Чтение 24–й страницы книги ~От грозы к буре~

Наидостойные же самы из воев особы гривны в дар по-лучиша яко награды, а к им грамотку особь, в коей реклось, за что оное дадено. И не зриша он, кто из людишек боярин набольший, а кто смерд голимый, ибо тако рек: «Не звание красит человека, но дела его».

_Из_Владимирско-Пименовской_летописи_1256_года._Издание_Российской_академии_наук._СПб.,_1760._

* * *

Трудно сказать, где именно произошло первое вручение наград, но, скорее всего, под Рязанью. Надо сказать, что в этом деле Константин превзошел самого себя и поставил все так, что система дальнейших награждений осталась практически неизменной вплоть до наших дней - уникальный случай. Демократичность же вручения наград вызывает просто восхищение. Были напрочь отринуты все сословные предрассудки.

Так, были удостоены, причем не медалей, а орденов, некто Торопыга или в крещении Николай, по прозвищу Панин или Панич (в разных летописях оно указывается по-разному), изобретатель Михалко Юрьевич и его помощник Сергей Вячеславович Иванов.

Сами грамоты до нас не дошли, но и без того ясно, что вручены они были тому же Панину за беспримерную храбрость в бою, где он, надо полагать, одолел даже не одного, а сразу нескольких князей. Остальные двое, по всей видимости, удостоились наград за выполнение каких-либо очень важных княжеских заказов, связанных с вооружением.

Разумеется, не остались обойденными и многие тысяцкие. Хотя ордена получили не все из них, а только самые-самые, чьи имена, вроде того же Юрко Золото или Искрена, прочно вошли в российскую историю.

Говорят, что это были великие времена. Позвольте мне с этим не согласиться. Таковыми они стали, а точнее, таковыми их сделали люди, которые тогда жили, возвысив их до собственного величия.

На этом я и заканчиваю первую часть своего второго тома, ибо Рязанское княжество почило в бозе, а речь теперь пойдет о Рязанской Руси.

_О._А._Албул._Наиболее_полная_история__российской_государственности.__СПб.,_1830._Т._2,_с._180._

Эпилог ГРОЗА НАДВИГАЕТСЯ

Но срок настал, пришло Их время - это было под хвостатой звездой,

Когда небо опрокинулось, и сбылись слова древних строк…

Они вышли под дождь, - выжигая все вокруг и наслаждаясь войной.

О. Погодина

В юрту, которая была чуть повыше и побольше размерами, чем остальные, стоящие рядом, стремительно нырнул крепко сбитый монгол лет сорока.

– Ты снова мыслишь, Субудай-багатур, - спросил он почтительно, но с легкой долей иронии у одиноко сидящего в ней пожилого человека.

Очевидно, жизнь его была нелегка. Об этом наглядно свидетельствовал крепко зажмуренный левый глаз и скрюченная правая рука.

– Ты прав, мой умный Хур, - откликнулся Субудай. - Я мыслю, в какую ловушку ты залезешь снова, чтобы придумать, как тебя оттуда извлекать.

– Це, це, це, - защелкал языком вошедший. - Будь осторожен в своих словах, словно лошадь, идущая по весеннему льду. И потом, сколько раз мне приходилось убивать воинов, случайно услышавших, как ты меня назвал Хуром? Ты не считал? Так я тебе скажу - четырежды. Почему ты не хочешь называть меня так же, как все, - Джэбэ?

– Хур короче, - веселился одноглазый. - Но зачем ты сердишься? Разве ты не знаешь, что в гневе и прямое становится кривым, и гладкое - сучковатым?

– Зато я знаю, что ягненок на вертеле от жара огня источает жир, а печень человека от обиды - желчь, - хмуро заметил Джэбэ. - После разговора с тобой мне впору не выходить из своей юрты целый день, потому что я чувствую, как моя желчь растекается по всему телу.

– Если любишь мед, зачем жалуешься на укусы пчел. Нравится, когда тебе льстят в лицо, терпи и правду, сын певца, - насмешливо ответил Субудай. - А то ты как дикий жеребец, на которого первый раз надели седло, - тут ему тянет, там давит, в одном месте натирает, в другом - болтается. Лучше говори дело.

– Мы разбили этих диких горцев, что неслись на нас подобно стае бешеных собак. Теперь дело за их городами, но ты почему-то не хочешь идти туда.

