read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



— Я хочу быть рядом с ним, — просто сказала Тайна. — Потому что… нет, вы тоже хороший, даже очень… но только мне нужно быть рядом с ним.
— Вот видишь…
— Вижу, — буркнул Старик.
— А я вижу, что ты, Юпитер, сердишься, — заметил Швейцарец. — Ergo, как говорили старики римляне…
— Ну вот что… девочка, — развернулся Старик к Тайне, — слева, на комоде, лежит кое-что небольшое и черное. Это — подарок. Виктор вчера очень живо рассказывал, как ты ловко управилась с наганом, так что, думаю, эта милая вещица тебе подойдет. Возьми ее… и, пожалуйста, оставь нас на какое-то время наедине.
— Тайна, сиди, где сидишь!
Больше всего девушка предпочла бы сейчас провалиться куда-нибудь. Или хотя бы иметь возможность спрятаться под стол.
— Витя, послушай…
— Она останется здесь! — прорычал Швейцарец. — Во-первых, потому что изучать твой, весьма не похожий на цветы или набор для вышивки, подарок желательно под присмотром. А во-вторых, и я об этом уже говорил, — этот разговор ее касается в той же степени, что и нас.
— То, что я собираюсь высказать, касается тебя.
— Говори.
— Может, — нерешительно начала Тайна, — мне и в самом деле будет лучше…
— Тайна — сиди!
Старик пожал плечами.
— Как хочешь, — медленно произнес он. — Мое дело — предупредить…
— …а мое — не послушать твое предупреждение.
— Именно так и поступил ты пять лет назад.
— Шесть.
— Да, действительно, уже — шесть. И сегодня опять — все, как тогда. Тот же слепой фанатизм, ох, извини, боевой задор горит во взоре. Точь-в-точь такое же нежелание вслушаться в любые аргументы, ставящие под сомнение твою очередную идею. История повторяется? Мальчик мой, неужели ты еще не наелся этих грабель?
— Нет.
— В самом деле?
— Шесть лет, — сказал Вик. — Я сделал первый в своей жизни по-настоящему самостоятельный выбор. И представь себе, совершенно не жалею об этом и до сих пор не считаю его ошибочным.
— А сколько еще «выборов» ты сделал за эти годы? — резко спросил Старик. — Каждый раз, когда решал — жить или умирать людям по ту сторону прицела… что ты выбирал? Смерть, смерть, смерть…
— Жизнь для других.
— Опять… доморощенный Робин Гуд.
— Тогда уж Гай Гисборн, — возразил Швейцарец. — Мне всегда больше импонировал ноттингемский шериф, нежели его противник, разве ты забыл? А насчет «кто дал мне право решать»… да ты же мне его и дал, научив стрелять. Вернее так: ты научил меня пользоваться оружием, а уж оно дало мне право решать!
— Тварь я дрожащая или право имею…
— Да при чем тут Раскольников?!
Тайна вцепилась в подлокотники, старательно пытаясь как можно глубже вжаться в спинку стула. Получалось неважно — спинка была деревянная и очень твердая.
Они ведь не убьют друг друга, мысленно твердила она, просто спорят, ну, подумаешь, два мужика поспорили за столом, ну, поругаются чуток и наутро все забудут… ох, боже-боже-боже, почему же мне так страшно?
— Ты сделал из меня того… то, что я есть, — Швейцарец сбавил тон, но лишь немного. — Больше некому. Ты привел меня на путь оружия.
— Путь оружия — это смерть. Потому что оружие убивает.
— Угу. Развивая твою мысль до логического финала, приходим к выводу, что жизнь — это тоже смерть — ведь от нее умирают!
— Разве, — тихо произнес Старик, — я учил тебя только лишь стрелять? Впрочем… похоже, научить тебя думать мне так и не удалось.
— Задумавшихся убивают первыми — разве это не твои собственные слова?
— Потому что думать надо раньше, чем наступит время пуль.
— А оно теперь всегда и везде!
И стало тихо. Настолько тихо, что Тайне даже не составило большого труда перебороть свой страх. Продолжать вслушиваться в эту жуткую тишину казалось ей куда страшнее, чем сказать…
— Я только хочу сказать, — начала она. Собственный голос звучал словно бы откуда-то издалека, причем как-то неправильно, непривычно. — Я только хочу поблагодарить вас, — обратилась она к Старику, — за то, что вы сделали его именно таким. Потому что спасти меня мог лишь он, и никто иной. Он это сделал, и теперь я здесь, а иначе меня б уже не было среди живых.
