Чтение 24–й страницы книги ~Дело о неприкаянной душе~

- Эзергиль!!!

- Ну вот, опять Эзергиль. Все! Ша! Кончай базар. Лохи уже собрались. Щас дурить будем.

- Эзергиль!!!! - А это уже в полный голос и довольно громко. Ну, совсем пошутить не дает.

- Вы там закончили?! - едко осведомился Ксефон. - Тили-тили тесто!

Альена покраснела. Я, кажется, тоже. Нет, когда я покину этот дом, то Ксефон и вторым глазом перестанет видеть.

- Закончили, - отозвался я. - А ты теперь хочешь на мое место сесть?

Альена намек поняла. Зловеще улыбнулась, и на миг вокруг ее фигуры вспыхнуло знакомое сияние. Ксефон в ужасе отшатнулся, что-то бормоча себе под нос про господина Викентия и сумасшедшего черта. Это он о себе, наверное.

Я поудобнее развалился в кресле и прикрыл глаза.

- Молодой человек, - кашлянул священник. Он устроился на диване рядом с Ненашевым Виктором Николаевичем. При этом Алеша постарался сесть от отца как можно дальше и в результате оказался рядом с обалдевшим от всего произошедшего художником. Григорий Иванович только глазами вокруг хлопал, сидя на старинном сундуке. Похоже, в этой беседе участия он не примет. Пользы от него ноль. Слишком уж все неожиданно для него оказалось. Бедолага. Может, к нему шоковую терапию применить? Я покосился на Альену и решил, что она подобного не одобрит. А поскольку ее неодобрение могло выразиться в совершенно разных формах, то риск с моей стороны выглядел совершенно не оправданным. Почему-то она очень не одобряла мои чертовские шутки. А вот Ненашев настроился на бой. Кажется, ему было глубоко плевать, кто перед ним: черт, или кто еще. Молодец! Так держать. Исправляй собственные ошибки. Священник же, похоже, и сам еще не определил свое отношение к происходящему. Впрочем, отступать он в любом случае не собирается.

Я взглянул на него из-под век.

- "Молодой человек" это, как я понимаю, обращение ко мне. Ладно, пусть будет так, старый человек.

Священник нахмурился.

- Мне не нравится твое обращение.

- А мне твое. Тем более от человека, который годится мне в правнуки. Мое имя Эзергиль. Думаю, его нетрудно запомнить.

Священник улыбнулся и твердо посмотрел на меня. Я не менее твердо встретил его взгляд.

- Что-то я не помню упоминаний этого имени в священных книгах.

Я улыбнулся в ответ.

- Это по меркам людей я стар. Для черта я очень молод. Очень-очень. И не переживайте, обо мне вы еще услышите. Я не собираюсь пропадать в безвестности.

Ксефон, услышав это, фыркнул. Но ни я, ни отец Федор не обратили на него никакого внимания.

- Гордыня, Эзергиль, страшный грех.

- О, не надо мне комплиментов. Ну не надо. Я смущаюсь. Но я честно старюсь соответствовать высокому званию черта.

Священник хмыкнул, откинулся на спинку дивана и покосился на Ксефона.

- А ты не такой, каким я тебя представлял.

- О, я сам удивлялся, когда слушал занимательную лекцию вашего доброго приятеля Ксефона.

- Ты подслушивал?!! - взвился Ксефон.

- Конечно.

- Ну, погоди!

- Да, в общем-то, я уже гожу.

- Хватит!!! - Неожиданно с места вскочил Виктор Николаевич и двинулся ко мне. - Мне нет дела до всех ваших личных дел! Меня интересует только мой сын! Черт, или как там тебя...

- "Как там тебя" тоже неплохое имя. Однако ваше я все же запомнил.

Виктор Николаевич покраснел. Видно, не привык, что ему делает замечание черт. Хм, интересно, а когда у него была возможность привыкнуть к этому?

- Ладно. Пусть Эзергиль. Я хочу вернуть своего сына...

- У вас было двенадцать лет.