– Я люблю степь и не люблю горы, - перестал улыбаться Субудай. - Если повелитель вселенной скажет свое слово - я пойду туда, хотя любви к ним у меня все равно не прибавится. Но он его еще не произнес, а караван, который сворачивает с проторенных путей, может заблудиться.

– У нас сейчас все пути нехоженые. Любой из них - дорога в неведомое, - упрямо возразил Джэбэ. - Зато в другой раз они смогут лучше подготовиться для встречи непрошеных гостей.

– Тогда мы им напомним, как поступают гости с нерадушным хозяином - только и всего. Кроме того, мы уже перерубили у бочки обруч, так что рассыплется она сама. Что же до нехоженых путей, то тот, что ведет в горы, вряд ли подойдет нам. Хороших пастбищ нет ни по дороге, ни в конце ее. Так зачем нам нужен этот путь?

– Слишком острый кинжал может повредить даже собственные ножны. Не думай, что ты умнее всех - это всегда плохо заканчивается. А знаешь ли ты, что пока мы тут отдыхаем, царь гурджиев [124] Лаша уже собрал все свои тумены и сейчас собирается выйти нам навстречу?

– Значит, я был прав, как и всегда, - хладнокровно заметил Субудай. - Зачем пауку идти за мухой, когда она сама летит в его паутину?

– Это очень большая муха, - буркнул Джэбэ.

– Тем больше почета пауку, - усмехнулся одноглазый полководец. - Коршун может закогтить жалкого зайца, но только орлу под силу поднять с земли ягненка. Мы все сделаем точно так же, как и прежде. Я пойду немного вперед, а ты сядешь в засаде. Когда я отступлю, ты ударишь по ним сзади, и мы расколем их, как камень раскалывает сладкую мозговую кость. Мы так часто это делали, что становится скучно, а потому меня больше заботит то, какой путь нам избрать потом, ибо помни, что повелитель вселенной назначил нам быть не одора [125], а хоорцах [126].

– Я этого никогда не забывал, - хмуро возразил Джэбэ. - Так какой же путь ты видишь перед нами и видишь ли вообще? - зло усмехнулся он, намекая на левый незрячий глаз своего собеседника.

– Даже одним своим глазом я вижу этот путь лучше, чем ты двумя, - хладнокровно парировал его наскоки Субудай. - А вот хватит ли у тебя смелости следовать за мной?

– Я не трус! - разозлился Джэбэ.

– Этого никто не говорил, - спокойно сказал одноглазый. - Не бери горячую головешку из костра - обожжешь пальцы. Бери лучше пример с меня - я пью кумыс и думаю. Опаздывать недопустимо. Спешить - еще вреднее. Лучше всего приходить вовремя и в нужное место. Мы пойдем берегом моря, пока не минуем горы.

– Но там стоят железные ворота [127], - возразил Джэбэ. - Как ты их пройдешь?

– Мы их пройдем, - сделал ударение на первом слове Субудай. - Мы, а не я. Один конский волос порвать легко, но если свить из них веревку… Хотя зачем я рассказываю, будто ты сам не знаешь, как прочны наши арканы.

– Хорошо, а дальше?… - заинтересовался польщенный Джэбэ.

– Дальше нас ждут пастбища, где много сладкой травы и еще более сладкой воды для усталых монгольских коней.

– И там никого нет? - помолчав, уточнил Джэбэ.

– Я надеюсь, что там кто-то есть, - равнодушно заметил Субудай. - Там должны пасти своих коней наши будущие слуги. Только они об этом пока еще не знают, но разве тут есть наша вина? Скорее это их беда. - И засмеялся сухо и безжизненно.

Затем так же внезапно оборвал свой смех и добавил равнодушно:

– Когда придет время и мы сочтем нужным, то непременно известим их об этом.

– А потом?…

– Останется самая малость. Надо будет только проверить, кто живет в опасном соседстве с нашими будущими пастбищами.

– В опасном для кого? - не отставал Джэбэ.

– Конечно, для них самих, - хмыкнул насмешливо Субудай. - Но они этого тоже еще не знают. Возможно, что и мы сами не будем им пока об этом сообщать. Ни к чему предупреждать волка, что ты натянул тетиву, иначе он может прыгнуть раньше, чем ты ее спустишь. Повелитель вселенной еще не решил, куда ему устремить свой взор завтра. Наше дело - рассказать ему о тех народах, которых мы встретим на своем пути, и тогда он будет выбирать.

