поэтому мы просто вынуждены встречаться с ним каждый день".
слишком слаб". Такой вот разговор вдруг ворвался в сознание Анфертьева, пока
он, ссутулившись, стоял под мокрым зонтом и смотрел Свете в глаза. И тут же
все в нем затихло, как ничего и не было - ни Следователя, ни его вопросов,
ни его подозрительности. Но тут же словно кто-то повернул ручку настройки
приемника, и в него болезненно остро вошел вопрос самой Светы: "Вадим... Но
это же подло.
бывает.
кого-то другого?"
несчастным. Не велика беда, если к ним прибавится еще один. А ты останешься
на свободе в любом случае".
Анфертьев не стал отвечать, он повернул ручку настройки и тут же поймал
волну Натальи Михайловны.
денег? На кой черт они тебе?"
зарплаты и премии, когда Сейф будет полон. Зачем они тебе?"
На нем будут материки океаны, проливы, острова... Я куплю этот мяч и подарю
Таньке.
стоявшую рядом под одним зонтом. - Извини, - сказал он, - я слегка отвлекся.
красной звездой помечен город Москва, там есть леса. Северный полюс... И все
на одном мяче.
узнаешь по синему галстуку с красными полосками. Ты не представляешь, какой
дорогой подарок мне сделала! Спасибо тебе.
начальником.
внизу. Я почти не виден. Еле различим. И то хорошо вооруженным глазом. Со
мной нельзя разговаривать без смеха. У меня все смешное.
но, боюсь, он отбросит меня еще ниже. Тогда некоторым придется просто
помереть со смеху. Но этого может и не случиться, поскольку ниже моей
ступеньки и нет ничего. Я совсем не рискую, падать некуда.
Мы вернемся в понедельник утром. А встретимся в пятницу вечером. Если ты не
возражаешь, я поцелую тебя куда-нибудь в неприметное для прохожих местечко,
а?
поцеловал в шею чуть пониже уха, поколебавшись, поцеловал еще раз. Поправил
воротник, замел, так сказать, следы.
прыгнул в запотевший изнутри трамвай. Смахнув рукой влагу с заднего стекла,
он увидел, что Света из-под зонта смотрит ему вслед. Анфертьев прижал
растопыренную ладонь к стеклу и еще успел заметить, как Света слабо махнула
рукой.
отношения у вас были с Луниной?"
прошел в вагон и сел на свободное место.
верно?"
стремился".
вас".
проще смотрят на жизнь, легче и беззаботнее относятся к вещам, которые
заставят содрогнуться нас. Прикиньте сами... Молодая девушка, не красавица,
но весьма соблазнительная, да? Вокруг столько всего - наряды, поездки,
театры, напитки. А зарплата... Сами понимаете".
на себя такие подозрения... Очень примитивное мышление. Как говорят
шахматисты, на один ход вперед. Если красавицы могут рассчитывать..."
закаленные в схватках с безбилетниками, суровые и безжалостные. Анфертьев
сжался, как в зубоврачебном кресле, вспомнив, что так и не взял билет. Обе
женщины подошли к нему одновременно с двух сторон. Не отрываясь от окна,
Анфертьев протянул им трешку. Но наказание заключалось не только в этом,
нужно было еще выслушать этих женщин.
лицом цвета сырой картошки. - Бедные родители... если бы знали...
государство... образование... бесплатно лечит болезни... жена, похоже,
совсем извелась... под крышу вырастут дети, все норовят обмануть, словчить,
граждане, посмотрите, расхититель... по лицу видно, привык воровать, убить
может.
контролерам: прошу прощения, я вас совершенно не слышу. Он их слышал, но они
этого не знали и через две остановки умолкли, пылая неизрасходованным
гневом. А когда вышли, Анфертьев сдвинул стекло в сторону, высунулся из
трамвая и погрозил контролерам пальцем:
привыкнуть, нельзя до конца смириться с этими ненормальными перемещениями по
планете. Вы входите в гулкое здание, по которому громадными невидимыми
колесами перекатываются объявления о посадках, приземлениях, задержках,
вылетах, входите, отдаваясь во власть могущественной и наверняка нечистой
силы. Но будничность происходящего скрашивает таинство, и вы проходите через
все щупы, через гудящие рамы, через просвечивающие насквозь рентгеновские
установки так спокойно, словно никогда ничем иным и не занимались.
посадку...
суевериями, Света выходит на поле и видит стаю крылатых существ. От их рева
вздрагивают бетонные плиты, и горячий воздух обдает лицо. Существа уносятся
в облака, за кромку горизонта, возвращаются, тяжело оседая и дробя воздух.
соглашаются лететь. Подавленные их мощью, мы вверяем им свои страхи и
надежды, свои жизни, и дай Бог, чтобы они все это вернули обратно.
высоте десять тысяч метров. За бортом пятьдесят градусов мороза, фиолетовое
небо, облака, опасливо прижимающиеся к земле. За бортом вздрагивающие
крылья, быстро темнеющий воздух, сполохи красного прожектора на моторах и
одинокие, почти невидимые, почти несуществующие огни далеко внизу.
культурный центр, это театры, заводы и комбинаты, это город металлургов и
ученых, студентов и строителей, влюбленных фотографов и красивых кассиров.