, бессмертен. Бессмертен,
как камень!
растерянно стоял в коридоре. Какое-то чувство подсказывало ему, что в словах
Бориса Федоровича была глубокая, пока скрытая от него правда. Чьи-то шаги
раздались в коридоре. К Дмитрию Дмитриевичу подошел человек в белом халате.
Федорович... Вы, кажется, физик? Вот, не угодно ли рентгенограмму. -
Григорий Матвеевич вынул из конверта темный прямоугольник пленки. - Ничего
не понимаю, - сказал Дмитрий Дмитриевич. - Разве вы не в курсе дела? - Я
сказал Борису Федоровичу, что Человек... - Ах, Человек!.. Понимаете ли,
Борис Федорович навел у него целый ряд отклонений от нормы... Какая-то игра
природы, так нам всем вначале показалось... Стоял вопрос лишь о том, чем
вызваны подобные изменения. Какое-либо заболевание, или мы имеем дело с
прирожденными аномалиями. Мы. попытались сделать снимок. Два раза подносили
к трубке, но, едва больной - ваш Человек, как вы его называете, -
приближался, начинался разряд, будто в результате сильной ионизации. Мы
вначале думали, что осталась поверхностная проводимость на цилиндре трубки.
Протерли спиртом - опять та же картина... Кассету я ему подложил под голову,
но могу гарантировать, что под лучом она не была ни секунды, потому что
трубка не держала и тридцати киловольт. Про кассету я забыл, совсем забыл,
но мой лаборант, человек очень внимательный, проявил и ту пленку, что была
под его головой. Вот эта пленка, вы ее держите.
на ярко освещенное матовое стекло, взял из рук рентгенолога лупу.
думал, что вам все известно, а Борис Федорович и сейчас так думает.
"Подшутил надо мной Дмитрий Дмитриевич, говорит, а я еще консилиумы
устраивал..."
крупные черные звезды с бледными пятнами посередине, а между ними - сеть
тонких темных линий с какими-то шарообразными узелками... Через лупу было
видно, что от каждого такого узелка отходят вс" новые и новые, еще более
тонкие нити.
вроде гамма-лучей.
позвольте! - вскричал Дмитрий Дмитриевич. - Ведь это радиомонтаж!..
волнуется, беспокоит очень занятых людей, а это нечеловек, это НЕ ЧЕЛОВЕК...
кабинета, побежал через вестибюль. - Все ложь! - повторял он. - Нет
бессмертия, и нет Человека! Есть кукла, манекен, робот!!!
ругался же... Одно, говорит, спасение, что ни имени, ни фамилии, ни самой
болезни у них не значится... Ну и задаст же он Дмитрию Дмитриевичу...
Серафима Яковлевича. Еще с тех пор, когда Человек был в клинике, Коля не
виделся с Леной, и сейчас он и хотел и боялся встречи.
Яковлевич перекинул, через забор руку, сдернул щеколду и, не открывая
калитки, громко крикнул:
сказал Коля. - Ласточка...
универсальная тварь....Лена, как Ласточка? - снова закричал он.
осторожно пробираясь по посыпанной золой дорожке. - Да ты привязала ее,
Леночка? На террасе зажегся свет, и Коля с замирающим сердцем поднялся по
ступенькам и, протягивая руку, сказал:
когда очутился на террасе. - Чаю давай нам, готовь нам чай...
достала стаканы,, включила электрический чайник, а Коля все еще не решался
заговорить.
умывальнику.
экзамены в самый интересный институт. Я буду физиком, теперь я совершенно
уверен в этом. Остался последний экзамен - физика, а по физике я никогда
меньше "пяти" не имел. И все!
соседнем еще больше...
нравишься, Коля.
рукой, грустно сказала: - Я ведь тоже много думала... И кто меня замуж
возьмет, кому я нужна? Может, иной раз думаю, найдется какой-нибудь дурачок,
а тут, гляди, физик!..
специалист... Осторожней - поднос! - Лена быстро подхватила поднос и
отобрала его у Коли.
переносилась сюда. Сюда был вынесен обеденный стол, здесь же в углу стояли
сложенные раскладушки. Серафима Яковлевича не было.
поднимался Серафим Яковлевич.
собрались. - вся палата, и все живы и здоровы.
плеча, и молча сел за стол. Серафим Яковлевич повозился у шкафчика красного
дерева, покряхтел, поставил на стол графин с какой-то зеленоватой жидкостью.
экзамен...
унесли мы, можно сказать, ноги. С выздоровлением!
отвращения; Человек, как и обычно за столом, попросту плеснул в рот
содержимое рюмки и с какой-то недоброй усмешкой посмотрел на жадно
закусывающего Серафима Яковлевича.
тарелку кусок холодца.
салфеткой, - пожалуйста. Девушка за парнем ухаживает. Да когда это было
такое?! В наше время вокруг иной барышни хвост кавалеров был. По шесть, семь
лет за ней ухаживали, да все тонко, обходительно так, а теперь? Раз - в
кино, два - в загс, и, глядишь, - семья! "Обеспечьте нас, пожалуйста,
площадью, мы семья"... Да что говорить, давайте еще по одной...
Человеком.