– А если он решит посмотреть не туда. Получится, что все напрасно?

Разве ты не знаешь, что покоритель народов редко смотрит подолгу в одну сторону. Чаще ему достаточно одного беглого взгляда. Если он не посмотрит в сторону этих пастбищ завтра, значит, это случится послезавтра - только и всего.

– Ты уже знаешь, кто там живет?

– Купцы из Хорезма рассказывали, что в верховьях реки Итиль [128] живут их единоверцы, которые именуют себя булгарами, а рядом с ними обитает другой народ - русичи. Они более многочисленны нежели булгары, но совсем глупы. Их князья враждуют даже друг с другом.

– С глупыми хорошо воевать. Они будут радоваться тому, как мы бьем их соседей, а потом, как покорные овцы, сами подставят жирные шеи под наши острые сабли, - рассудительно заметил Джэбэ. - Хотя если они храбрые, то с ними придется немного повозиться, как с волком, когда мы делаем большую охоту.

– Но тут главное, чтобы у этих волков не появился вожак стаи, - в тон ему добавил Субудай.

– Ты хочешь сказать, что когда у них появится вожак, то они осильнеют настолько, что…

– Я хочу сказать лишь то, что если у них в стае появится вожак, то нам придется потратить на них чуть больше времени и сил, - резко перебил своего собеседника Субудай. - И это все, что я хочу сказать.

– Когда мы выступаем? - после некоторой паузы виновато спросил Джэбэ-нойон.

– Через два дня. Я думаю, что наши воины уже успели насытиться горянками. Теперь пора проверить, какого цвета тела женщин у тех народов, которые попадутся нам на пути. И скажи своим нукерам, что мы пойдем налегке, - уже у выхода из юрты остановил Субудай своего собеседника. - Я не люблю, когда излишняя добыча отягощает воина. В этом случае он думает уже не о новых победах, а о том, как бы сохранить то, что ему удалось награбить. Сытый человек - ленивый человек, только у голодного есть волчий азарт погони.

– Я предупрежу их, сказав о твоем мудром совете, - кивнул Джэбэ и вышел.

– Ну-ну, - презрительно проворчал Субудай. - Как не натаскать решетом воды из реки, утеряв все по дороге, так и все мои мудрые советы превратятся в твоей пустой голове в обычную глупость, мой маленький Хур. - И он залился каким-то странным булькающим смехом.

Правый глаз его, правда, не смеялся. Он всегда был неподвижным и холодным. Ни тени азарта, ни капли риска - только холодный трезвый расчет, помноженный на цинизм жизненного опыта.

Вот левый, который был постоянно прищурен, отчего казалось, будто владелец все время пребывает в игривом расположении духа, иногда и впрямь вводил людей в заблуждение. Особенно если он показывал его лишь на мгновение одним легким поворотом головы. Ощущение того, будто старик тебе подморгнул, подбадривая, было полнейшим. Зачастую Субудай любил так пошутить с тем, кто уже был обречен на смерть, но еще не знал этого. И не обязательно приговор выносил Чингисхан. Иногда это делал и сам Субудай, предварительно обнадежив жертву.

Это было интересно - как-то разнообразило жизнь, внося в нее маленький элемент игры. Совсем крошечный, почти ничтожный, но очень забавный, а старый полководец повелителя народов очень любил иногда позабавиться.

Своего напарника по походу Джэбэ-нойона Субудай-багатур презирал еще и за то, что подобного рода радости и розыгрыши были ему чужды - слишком прост и слишком горяч он был. Сразу видно низкое происхождение и захудалый род, из которого в лучшем случае мог выйти только храбрец, но никак не настоящий полководец. Да и тумен-то свой он не утерял лишь потому, что рядом с ним всегда был бдительный и хитрый Субудай, который вовремя поспевал на выручку и выручал глупца из множества бед.

Но симпатизировал темнику он за то же самое, то есть за простоту, горячность, а еще за те чувства, которые вскипали у Джэбэ всякий раз, едва он только слышал свое подлинное имя. Сколько из него тогда выплескивалось ярости, ненависти и злости - ух! А это так забавно.

