Чтение 24–й страницы книги ~Шпора дракона~

– Это ты говоришь? – засмеялась Кэт. Посмотри на себя, ты ведь трехцветный, люди не бывают такими, – сказала она, показывая на огромный синяк на его щеке. У тебя кровь идет. Что случилось?
– Мы напоролись на нескольких зомби, – сказал Джиджи, пожимая плечами. Мы ничего не могли поделать, хотя очень помогли снадобья, которые ты нам дала.
Оливия поправила его мысленно: «Армию зомби мы разбили только с помощью оборотня и служительницы богини. А снадобья помогали только до тех пор, пока на нас нападали правильные зомби».
– Как прошел день? – спросил Джиджи волшебницу.
Кэт подробно рассказала о событиях в Красно-каменном замке.
Похоже, что Джиджи был удивлен ее рассказом.
– И это все? – спросил он.
– И это все? – эхом повторила Кэт. Нет. Еще одно.
– Что?
– Я скучала по тебе, – добавила маг.
– Неужели? – спросил Джиджи, чувствуя как забилось его сердце.
Оливия хмыкнула внутри кареты. Несмотря на то, что волшебница вернула Джиджи шпору, хафлинг не верила ей. Она не сказала, что является женой Шута, но продолжает флиртовать с ним. У Оливии был некоторый собственный опыт предательства. Она не могла додуматься, что у Кэт есть план, который требует помощи Джиджи.
Глава 18
Рассказ матери Лледью
Из дневника Джиджиони Драконошпора:
21-й день месяца Чес года Теней.
Хотя, кажется, что прошло сто лет, на самом деле это было вчера. Похищена наша семейная реликвия и умер мой дядя Дрон – предательски убит, как я предполагаю, злым колдуном по имени Шут. Шпору удалось вернуть благодаря замечательной певице, арферу Оливии Раскеттл, которая потеряла своего товарища Джейд, убитую рукой Шута.
Госпожа Раскеттл сомневается в деталях происшедшего, но думает, что Джейд взяла шпору из нашего семейного склепа по просьбе дяди Дрона, который был убежден, что шпорой должен пользоваться я. Джейд, как объяснила госпожа Раскеттл, была Драконошпор и относилась к потерянной ветви нашего рода, так же как и Кэт, о чем как-то узнал дядя Дрон, а иначе он не послал бы Джейд на встречу со стражницей. Еще одна подробность, которая позволила Джейд выполнить эту задачу – по-видимому, ее нельзя было обнаружить с помощью волшебства, поэтому местонахождение шпоры выяснить было невозможно, пока она находилось у Джейд.
Госпожа Раскеттл утверждает, что Кэт тоже нельзя обнаружить с помощью волшебства, поэтому сегодня рано утром певица отдала Кэт шпору под видом волшебного амулета. Джейд отдала шпору госпоже Раскеттл за миг до своей гибели, но певице потребовался целый день, чтобы понять, что она владеет самой ценной вещью в Приморье. Она извинилась, что раньше не рассказала мне, где шпора, но она боялась, что как только я узнаю, что шпора в безопасности, то прекращу попытки выяснить, в чем ее сила и пренебрегу своей ответственностью за использование ее. Не могу утверждать, что она ошибалась.
Проложив себе путь через живых мертвецов Шута, чтобы встретиться с матерью Лледью, я чувствую, что поступил глупо, не спросив у нее о шпоре. Подозреваю, что мне нужны ее знания для того, чтобы не только сохранить шпору, но и спасти всю мою семью.
Джиджи положил перо на стол и подпер голову руками. Он чувствовал, что вряд ли сможет воспользоваться шпорой, пока разделяет с Оливией Раскеттл жажду правосудия и связан обещанием сделать все возможное, чтобы помочь ей.
Должно быть, в этой шпоре есть что-то злое, если тетя Дора уверена, что она проклята. Более того, раз такой злой колдун, как Шут, хочет заполучить ее силу, то не приходится сомневаться в природе этих сил. Возможно, мать Лледью сможет пролить свет на тайну шпоры – а может, и на Шута – как только оправится от своих ран и сможет говорить.