Старик устало вздохнул.
— Виктор мог стать кем угодно, — с грустью произнес он. — А выбрал…
— Я выбрал ту работу, — спокойно ответил Швейцарец, — которую все равно должен кто-то делать. И навряд ли этот «кто-то» мог быть лучше твоего ученика.

САШКА

На первый взгляд ничем особенным этот дом не выделялся. Выбитые стекла, дыры в крыше, сквозь которые виднеются обгоревшие балки, сорванная с петель дверь подъезда, и на закуску — наполовину обвалившаяся северо-восточная стена.
Однако Анну это печальное зрелище ничуть не смутило — она решительно шагнула в подъезд и…
— Ну, помоги же…
Ключ в замке провернулся нормально — видимо, смазки напоследок ему не пожалели. В отличие от петель тяжеленной стальной плиты, исключительно по недоразумению вообразившей себя дверью в подвал.
— Не, так дело не пойдет.
Шемяка, разминая плечо, задумчиво глядел на результат их с Анной соединенных усилий — почти сантиметр отвоеванного проема.
— Тут лом нужен. И кувалда.
— Еще скажи — домкрат с автогеном! — фыркнула девушка.
— Лом точно нужен, — Айсман вздохнул. — Не Сашку же мне туда вставлять.
«Ага, ну как же, — подумал я, — щас, три раза! Только попробуй, я тебя самого вставлю и так погну, что башенным краном обратно не отогнешь!»
— Кажется, — сказала Анна, — снаружи обломок плиты с арматурой валялся. Не лом, но…
— Тащи.
Основной проблемой было на редкость неудачное расположение двери сбоку от лестницы. Так, что и не разбежаться для толкового удара ногой — и одновременно слишком далеко до стены, чтобы упереться спиной.
— А что, если… — начал Шемяка, и в этот миг снаружи коротко простучала Эмма.
Нет!
«Продержись чуть-чуть!» — мысленно крикнул я, вылетая из подъезда едва ли не раньше Сергея. Приземление, перекат, выход на стойку с колена… Кто? Где?
— Ты чего?
— Ты стреляла?
— Да, — растерянно кивнула девушка, — бетон расколоть, иначе арматурину достать не получалось.
Не будь я на ремне — валяться бы мне сейчас в луже…
— Твою растакую мать! — Сергей произнес это, что называется, с чувством и расстановкой. — Подруга, тебе что, патроны девать ну совершенно некуда? Или захотелось проверить, кто на звуки выстрелов сбежится?
— Чем орать, лучше бы вторую железяку довыло-мать помог.
Побагровевший от злости Шемяка перекинул меня на спину и р-раз — что значит адреналин в крови! — выдрал здоровенный железный прут с нарочитой легкостью, словно из болотной жижи тянул, а не из бетона.
— Перчатки, млин…
— Давай быстрее!
Быстро, разумеется, не получилось — в дверных тисках арматурные пруты гнулись, едва успев отвоевать миллиметр-другой, их приходилось разгибать едва ли не после каждого нажима. В третий раз Шемяка сообразил, что разгибать совершенно необязательно на полу, это вполне можно делать и в процессе открывания. А в самом начале четвертой попытки арматурина с оглушительным треском лопнула в месте перегиба, и улетевший на лестницу Айсман едва не размазал меня по ступенькам. Пришлось осторожничать — в итоге пространство, достаточное для протаскивания человека и масленки, было «потом и матом», а точнее, поочередными усилиями, добыто минут через пятнадцать после Эмминой стрельбы. На которую так никто и не явился — хоть в чем-то повезло.
— Даже как-то боязно закрывать ее.
В бледном свете полусдохшего фонарика Шемяка был похож сейчас на жертву атомной бомбежки: весь в штукатурке и ржавчине с кровавым отпечатком на лбу — след неудачного нажима, — со сдвинутым куда-то в район затылка респиратором… да-а, при виде такого любая крыса в обморок шлепнется. Анна, однако, падать не спешила — во-первых, сама выглядела не лучше, а во-вторых, все же не крыса.
— Нормально все будет. Пошли.
— Момент…
Факел из древней занавески был не ахти какой, но и он светил на порядок ярче самодельных батареек. Правда, батарейки не коптили…
— Ты сказала, их было четверо?
— Сразу после войны — да. Михаил Дмитриевич, его жена… точнее, настоящая жена у него была до войны в Москве, а с Людмилой они просто работали вместе… и как жена она ему стала через несколько лет. И еще двое ученых.