Веселее этого могли быть только стоны поверженных врагов, сладкий дым пожарищ да еще приторный запах крови. Кстати, а ведь Джэбэ прав - что-то давненько Субудай не ощущал всего этого, почти целых десять дней, с тех самых пор, как взяли Мерагу [129].

Значит, и впрямь пришла пора сниматься с мест. А чего тянуть - впереди ждут новые места, новые народы и страны. Точнее сказать, не ждут, но так даже веселей. Когда тебя не ждут, а ты приходишь, получается особенно забавно.

– Кху, кху, кху. - Он тяжело встал с места, инстинктивно подражая своему великому повелителю, такой же косолапой походкой на коротких ногах просеменил к выходу и осторожно отодвинул полог.

«Ага, тепло, хотя и не так, как в нагретой солнцем юрте. Стало быть, я все правильно решил, назначив срок выступления на послезавтрашний день».

Субудай еще раз жадно втянул в себя терпкий запах распустившихся почек и молодой зелени. Хорошо. Легкий ветерок, тянувший откуда-то с севера, был не совсем обычен. Присутствовало в нем что-то такое, немного смущавшее старого полководца, причем объяснить это словами он, пожалуй, так и не смог бы.

Одно Субудай знал точно - были в нем какие-то еле уловимые новые оттенки, до того ни разу ему не встречавшиеся.

– Це, це, це, - поцокал он, зажмурившись.

«А чего тут думать? Мы и сами все узнаем, когда придем на место. Хотя тогда все эти запахи перебьет запах крови врагов, пьянящий сердце любого настоящего воина», - подумал он с легким сожалением и даже сам невольно удивился тому странному чувству, которое, пусть и ненадолго, но охватило его.

* * *

Весной года ген-чень [130] по китайскому календарю, на десятый день третьей луны [131], тумены Субудай-багатура и Джэбэ-нойона стали медленной ленивой змеей втягиваться в долину реки Дзегамчай, которую в Грузии называли тогда Бергуджи.

До разгрома всего грузинского войска и гибели их царя Лаши - единственного сына блистательной царицы Тамары - оставались считаные дни.

notes

[1] Мефодий, святой и равноапостольный, просветитель славян, старший брат Кирилла или Константина (ум. 885), родом из г. Солуни в Македонии, грек. В 858 г. вместе с братом по поручению императора отправился к хазарам-язычникам через г. Корсунь, где обрели мощи св. Климента и крестили до 200 человек. В 862 г. Братья отправились в Моравию. После смерти Кирилла Мефодий, посвященный папой в епископы Паннонии, в 871 г. крестил чешского князя Боривоя и ввел в Чехии славянское богослужение. Перевел с греческого на славянский язык ряд канонических книг Ветхого и Нового Завета. В России знаменит в первую очередь тем, что создал, вместе с братом Кириллом, так называемый славянский алфавит или азбуку (из словаря Брокгауза и Ефрона).

[2]Акведук Валента - самый первый водопровод Константинополя. Был начат еще при императоре Андриане во II в. н. э. Окончательно построен в 368 г. и назван по имени правившего тогда императора Валента. Состоял на протяжении всей своей многокилометровой длины из двух ярусов полукруглых арок высотой около 23 м и тянулся через весь город.

[3]Юстиниан I (482 или 483-565) - византийский император с 527 г. Завоевал Северную Африку, Сицилию, Италию, часть Испании. При нем Византийская империя ценой неимоверных усилий и сотен тысяч человеческих жертв достигла пика своего могущества. Провел кодификацию римского права, стимулировал большое строи тельство - тот же храм Святой Софии в Константинополе, систему крепостей по Дунаю.

[4] Августеон - дворец императоров Византии, включающий в себя целый комплекс зданий.

[5] Нартекс - передняя часть храма. Соответствует русскому на званию «притвор».

[6] Примечание: Наос - основная, центральная часть храма.

[7] Этих четырех бронзовых коней, покрытых позолотой, которых отлил в свое время один из знаменитейщих греческих скульпторов IV в. до н. э. Лисипп с острова Хиоса, вывез в качестве трофея дож Венеции Энрико Дандоло, украсив этим памятником городской собор Сан-Марко.

[8] Евдокимов Николай Иванович (1804-1870) - граф, генерал-адъютант, сын простого солдата и терской казачки. Был главным сподвижником Ермолова при покорении Восточного Кавказа (1857- 1859). С 1860 г. возглавлял русские войска вплоть до октября 1863 г.