- Да-да, черт возьми!!!

- И возьму.

- А... - Виктор Николаевич растерянно посмотрел на меня. Весь его запал как-то сник. - Что ты хочешь?! Только скажи! Ну, хочешь, возьми мою душу вместо Алеши!

- Нет, не хочу. Ваша душа и так принадлежит мне. Вспомните о Ненашевой Зое, которую вы убили.

- Нет... - простонал Ненашев, закрывая лицо. Но я был беспощаден.

- Вспомните, как вы избивали ее и своего сына, когда приходили домой пьяным!

Я поднялся. По росту, я был тут самым низким, но сейчас, думаю, я всем казался очень и очень высоким. Мои глаза вспыхнули мрачным пламенем. Если на улице они видели ангела во всем блеске, то теперь узрели черта. В комнате даже похолодало. А я продолжал говорить и мои слова тянулись словно деготь в густом воздухе.

- Вспомните, что было после похорон! Вспомните, как вы не пустили домой сына за то, что он, по вашему мнению, поздно пришел домой, а на самом деле вы просто боялись посмотреть ему в глаза из-за стыда. Из-за того, что вы знали, что он знал, почему умерла ваша жена! Вспомните, как вы наказывали его за кражу денег, которой не было. Когда вы сами пропивали их, а потом обвиняли сына в краже.

- Он их украл... тогда...

- Вы пробуете оправдаться? Передо мной? Не стоит. Нас, чертей, не любят люди. И я теперь знаю причину. Мы судии и палачи. И нас нельзя подкупить. Нас нельзя задобрить. Мы определяем наказание по справедливости, и никакой адвокат обжаловать приговор не сможет. Свой приговор вы произнесли для себя сами. Вы лишились в жизни всего. Любимой жены, сына и работы. Отныне ваша судьба помойки и подворотни. Вы отвернулись от людей, и теперь их презрение будет вашим обществом. И так до самой смерти. А там мы встретимся с вами. Я вам обещаю. И тогда будет произнесен окончательный приговор. По всей вашей жизни.

- Черт, - серьезно и даже несколько торжественно заговорил отец Федор. - Ты не вправе определять жизнь людей на Земле. Свободу воли ты не можешь отменить. И не тебе судить его здесь. Там - да, но не здесь.

Я улыбнулся священнику одними губами.

- Верно. Но вы думаете, что здесь этого человека ждет иная судьба нежели та, что я предсказал? Вы так в него верите?

Священник тоже поднялся.

- Я верую! - твердо произнес он.

Тьма, окружающая меня, на миг дрогнула. Я склонил голову.

- Вы веруете. Он нет. Зачем он вам? Оставьте его.

- Каждый человек сам должен выбирать свою судьбу.

- Он свою выбрал.

- Пока не сделан последний вздох еще все можно изменить.

Я сделал вид, что задумался.

- И это верно. Я не покушаюсь на этого человека. У него своя судьба.

- А его сын?

- А его сын подписал со мной договор. Вы уже над ним не властны.

- Я не верю, что нет способа.

Я усиленно зажестикулировал Альене, убрав руку за спину. Включайся, мол. Альена быстро сообразила, чего я хочу и встала рядом со мной.

- Даже я не могу здесь ничего сделать. Алеша сам сделал выбор. Но он же может его и отменить. Только он.

- Как мило, - скривился я, включаясь в игру "плохой-хороший". - Хочешь нарушить нашу договоренность и все рассказать? Валяй. Мальчику поможешь, а вот его матери уже нет.

Альена молодец. Пусть ангел, пусть троечница, но она не дура. Совсем не дура.

- Да. - Она твердо посмотрела на Алешу. - Я могу сказать, как победить черта в себе. И святая вода, которой ты окатил меня, тебе не поможет. Хоть не расставайся с ней никогда. Но сказав тебе это, я нарушу договоренность, и твоя мать попадет в ад. Если ты способа не найдешь, то тогда в ад попадете оба - и ты, и твоя мать.