* * * * *
Оливия сидела в столовой дома Джиджи в одиночестве и пожирала пышки с чаем. Джиджи был в гостиной, он записывал что-то в свой дневник. Кэт все еще переодевалась в чистое. А мать Лледью, которая избавилась от своей медвежьей шкуры перед тем, как они прибыли домой, отдыхала в комнате для гостей.
Хафлинг откинулась назад и удовлетворенно вздохнула. После того как она помогла матери Лледью в ее комнате, Оливия сумела предоставить Джиджи великолепное объяснение, как у нее оказалась шпора и зачем она отдала ее Кэт.
Это было объяснение, которое не только скрывало ее собственную неосведомленность о появлении шпоры, но и убеждало Джиджи, что ее помыслы были совершенно чисты. Казалось, что эта история не очень понравилась Кэт, но зато абсолютно удовлетворила Джиджи.
Дверь в коридор открылась, и на пороге появилась мать Лледью. Это была крупная женщина с густыми черными волосами, крепкими мышцами и блестящими глазами. Даже в своем человеческом обличий она была похожа на медведя. На ней были только коричневая рубашка и кожаные сандалии, которые были очищены от грязи, и в качестве дальнейшей уступки обществу она перевязала лентой свои космы.
«Для таких людей, как она, дом Джиджи должен казаться очень маленьким», – подумала Оливия.
Жрица твердым шагом вошла в комнату. Она двигалась совсем не так проворно, как при встрече с зомби. Было очевидно, что, несмотря на ее силу, мать Лледью все же была очень старой женщиной. Ее лицо было все в морщинах, и было ясно, что хотя она и смогла излечиться от полученных в битве ран, она тоже подвластна действию времени.
Привлеченный звуком шагов жрицы, Томас поспешил из кухни в столовую.
– Ваша милость, господин Джиджиони просит, чтобы вы его не ждали, – сказал слуга, пододвигая стул к жрице.
Мать Лледью села и положила руки на колени, пока Томас наливал чай. Она положила в чай мед и аккуратно размешала его, скользнув взглядом по Оливии, затем, ни слова не сказав, принялась за чай. Наконец после четвертого глотка она заговорила.
– Я очень рада наконец-то встретить тебя, Оливия Раскеттл, – сказала она.
Ее голос был еле слышен. Садкар говорил, что ты поешь песню о Селине.
– Мм, да, – удивившись ответила Оливия. – «Слезы Седины». Ее написал мой друг.
– Луч сказала, что ее уже давно не пели в Королевствах.
– Ее поют еще где-нибудь, кроме как в Королевствах? – спросила Оливия.
– Другие Лучи поют ее для Селины.
– Правда?
«Арферы на века запретили музыку Безымянного, а боги тем не менее слушают ее, – радостно подумала Оливия. – Безымянный был бы польщен, услышав это. Но не слишком ли много чести для него».
– Вероятно, мой друг написал эту песню здесь, в Приморье, – сказала хафлинг жрице. Знаете, он был Драконошпором.
Мать Лледью взяла чашку обеими руками и стала медленно потягивать чай, глядя перед собой. Затем, не говоря ни слова, она взглянула на Оливию.
Сначала хафлинг решила, что Лледью просто ничего не хочет говорить, и подумала, не стоит ли ей самой продолжить разговор. Вдруг Оливию осенило, что Лледью немного похожа на Дракона, паладина-сауриала. Ему для общения не были нужны слова, он понимал людей, даже если те молчали. Поэтому Оливия только улыбнулась и принялась за печенье.
В комнату вошел Джиджи под руку с Кэт. Он был в рыцарском плаще с фамильным гербом, зеленым драконом на желтом фоне. На голове у него был тонкий платиновый обруч. Кэт была в зеленом шелковом платье. Должно быть, платье было ей слишком свободно, чтобы подчеркнуть ее стройную фигуру, поэтому волшебница подвязала его желтым поясом.
«Если бы он только знал, что женщина, которой так увлечен, не очень-то подходит ему», – подумала Оливия.