[9] «Символ веры» - краткое изложение христианских догматов, безусловное признание которых церковь предписывает каждому христианину. Был сформулирован в Никее на I Вселенском соборе в 325 г. От западного оно отличается лишь словом «филиокве» (filioque - и от сына (лат.))» которое католическая церковь добавила в VII в. Утверждение, что дух святой исходит не только от бога-отца, но и от бога-сына, позднее стало одной из причин разрыва между ними и патриархами восточных церквей в XI в. (здесь и далее все данные по церкви и еретикам приводятся по книге Н. Тальберга «История христианской церкви»).

[10] Хартофилакс - должностное лицо, заведовавшее в канцелярии Константинопольского патриарха всем делопроизводством, администрацией и судами. Он не только расследовал дела еретиков, но и имел право определять им наказание и выносить приговор. По должности был приравнен к епископу, избирал и представлял к поставлению всех пресвитеров, диаконов и т. д. Его должность была самой важной и почетной изо всех. Неслучайно хартофилакса называли устами и оком патриарха.

[11] Великий скевофилакс заведовал всей церковной утварью, а так же церковными доходами и доходами, поступавшими в церковь в пользу клириков.

[12] Великий эконом ведал всеми церковными доходами и расходами.

[13] Великий сакелларий управлял константинопольскими монастырями, заведовал монастырским хозяйством и контролировал нравственность монахов.

[14] Иоанн Дука Ватацис - будущий император Никейской империи Иоанн I (1222-1255).

[15] Чуть позже так оно и произойдет, и ее брат Роберт действительно будет избран императором Латинской империи.

[16] Мария - дочь Петра Куртенэ, графа Оксерского, правнучка короля Франции Людовика VI Толстого (1081-1137).

[17] Прокл (ум. в 485 г.) - философ, последний поборник язычества в Греции.

[18] Порфирий (233-304) - писатель-неоплатоник. В своих сочинениях резко критиковал христианство.

[19] Юлиан Отступник (331-363) - римский император с 361 г. Получил христианское воспитание, но, придя к власти, объявил себя сторонником языческой религии. Погиб в войне с персами.

[20] Цельс (I в. н. э.) - римский писатель. В своей книге «Правдивое слово» подверг самой жесткой критике и христианскую веру в целом, и происхождение, и саму личность Христа, доказывая, что тот родился от внебрачной связи Марии с беглым римским легионером Пангирой (Пандирой).

[21] Хламида - род плаща с застежкой на правом плече. По виду очень сильно походила на корзно (плащ) славянских князей, только была несколько длиннее.

[22] Доместик схол - высший военачальник в Византии. В схолах, то есть помещениях Большого дворца, некогда содержалась и обуча лась византийская гвардия.

[23] Протовестиарий - одна из придворных должностей в Византийской империи.

[24] Катафрактариями назывались воины тяжелой византийской панцирной конницы. Название произошло от слова «катафракт» - пластинчатый панцирь конного воина.

[25] Здесь Ватацис намекнул на Мардония (IV в.), осужденного на

II Вселенском соборе как полуарианин-духоборец; на Нестория, родоначальника ереси, названной по его имени (V в.), осужденного на

III Вселенском соборе; на пятерых патриархов-монофизитов (V в.); четырех монофилитов (VII в.); а также на патриархов-иконоборцев, живших в VIII в.: Анастасия, Павла, Феодота Касситера и Иоанна Грамматика.

[26] Никейский патриарх Мануил соглашался пойти на переговоры с папой римским об унии, то есть объединении церквей под руководством Рима. В обмен папский престол должен был вернуть патриарху Константинополь. Собор патриархов, митрополитов и епископов восточных церквей, который должен был решить этот вопрос, предстояло собрать в 1220 г. в Никее.

[27] Севастократор - византийский придворный титул, введенный в середине XI в. Комнины жаловали им свою родню и высшую знать. В данном случае речь идет о родных братьях императора Феодора I - Алексее и Исааке. Они же были основными конкурентами Иоанна Дуки Ватациса в борьбе за императорский престол.

[28] На протяжении буквально десятка лет город Атталия несколько раз переходил от Никейской империи к Иконийскому султану и обратно.

