где-то попадалось это название... именно "тупиру", не мог же я спутать? Но
проверить не мешает, вы правы. Поезжайте-ка на следующей неделе в Асунсьон и
побывайте в двух музеях: "Историко Насьональ", это в парке Кабальеро, и еще
в "Сьенсиас Натуралес" - в Ботаническом саду. Возьмите с собой блокнот и
подробно запишите все, что сможете узнать о местных племенах.
нам съездить вместе? Мсье Маду, дама вас приглашает...
рассказать о танцах тупиру, потом отпечатала подпись: "Ф.Маду, ваш
специальный корреспондент в Южной Америке". Выдернув лист, она бросила его
на стол, к уже отпечатанным, и сунула машинку в футляр.
очерка. - По-моему, на этот раз получилось вполне убедительно... Я сейчас
посмотрю, готовы ли у Дино отпечатки, и вы тогда собирайтесь-ка сейчас на
почту, хорошо?
вездеход, который они смогли взять напрокат благодаря щедрости доктора
Морено, был теперь для него постоянным источником дополнительных забот и
тревог. Особенно с тех пор, как выяснилось, что и у Астрид, как у Дино, тоже
есть международные водительские права. Водила она хотя и довольно лихо, но
как-то очень уж по-любительски.
вы пытаетесь вскарабкаться за руль в этой вашей юбчонке...
Насколько помню, наше прибытие сюда ознаменовалось великой Битвой за Джинсы,
вы же сами тогда влетели ко мне в номер и закричали страшным голосом: "Как
шеф экспедиции - я требую - чтобы вы, мадемуазель, - немедленно сняли эти
проклятые штаны!" Я была ошеломлена, и не удивительно, мсье, поставьте себя
на мое место! О нет, я не хочу сказать, что меня так уж шокировало само
требование, поймите правильно, - но, думаю, боже мой, при чем тут "как шеф
экспедиции"? Если бы...
фантазию, Астрид. Я вовсе не кричал на вас "страшным голосом". И уж,
конечно, мое совершенно разумное требование уважать местные обычаи не могло
быть выражено в такой... м-м-м... двусмысленной форме.
"снимай штаны" - это, по-вашему, двусмысленность?
случай, мсье! Ладно, идите готовьте пакет, я сейчас еду.
долго разглядывал плотный конверт из желтой манильской бумаги, читал и
перечитывал адрес, потом со старанием алхимика взвешивал пакет на старинных
весах, при помощи пинцета уравновешивая его крохотными аптечными гирьками.
Потом оклеивал со всех сторон дюжиной роскошных парагвайских марок,
разглаживая каждую пальцем, чтобы ни один зубчик не отставал. Потом с
грохотом колотил штемпелем на длинной деревянной ручке, похожим на томагавк.
Потом еще выбирал из стоечки какие-то штампы, любовно дышал на них и
прикладывал с торжественным видом канцлера, скрепляющего большой
государственной печатью договор между двумя великими державами.
сейчас торопиться было некуда, и она наблюдала за действиями почтового
служащего даже с интересом. Сколько удовольствия можно, оказывается,
извлекать из выполнения самых скромных обязанностей... Получив наконец свою
квитанцию, Астрид не отошла от прилавка - благо больше в почтовой конторе
никого не было.
вас каждый день, все три.
прилавок. - "Ла Трибуна", "Эль Паис", "Патриа". Аргентинских мы здесь, к
сожалению, не получаем.
выходит не меньше пятнадцати... шесть или семь вечерних, а утренних еще
больше. Какая удивительная страна!
почтмейстер. - Мы все здесь очень гордимся, сеньорита, что нас посетили
такие почтенные и знаменитые люди науки, и еще из самой Европы...
покраснела.
ваши доброжелательные слова... тем, к кому они могут относиться. Потому что
сама я, видите ли, не имею к науке никакого отношения. Это крайне любезно с
вашей стороны, благодарю вас...
видами, плохо отпечатанных, в грубых, кричащих красках. Открытки были ей
совершенно ни к чему, но она подумала, что этим доставит почтмейстеру
удовольствие. За три недели, прожитых в Парагвае, она успела полюбить эту
удивительную страну и этот еще более удивительный народ. Такой нищеты, как в
Парагвае, Астрид не видела еще нигде и никогда; но здесь люди относились к
ней как-то совершенно иначе, чем относятся к бедности жители более
цивилизованных стран. Здесь она не принимала отталкивающих форм, не вызывала
ни горечи, ни озлобления. Так, во всяком случае, это выглядело для
постороннего наблюдателя...