Волшебница выглядела счастливой рядом с дворянином, но, наверное, любая, которая смогла бы выдержать спокойно удар Шута, должна быть превосходной актрисой. Оливия гадала, что заставило Кэт вернуть шпору Джиджи, страх при мысли о возвращении к Шуту или что-то другое.
Джиджи низко поклонился матери Лледью.
– Джиджиони, очень рада видеть тебя, – сказала жрица. Я уж боялась, что больше не увижу тебя снова.
Джиджи выпрямился.
– Я сожалею, что не посетил вас раньше, – сказал он, заикаясь.
Мать Лледью с любопытством взглянула на Кэт и наклонила выжидающе голову.
– Ваша милость, разрешите мне представить волшебницу Кэт из Ордулина, – сказал Джиджи.
Кэт сделала реверанс и широко раскрытыми глазами посмотрела на мать Лледью. Оливия вдруг вспомнила, что Элия думала, что все священники глупцы.
«Думает ли Кэт иначе, или это только маскарад для Джиджи?»
Жрица жестом предложила молодым людям сесть.
– Как тетя Дора? – спросила Лледью.
– Мм, прекрасно, – несколько удивившись, ответил Джиджи.
Он подвинул стул Кэт, а затем сел сам. Когда он снова взглянул на жрицу, та все еще смотрела на него выжидающим взглядом, и он продолжил.
– Кажется, она вне себя от радости, что стала прабабушкой. По-видимому, ей нравится заботиться о ребенке.
Жрица кивнула.
– Бедная Дора, – прошептала она, глядя в свою чашку.
– Я не знал, что вы знакомы с моей тетей.
– В свое время мы были очень близки, – сказала мать Лледью. – Я путешествовала вместе с ее матерью.
– Прабабушка Эсвип была искателем приключений? – выдохнул Джиджи.
– О, да. Возможно, господин Джиджиони, я должна начать свой рассказ с середины. Начало очень интересное, и даже печальное, но середина и конец истории, – это как раз то, о чем Шут не хочет, чтобы ты узнал. Он исчерпал почти все свои силы, послав зомби, чтобы те помешали тебе попасть ко мне. А теперь, когда мы преодолели эти препятствия, я без промедления должна рассказать мою историю.
– Вы знаете о Шуте? – спросил Джиджи.
– И не только о нем, Джиджиони. Я знаю его. Я видела, как он убил твоего отца.
Джиджи побледнел, его кулаки сжались. Кэт, казалось, оцепенела.
«Для меня это почему-то не явилось сюрпризом», – подумала Оливия, вспоминая обожженный портрет в сарае и то, как Шут крикнул: «Будь прокляты они все!», имея в виду всех Драконошпоров».
Все молчали, и мать Лледью начала свой «рассказ с середины».
– Когда твой отец впервые узнал, что может использовать шпору, – сказала она, – то объявил мне, что хочет пойти путешествовать в поисках удачи, чтобы завершить храм, который заложили твоя бабушка и я. Я была слишком стара, чтобы путешествовать и убивать монстров, но Коул решил пойти, со мной или без меня, это для него было не важно, и из-за любви к его бабушке я согласилась составить ему компанию. Я думала, что смогу уберечь его от опасности.
Лледью хмыкнула.
– Хотя твой отец не хотел беречься от опасности, – с грустной улыбкой сказала она. С силой шпоры он был почти неуязвим. Мы провели лето на Перевале Гоблинов – это было задолго до того, как Его Величество начал строить замок Крэг для пурпурных драконов. Когда мы наконец вернулись в Приморье, у нас было достаточно богатства, чтобы сделать потолок храма Селины из бриллиантов.
– Но в чем была сила шпоры? – спросил Джиджи.
– Что, Дора не разрешила Дрону рассказать тебе даже это?
– Скажите мне в чем? Пожалуйста, – попросил Джиджи.
– В каждом поколении стражница выбирает любимца, – объяснила мать Лледью.
– Любимцы могут использовать шпору, чтобы превращаться в дракона. В очень большого дракона.
– В дракона. Мой отец мог превращаться в дракона. Вы имеете в виду, что он дрался как… как дракон?
– Конечно, – сказала себе Кэт. Драконы могут летать. Это шпора дракона.