— Двое мужчин?
— Да.
— Три мужика на одну бабу, — Шемяка приподнял факел, высветив длинную доску под самым потолком. Книжная полка, заставленная по всей длине, в два ряда и отнюдь не всякими Дюма с Пушкиным — половина корешков так вообще на иностранном надписана. — Взрывоопасная смесь.
— Эмма, — позвал я, — посмотри. Это английский?
— Не только, — после короткой паузы отозвалась черная винтовка. — Еще французский… и не могу сказать точно, но, кажется, журнальные стопки в левом углу — это немецкий.
— И все — чистая наука?
— Алекс, — тихо щелкнула Эмма, — я не знаю, по каким критериям ты отделяешь чистую науку от грязной, и поэтому ограничусь следующей констатацией: это — наука.
— Это были ученые.
— Ученые-моченые… Рудольф, учитель мой, рассказывал, как его такой вот ученый, геолог, чуть не сожрал. И ладно бы пайка уже кончилась — он же, гад, заранее по своей науке просчитал, что, мол, оставшихся продуктов да плюс жаркое из напарника ему аккурат хватит дотянуть.
— Они были учеными, — повторила Анна. — Вдобавок один из них, Григорьев, умер в первый же год от «серой лихорадки», а у второго была лейкемия…
— А-а, — понимающе протянул Айсман. — Если дозу поймал, женщина уже без особой надобности.
— Сергей, — обернулась к нему девушка, — ты и в самом деле считаешь, что все, абсолютно все люди обязаны вести себя, как животные?
— Ну, доказательств обратного мне пока не встречалось.
— Тогда поздравляю, — насмешливо сказала Анна. — Встретились.
— То есть?
— Они вокруг тебя, эти доказательства! Смотри, разуй глаза! — девушка взмахнула рукой. — Здесь, в этом подвале, жили те, кто сумел пережить Апокалипсис и не опуститься при этом на четвереньки… во всех смыслах. Люди, которые не просто цеплялись за жизнь, а продолжали делать свою работу. Не для себя — для других.
— Пока что я вижу лишь одно — крысы сюда не проникли, — буркнул Шемяка. — Что не может не радовать. А люди… для кого же они, по-твоему, старались?
— Для человечества…
— Интересно… это что ж у них за работа была такая?
— А чем, — задала встречный вопрос Анна, — по-твоему, могли заниматься метеорологи?
Они прошли в следующую комнату. Факел уже догорал, и я торопливо повел стволом, оглядываясь по сторонам. Опять полки на всю стену… большой стол, заваленный книгами, школьными тетрадями и просто исчерканными вдоль и поперек отдельными листиками, среди которых мутировавшей вороной смотрелся граненый стакан… забитый карандашными огрызками. В углу на одной ножке и трех стопках кирпичей затаилась кровать.
— Вот уж о чем понятия не имею, — равнодушно проговорил Сергей. — Хоть и пытаюсь самообразовываться по мере, — насмешливо хмыкнул он, — скудных возможностей.
— Они изучали климат.
— Эмма, — вновь окликнул я «М16», — ты ведь говорила, что Гришин учил твою хозяйку математике.
— Говорила, — подтвердила Эмма. — Он был доктором физико-математических наук и учил Анну математике.
— При чем же тут климат?
— Алекс, я винтовка, не электронный вычислитель. С чего ты решил, что я знаю о докторе Гришине много больше тебя?
— Но я-то о нем не знаю ничего!
— Прибавь к своему «ничего» сведения о его существовании, — насмешливо скрипнула Эмма, — и ты получишь исчерпывающее представление о моих знаниях. Я задумался. Математика и климат. Интересно, что общего может быть у самой точной из наук и одной из самых малопредсказуемых?
— Климат? — перепросил Шемяка. — Постой… а, теперь вспомнил. Это ведь их контора погоду предсказывала, на манер старых бабок? Ну-ну… этот твой Михаил Дмитриевич ничего не говорил о том, почему ж они, умные такие, Зиму и Лето не предсказали? А то ведь те, главные, могли б и одуматься и пульнуть не всеми ракетами, а половиной или вообще четвертью…
«Молодец, хозяин, правильно мыслишь, — с гордостью подумал я. — Не совсем, правда, прицельно, но, как говорится, направление выстрелов избрано верно. Предсказания — вот ключ. Чтобы что-то предсказать, нужно это что-то… правильно сосчитать».