[29] Здесь Ватацис выдает свои далеко идущие хозяйственные планы. Он действительно через несколько лет так наладил производство яиц, что даже приобрел на деньги, полученные почти исключительно на их продаже, великолепную золотую корону для своей супруги Ирины, украшенную драгоценными камнями. Это дало ему повод в шутку, а его недоброжелателям - из зависти называть эту корону «яичной».

[30] Лукоморьем в те времена называли побережье Азовского моря.

[31] Об этом подробнее см. «Крест и посох».

[32] Набойная ладья - речное судно у древних славян, надводная часть которого увеличивалась нашивкой к бортам путем «набоя» край на край, то есть накладкой одна на другую, досок («набоев»), что значительно увеличивало ее размеры, грузоподъемность и устойчивость.

[33] Касоги - именно так на Руси в ту пору называли многочисленные племена Северного Кавказа, преимущественно адыгов.

[34] По русской традиции после крещения ребенка, которое осуществляют почти сразу же, на второй или третий день после рождения, готовится так называемое крестильное блюдо из зерен или крупы, не смолотых в муку, но сваренных в воде в их настоящем неизмененном виде. Этой крестильной кашей бабка-повитуха, принимавшая ребенка, угощает всех званых гостей, но не просто так. Тот, кто хочет отведать каши, должен выкупить свою ложку, то есть положить монетку, пусть самую мелкую, медную, опять же по поверью: за кашу куну дать - младенец жить будет.

[35] Тенеты - узы, путы, сети. Здесь употреблено как плен (ст. слав.).

[36] Здесь Константна ничуть не преувеличивает. С V по XII в., то есть 700 лет, Европа вообще не мылась. Этот факт отмечают многие историки. И если бы не крестовые походы, то не мылась бы еще больше. Киевская княжна Анна, ставшая французской королевой, была не только единственным грамотным человеком при дворе, но еще и единственной, кто имел привычку мыться и содержать себя в чистоте. Крестоносцы поразили арабов и византийцев тем, что от них разило, «как от бомжей», как сказали бы сейчас. Запад предстал для Востока синонимом дикости, грязи и варварства, да он и был этим варварством. Вернувшиеся в Европу пилигримы попытались было внедрить подсмотренный обычай мыться в бане, но не тут то было! С XIII в. бани официально попали под запрет церкви как источник разврата и заразы (!!!), так что галантные рыцари и трубадуры той эпохи источали вонь на несколько метров вокруг себя. Не хуже были и дамы. До сих пор можно увидеть в музеях изготовленные из дорогого дерева и слоновой кости чесалки для спины, а также блохоловки… - Прим. О. Матвейчева

[37] Добрые люди - так назывались у катаров священнослужители.

[38] В отличие от католиков, да и православных, у катаров детей крестили не водой, а светом.

[39] Здесь и далее монолог Франсуа цитируется по книге Жан Ма-доля «Альбигойская драма и судьбы Франции».

[40] Катары действительно отрицали все молитвы, утверждая, что все они выдуманы людьми и к истинному богу не имеют никакого отношения. Из евангелий же они признавали только одно - от Иоанна, а остальные отвергали.

[41] Катары отрицали крест как орудие позорной жестокой казни Иисуса Христа.

[42] Латиняне - так на Руси называли католиков.

[43] Имеется в виду знаменитый и столь же неудачливый дед Изяслава Владимировича, князь Новгород-Северского княжества Игорь Святославович, главный герой древнерусской повести «Слово о полку Игоревом». Авантюрный непродуманный поход этого князя в 1185 г. на половцев закончился полным разгромом и пленением самого Игоря, а также его сына Владимира.

[44] Уй - так у древних славян называли дядю по материнской линии, в отличие от стрыев, которые были дядями по отцовской (ст.-слав.).

[45] Речь идет о Святославе Игоревиче, младшем брате Владимира и, соответственно, дяде (стрые) Изяслава и Всеволода Владимировичей. Вместе с братьями они в 1206-1211 гг. пытались захватить Галицкое и Владимиро-Волынское княжества, но в конечном итоге Роман и Святослав были схвачены в плен венгерскими воеводами, выданы галицким боярам, которые их и повесили.

[46] Олег был единственным сыном повешенного князя Святослава и Ярославы и являлся удельным князем курским.