- А если я побежу... победю... справлюсь с чертом, - робко спросил он.

- Тогда твоя мать будет в раю, это я обещаю. А куда попадешь ты... это уже будет зависеть только от тебя. У тебя вся жизнь впереди, чтобы сделать выбор. И первое решение за тобой. Итак?

Алеша задумался, кусая губы. Отец Федор хотел вмешаться, но обнаружил, что не может произнести ни слова. Альена сердито посмотрела на священника.

- Это выбор мальчика и только его!

- Я не хочу ничего узнавать! - вдруг твердо произнес Алеша. - Он гневно уставился на меня. - А тебя я побежу... победю! Ты понял?!! Фиг тебе, а не моя душа. Вот! - Алеша сложил дулю и продемонстрировал ее мне. Я едва не расхохотался. Альена улыбнулась.

- Правильный выбор. И кое в чем я тебе помогу. Сказать прямо я тебе не могу, а вот намекнуть...

- Тоже нельзя! - вмешался я.

- Можно, - отрезала Альена. Она подошла к Алеше и протянула котенка. - Позаботься о нем. Он тоже потерял маму и теперь остался один. Без твоей помощи ему не выжить.

Алеша неуверенно взял котенка. Тот потянулся, зевнул. И вдруг доверчиво прильнул к мальчику и замурлыкал. Алеша прижал котенка к себе.

- Я позабочусь о нем.

Альена улыбнулась.

- Я верю в тебя. Поверь в себя и ты.

Алеша серьезно кивнул.

- Очень хорошо! - я скривился. - Ты действовала на грани фола.

- Но не за гранью, - возразила Альена. Она повернулась к Григорию Ивановичу и поклонилась. - Спасибо за привечание, хозяин.

Григорий Иванович обалдело кивнул в ответ. Альена же развернулась и направилась к выходу. Я за ней.

- Эй, стойте!!! - священник бросился за нами, но когда он выглянул во двор, то нас, естественно, не увидел.

Альена остановилась у калитки и обернулась ко мне.

- Как думаешь, Ксефон нам ничего не испортит?

- Ксефон? Не знаю.

- Жаль, что мы не можем послушать, что там происходит после нашего ухода. Этот твой Ксефон, каким бы идиотом ни был, на этот раз точно осмотрит все углы и не пропустит нас.

Я хмыкнул.

- Ты только меня не держи за идиота, хорошо? Конечно, если мы спрячемся в доме, то Ксефон нас моментально засечет. Однако подумает ли он о другом варианте...

- Ты что-то задумал?

- Я?! Задумал?! Альена, ты слишком плохого обо мне мнения. Я уже все осуществил. Пойдем.

- Куда?

- Пойдем-пойдем. - Я схватил упрямую девчонку за руку и потащил ее к выходу со двора. Чтобы не выдать своего присутствия, я просто пронесся сквозь забор, не открывая калитку. Альена за мной. Я улыбнулся. Ха, недавно для нее пройти сквозь препятствие было проблематично. А как наловчилась за то время, что провела со мной.

Я подтащил ее к колонке, стоявшей на пересечении улиц. Оглянулся, нет ли кого поблизости и спустил воду. Струя воды под приличным напором ударилась об землю, разбилась на множество капель, которые немедленно воспарили вверх.

Альена сжала мою руку.

- Эзергиль, это же из высшей школы! Такого вы еще не должны проходить!

- Разве я тебе не говорил, что по некоторым предметам я учусь с опережением графика? Извини.

- И с кем ты связал свою частицу?

- А ты не догадалась? С котенком, конечно. Алеша ведь теперь его постоянно с собой таскать будет. А мы сможем за ним постоянно приглядывать.

- Ах ты... А еще говорил, что-то о заботе...

- И это тоже. Пригляд, это просто побочный эффект. Будем надеяться, что Ксефон не знает об этом фокусе из высшей школы. А сейчас не отвлекай меня.