и выехала на дорогу - грунтовую, кирпично-красного цвета, изрытую глубокими
колеями. Пыли не было, утром прошел небольшой дождь. Как выяснилось, в
Парагвай они попали в самое удачное время: осенью и в начале зимы здесь
стоит мягкая, теплая и очень ровная погода. Летом, надо полагать, в этих
субтропиках им пришлось бы несладко, - даже местные жители жалуются на ливни
и невыносимую жару в январе-феврале...
диких апельсинов, - дорога вбежала в него, как в зеленый туннель. Впрочем,
лес был не особенно густ, ничего похожего на южноамериканскую сельву, как ее
обычно представляет себе европеец. Солнце пестрило красную дорогу, иногда по
тонким ветвям проносился порыв легкого ветра, хорошо пахло свежестью и
особым, терпким ароматом цитрусовых деревьев. Астрид совсем сбавила ход и
теперь едва прикасалась к педали - только чтобы не заглох мотор. Джип лениво
катился по дороге, поскрипывая и переваливаясь на рытвинах; это было похоже
скорее на поездку в старом шарабане, чем на автомобильную езду. Обычно
Астрид любила скорость, а сейчас именно такая неспешная езда по узкой лесной
дороге доставляла ей особую, никогда не испытанную до сих пор радость.
Все-таки удивительная страна, просто удивительная... Такая природа, и
безлюдье, и полное отсутствие цивилизации - это же великолепно! И как сами
парагвайцы этого не понимают? Асунсьон - единственная в мире столица, где
нет ни канализации, ни водопровода; но это же прекрасно, где еще увидишь
такое, чтобы в столичном отеле нужно было идти умываться в особую комнату,
где тебя ждет служанка с тазом и кувшином воды, а ванну наполняют ведрами. И
люди все такие ласковые, приветливые, добродушные...
раздумала. Ехать дальше не хотелось. Она выпрыгнула из машины, подошла к
молодому деревцу и тряхнула его. Несколько капель влаги, еще не просохшей
после утреннего дождя, упали ей на запрокинутое лицо. Она рассмеялась и
стала трясти тонкий стволик сильнее. Эти деревья совсем не походили на те,
что она видела в апельсиновых садах Южной Италии. Там они невысокие,
крепкие, густые, сплошь усыпанные золотыми плодами; здесь - какие-то
растрепанные, беспорядочно разросшиеся, довольно редкие, апельсинов на них
не так много. Лишь кое-где висят на длинных плодоножках большие
желтовато-зеленые шары.
крепкий, видно только что свалился. Запах был великолепный, но есть апельсин
оказалось невозможно - горько-кислый, он сразу обжег ей губы едким соком.
голову странная мысль: здесь, в Парагвае, она могла бы остаться надолго.
Навсегда, может быть. Именно здесь - не в шумном, по-американски деловитом,
громадном Буэнос-Айресе, не в уютном, кокетливо-вылощенном Монтевидео, а
здесь. Не одной, конечно... Интересно, почувствовал ли Филипп это странное,
необъяснимое очарование дикой страны?
тревожно кольнула в сердце. Он, кажется, всерьез обиделся сегодня на нее за
этот треп насчет джинсов. Но почему, скажите на милость, что такого она
сказала? Нет, этот мсье Маду просто великолепен в своей гугенотской
добродетели, - черт возьми, в каком веке он живет? Послушать бы ему
разговорчики на любой студенческой вечеринке, в том же Брюсселе! В прошлом
году они с рыжей ван Эйкенс с медицинского идут как-то по авеню де Насьон, а
навстречу шаркает профессор Грооте, Клер и говорит: "Сейчас проверим, как у
старика с миокардом", - и выдала ему анекдот - даже она, Астрид, не решилась
бы рассказать такое среди подружек. И что бы вы думали? Старый козел
мгновенно сориентировался - преподнес в ответ еще похлеще, подмигнул и
поплелся себе как ни в чем не бывало.
Тартюфом, - какое там! Сравнить с Филиппом, так этот Лагартиха - Гелиогабал
да и только.
отличный парень, но не вызывает ровно никаких эмоций. От Мишеля тянет таким
холодком, что иной раз зуб на зуб не попадает. Филипп был бы, конечно,
Мацумото Сэйте
Ильин Андрей
Андреев Николай
Бажанов Олег
Лукин Евгений
Журавлев Владимир