[47] Двоюродные братья на Руси назывались либо двухродными, либо братанами. Если же говорилось «двухродный братан», то это означало степень родства уже в третьем колене.

[48] Единственный сын Мстислава Удалого Василий скончался осенью 1218 г.

[49] Святославичи - потомство среднего сына Ярослава Мудрого Святослава. К ним относятся черниговские и новгород-северские князья, как дети Олега Святославича, а также рязанские и муромские, происходящие от младшего сына Святослава - Ярослава. За детьми младшего сына Ярослава Мудрого Всеволода были закреплены княжества Киевское, Галицкое, Волынское и Смоленское, где правило потомство Всеволода, начиная с Владимира Мономаха.

[50] Юрьевичи - потомство одного из младших сыновей Владимира Мономаха Юрия Долгорукого. Они-то как раз и владели землями Владимирско-Суздальской Руси.

[51] Изгои - здесь: безудельные князья.

[52] Святополк Окаянный, третий сын князя Владимира I. В 1015 г. сел по старшинству княжить в Киеве. Правил четыре года. За время правления убил трех своих братьев. Вначале Бориса и Глеба, названных впоследствии церковью святыми, затем Святослава, правившего у древлян.

[53] В XII в. этот праздник отмечался 6 января.

[54] Этот день приходился в то время на 14 января.

[55] Варяжское - Балтийское.

[56] Свеи - так на Руси называли шведов и прочих скандинавов.

[57] Вальдемар II Победитель (1171-1241) - король Дании с 1202 г. По призыву рижского епископа Альбрехта в 1219 г. высадился с многочисленным войском на берегах Эстляндии, дабы помочь покорить местное население, язычников эстов.

[58] Площица - блоха (ст.-слав.).

[59] Задница - наследство (ст. слав.).

[60] Личила - здесь: красила, была к лицу (ст.-слав.).

[61] Колокольный мужик - нечистый дух, вселившийся в тело мертвого колдуна, которого не принимает земля. Обычно сидит в углу колокольни, в белом колпаке, который ни в коем случае нельзя срывать. Иначе он каждую ночь будет бродить у тебя под окном и просить надеть его, а если станешь надевать, он тут же набросится и удушит.

[62] Сторожиться - опасаться (ст.-слав.).

[63] Дикинькие мужички - злые духи леса. Небольшого роста, с огромной длинной бородой и хвостом, сродни лешим. Бродят по лесу, перекликаясь в глухую полночь страшными голосами. Нападая на людей, с хохотом щекочут их по всему телу костяными пальцами, пока те не умрут (ст.-слав.).

[64] Журавль - шест, вертикально вкопанный у колодца. На нем закреплена поперечная жердь, к одному концу которой прикручена еще одна, параллельная земле, но подвижная. Вместе они очень напоминали журавля, отчего и получили свое название. Манипулируя поперечной жердью, на одном конце которой закреплялось ведро, можно было легко зачерпнуть из колодца воды. Просуществовал практически без изменений вплоть до нынешних дней.

[65] Исус - наименование бога-сына здесь и в других местах текста дано именно так, как оно звучало во всех русских церквях XIII в.

[66] Неурочная пора - обычно свадьбы в русских деревнях играли лишь после уборки урожая, то есть осенью, когда у деревенских жителей, особенно у их мужской части, появлялась масса свободного времени.

[67] Напуск - наговор болезни на какую-то вещь. Человек, поднявший ее, должен заболеть.

[68] Относ - вещь, снятая с больного, как правило, заразного и отнесенная на дорогу или повешенная на сук дерева. Болезнь уходит либо в дерево, либо в того неосторожного прохожего, который поднимет или снимет эту вещь.

[69] Называть Христа по имени ведьмы и колдуны, как правило, избегали. Это для них болезненно.

[70] Кубра - шутник, проказник (ст.-слав.)

[71] Корец - ковшик (ст.-слав.)

[72] Здесь и далее ведьмак перечисляет различные способы порчи. На волос колдуют, имея в руках волос человека, которого хотят испортить, завязывая на нем каждый день по узелку, числом до девяти, после чего заворачивают в девственный пергамент и бьют. На след, когда нет возможности достать что-то, принадлежащее человеку, а на яйцо, пожалуй, самое страшное изо всех. Испорченный начинает желтеть и умирает в течение года, если это яйцо не будет сожжено, но обязательно самим колдуном.