Альена, судя по всему, еще многое могла мне сказать по поводу моего обмана, но благоразумно промолчала. Не понимаю, что она вечно из себя выходит стоит мне чуть-чуть схитрить. Это даже не обман, а всего лишь военная хитрость. Ладно, не отвлекаться. Сейчас начинается самое сложное.

Сконцентрировавшись, я заставил капли воды образовать радугу, отразив в них лучи солнца. Как хорошо, что сегодня ясная погода... Направив радугу в себя, я вспомнил котенка и вспомнил, какое слово шепнул ему на межмировом языке. Оно должно было служить ключом к разуму котенка. Мухи и пауки - это все ерунда. Подчинить их любой черт с детского сада может. Мозгов-то у насекомых нет. Все делается быстро и без всяких усилий. Правда, поддерживать связь стоит проблем. Отвлекаться нельзя. Только сейчас я сообразил, что с тем пауком, который сидел в кабинете директора, был произведен тот же обряд, что собираюсь провести я. Иначе директору школы постоянно пришлось бы контролировать его. А это очень неудобно. Хотя, если ненадолго, то вариант быстрого подчинения самый верный.

Так, что-то я отвлекся. Капли, тем временем, образовали уже сияющий шар, размером с кулак. Я заставил их опустится себе на ладонь, и вгляделся в них, налаживая связь. Ага, вот она та метка, что я оставил. Теперь соединиться... слово... есть контакт! Уф, получилось. Я уронил водный шар и вытер вспотевший лоб.

- Готово.

Альена исподлобья смотрела на меня и довольной не выглядела.

- Ты подчинил себе разум беззащитного котенка?!

- Тпру! - Я даже попятился от ее тона. - Конечно нет! Зачем мне это надо? Да у меня бы и не получилось. Я только буду видеть и слышать то, что видит и слышит котенок. Честное слово! Свобода его воли никак не пострадала!

- Я тебе не верю!

Я пожал плечами.

- Дело твое. Ты будешь смотреть, что происходит в комнате или нет?

Альена подумала.

- Буду.

Ну вот, а то нечестно, подчинение. Блин, и откуда она свалилась на мою голову?! Хотя, что я спрашиваю. От дяди, естественно.

- Только надо найти место поспокойнее, - заметил я. - Где нас точно никто не побеспокоит.

Мы с Альеной переглянулись.

- Парк! - хором вскричали мы.

- Побежали! - нетерпеливо велела Альена и первой понеслась по дороге, поднимая клубы пыли. Я ругнулся и бросился за ней, пытаясь обогнать - дышать поднятой ею пылью мне совершенно не хотелось.

Парк представлял собой небольшой лесок, который по периметру застроили домами. Лесок же по какой-то причине пока не трогали. То ли почва там была слишком рыхлая для застройки, то ли еще что, но теперь он был как бы оазисом природы среди жилых домов. Впрочем, в основном дома здесь представляли собой частный сектор и уж чего-чего, а зелени здесь хватало.

Лесок же спускался прямо к берегу небольшой речки и в выходные он наполнялся людьми из нового города, которые выезжали, как они сами говорили, на природу. Странные у них понятия, у этих людей. Хотя мне до этого дела не было. Главным было то, что этот лесок идеально подходил для нас. Заросли скрывали от посторонних глаз. Деревья давали прохладу. Красота, в общем.

- Ну, давай быстрее, - поторопила меня Альена, плюхаясь на землю под могучим дубом.

- Быстрее, - передразнил я. - Тебе легко говорить, а я, между прочим, подобный фокус проворачиваю второй раз в жизни. А уж чтобы показывать еще кому-то, так и вообще первый.

- О, Эзергиль, я уверена, что у тебя получится! Ты у нас такой талантливый...

- Эй, лесть - это по моей части. А у тебя все равно не получается. Хочешь, научу?

- Эзергиль!!! Хватит болтать! Делом займись!

- А вот это да, ты умеешь. Ругаешься классно.

- Эзергиль!!!!

- Молчу-молчу.