— Эмма, кажется, я понял, — тихо сказал я. — Они здесь пытались рассчитать погодные процессы.
— Они просто не успели.
— Ну да, как же, — зло процедил Шемяка. — Первые атомные когда бабахнули? В 45-м! И что, считай, за сорок лет «не успели»? Чем же они занимались-то все эти годы, дождик в четверг предсказывать учились?!
— Представь себе — да!

ТАЙНА

— Это безумие, — тихо проронил Старик.
— Наверное, ты прав, — безмятежно отозвался Швейцарец. — Но это настолько безумно, что просто не может, не имеет права не сработать.
— Снова твоя любимая логика идиотизма?
— Ты видишь другой выход?
— Да.
— Оставить все как есть, — зло возразил Швейцарец, — это не выход! Это — трусливая низость!
— Возможно, — после короткой паузы добавил он, — признательные потомки выпишут за нее благодарность в учебниках истории. Что-нибудь вроде: «На фоне всеобщей раздробленности Орден был, по сути, единственной структурой принципиально более прогрессивного типа. И нет ничего удивительного в том, что именно ему довелось стать главной консолидирующей силой общества постапокалипсиса, противовесом дальнейшему распаду и скатыванию во тьму». И про торжество идей общественного блага над личными интересами чего-нибудь напишут… так ведь, Старик? Историю ведь пишут победители, одна из твоих любимых фраз — а у них очень хорошие, просто отличные шансы на победу.
Тайна почти не вслушивалась в их спор — затаив дыхание, она с ужасом и восторгом смотрела на огромную угловатую тень в глубине ангара. Там, где, надежно закутанная брезентом, дремала в ожидании машина, способная расколоть небеса ударом сверхзвукового грома…
— Когда ты в последний раз держался за штурвал? — сухо осведомился Старик.
— Ты знаешь это не хуже меня самого, — усмехнулся Швейцарец. — За неделю до.
— Ох, Павел, Павел…
— Павел… дядь Паша был Человек-Птица, этим все сказано! Для него «не летать» означало то же, что и «не дышать», «не жить».
— Я не возражал против его полетов, — проворчал Старик. — А вот зачем он тащил в кабину тебя…
— Но ведь ты ни разу не сказал нет, — улыбнулся Швейцарец. — И, кажется, я знаю — почему. Ты просто не мог… разве можно было лишить мальчишку неба?
— Должен был. Планер еще этот ваш дурацкий… только парашюты зря перевели.
— Нет. Если бы ты это сделал… это был бы не ты. А планер — ну как же зря, если он — летал.
Старик тяжело вздохнул.
— Ты ведь прекрасно понимаешь всю степень риска, — сказал он. — По пунктам: состояние машины…
Они неторопливо шли к самолету, и Тайне вдруг показалось, что какое-то неведомое волшебство перенесло ее назад, в прошлое — в дни, когда полет на этой стальной птице считался не чудом, а был всего лишь работой. Кто-то пропалывал огород, а кто-то мчался сквозь облака. Всего лишь обычной работой…
— Издеваешься?
— Ничуть.
— Павел был пилот, — повысил тон Старик, — летчик, а не техник!
— Он был влюблен в эту машину, — возразил Швейцарец. — И потому знал ее, знал о ней больше, чем любой техник, да что там — любой инженер вашего бывшего полка.
— Блажен, кто верует. Пункт два: топливо.
— Топливо, благодаря кое-чьей предусмотрительности, есть, и ты об этом прекрасно знаешь.
— Если ты думаешь…
— Я думаю, что пробы ты будешь брать лично.
— Не сомневайся. Далее — полоса.
— Проползем. На четвереньках. Вдвоем. Каждый метр. Мне ведь только взлететь, за посадку ответит «К-36ДМ»18.
— Ну, хорошо, — досадливо сказал Старик. — Предположим, нам вдвоем каким-то невероятным чудом удастся расконсервировать машину и приготовить ее к вылету. Предположим — только предположим, — что тебе и впрямь удастся оторваться от земли. И что дальше? Как ты выйдешь на цель? По пачке «Беломора»? Он шел на Одессу, а вышел к Херсону…
Старик особо выделил слово «цель», оно прозвучало хлестко, словно одиночный выстрел, и лишь тогда девушка, наконец, поняла…
…что хищная стремительная птица рядом с ними — это война… смерть…
…и она точно знает — для кого.
— Ты, — слова выходили с трудом, как тяжелый груз, — хочешь разбомбить Храм.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 [ 24 ] 25 26 27 28 29 30
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.