Я действительно замолчал. Но вовсе не потому, что меня попросили. Просто мне сейчас нельзя было отвлекаться. А так бы можно было еще поспорить.

Усевшись на корточки, я сложил ладони лодочкой и стал внимательно в них смотреть, отыскивая настроенный мной канал. Если бы не необходимость показывать события Альене можно было бы все сделать гораздо проще. И главное, вовсе не обязательно было бы прекращать заниматься текущими делами. А так сиди теперь.

- Смотри внимательно. Сейчас я постараюсь настроить на тебя канал.

На моих ладонях появился и начал расти шарик словно сотканный из света. Вот он вырос до размера футбольного мяча. Вот стал чуть побольше... Я развел руки и хлопнул в ладони. Шар на миг стал зеркальным, а потом в нем появилось изображение того, что видел котенок.

- Уф, - я вытер вспотевший лоб. - Думал, уже не получится.

- Какой же ты молодец, Эзергиль!

- Я знаю.

- Но очень нескромный, - тут же отозвалась Альена.

- Скромность? А с чем ее едят?

- Эзергиль! Дай послушать!

Я пожал плечами. Девчонки. Что с них возьмешь? Ведь сама начала. Однако, она права. Я прислушался к тому, что говорили в комнате. А говорил, оказывается, Ксефон. Тоже мне, Цицерон.

- И вы ему поверите? - патетично вопрошал он, стоя посередине комнаты с поднятой над головой рукой. Священник слушал его внимательно, а вот Ненашев Виктор Николаевич откровенно скучал и больше был занят тем, чтобы наладить диалог с сыном. Художник же, похоже, уже очнулся от потрясения и посматривал на Ксефона с откровенным интересом. Правда, не из-за его речей, как я понял, а из-за самого факта, что Ксефон черт. - Он еще ни разу в жизни не сказал никому правды! Он обманывал всегда и всех.

О ком это он? Уж не обо мне ли?

- Так уж и всех? - вежливо поинтересовался отец Федор.

- Всех! Поэтому я и говорю, что я ваша единственная надежда в борьбе с ним. Только с моей помощью вы сможете одолеть его.

- Ты уже помог мне, - буркнул Алеша. - До сих пор не могу избавиться от твоих денег. - Он кивнул на чемодан с долларами, который принес его отец.

Ксефон развернулся к нему.

- Разве я велел тебе их тратить?! Тратил бы понемногу и никто ничего не узнал бы!

- Я их вообще не тратил!

- Тогда как все в округе узнали, что у тебя полный чемодан денег?!

Ксефон и Алеша гневно уставились друг на друга.

- Это моя вина, - вдруг выступил отец Алеши. Он тяжело поднялся и подошел к сыну. Алеша сжался. Виктор Николаевич вздрогнул и остановился. Протяжно вздохнул и сел перед сыном на пол. Посмотрел на него. - Лешка... сынок... выслушай меня, прошу. Я не прошу прощения... знаю, что не простишь... Да и не заслужил я его. Просто выслушай. Боже мой, надо было вляпаться во все это, чтобы понять, каким дерьмом я был!

Я мельком взглянул на священника. Тот хмурил брови и кусал губы, внимательно наблюдая за Виктором Николаевичем. Что-то явно привлекло его в этой исповеди, но вмешиваться он не спешил. А когда попытался вмешаться Ксефон, то взглядом заставил его замолчать. Точнее, не взглядом. Он поднял руку, чтобы перекрестить Ксефона, и тот тут же проглотил все слова и поспешно отступил назад, испуганно косясь на священника. Видно, еще не забыл его касания.

- А тут еще издевательства этого... - при этих словах Ненашева священник нахмурился еще сильнее. - Я не знаю как сказать... но... в общем, я с тобой. Я не знаю, чем смогу тебе помочь, но сделаю все... а... - Виктор Николаевич махнул рукой и поспешно поднялся, направившись к выходу. Пытаясь сделать это незаметно он вытер слезы.

После его ухода в комнате на миг воцарилась тишина.