– Но почему Шут так боялся, что я это узнаю? – спросил Джиджи, – Оставшаяся часть моего рассказа, вот чего не хотел Шут, чтобы ты услышал, – объяснила Лледью.
– О, извините. Пожалуйста, продолжайте, – сказал Джиджи.
– Следующей весной твой отец опять ушел, но, посмотрев на него в действии, я почувствовала, что он не нуждается в моей компании. Он сам мог постоять за себя. Он завоевал себе славу по всему Кормиру, хотя держал в секрете свой облик дракона. Он мог бы путешествовать дальше и стать еще более знаменитым, но во второе лето он встретил твою мать, женился на ней и не захотел больше покидать ее. Он оставлял Приморье только для того, чтобы выполнять поручения, которые давал ему король Кормира.
Однажды, четырнадцать лет назад, поздней осенью, после того как твой отец вернулся домой из летней поездки, через Приморье проходила небольшая семья эльфов. Это были беженцы из поселения в Приграничном лесу. Из Великой пустыни Анаврок пришел злой колдун, украл у них все их богатства, уничтожил их город и поработил многих из их народа.
Когда эльфы увидели твоего отца, они пришли в ярость и напали на него. Они приняли его за колдуна. Конечно, товарищи твоего отца переубедили их и доказали, что он вовсе не тот злой волшебник.
Однако Коул понял, что тот колдун должен быть Драконошпором. фамильная честь была запятнана, и поэтому он решил, что должен уничтожить злого колдуна и вернуть эльфам то, что было у них украдено. Двое эльфов согласились провести его до своих земель и проводить его к крепости колдуна.
У твоей матери были ужасные предчувствия. Даже для него было достаточно опасно путешествовать осенью и зимой, а когда он сказал, что собирается напасть на мага, то это довело ее до безумия. Когда она не смогла отговорить его от этой затеи, то стала упрашивать меня пойти с ним.
Нас было девять человек, включая твоего отца и эльфов. Мы быстро добрались до Мглистого Провала и переждали снегопады.
Жители Долины Кинжалов были не очень гостеприимны, поэтому мы быстро прошли через эти земли. Наконец мы достигли Приграничного леса и поселения эльфов.
Наши проводники – эльфы и, конечно, все мы, не хотели бы увидеть руины города эльфов. Шут превратил всех порабощенных эльфов в зомби и оставил их в городе, чтобы они охраняли этот аванпост его пустынного королевства.
Семейное сходство Драконошпоров было очень ценным качеством. Приняв Коула за своего нового хозяина, живые мертвецы пропустили нас через город целыми и невредимыми. Таким образом, мы. незамеченными приблизились к крепости Шута.
Крепость по площади была в половину меньше Приморья, но ее стены были вдвое выше, чем в Сюзейле. В ней жил только Шут, охраняемый своими живыми мертвецами. Коул обманул зомби у ворот с такой же легкостью, как и их собратьев в городе эльфов, поэтому мы смогли войти в логово Шута и уничтожить множество его слуг прежде, чем он заметил наше присутствие.
Мы загнали колдуна в угол, и Коул потребовал, чтобы Шут назвал имя своего отца. Шут засмеялся и объявил, что его отец останется безымянным, если Коул не согласится на единоборство. Коул принял предложение и, используя шпору, изменил свой облик и взмыл в воздух. Солнце еще не взошло, и бой происходил в предрассветных сумерках.
Когда жрица на мгновение прервала свой рассказ, Оливия воспользовалась моментом, чтобы задать вопрос.
– Извините меня, мать Лледью. Он так и сказал – «Мой отец останется безымянным»?
Мать Лледью кивнула.
– Да. Необычный выбор слов, правда? – спросила Оливия.
Быстро сообразив, Джиджи спросил.
– Госпожа Раскеттл, вы думаете о Безымянном Барде, которого упоминали в рассказе про Элию?
Оливия кивнула, но взмахом руки остановила дальнейшие расспросы со стороны Джиджи.
– Позвольте матери Лледью продолжить свой рассказ. Извините за то, что вас прервали, мать Лледью, – сказала хафлинг.
Жрица кивнула и перешла к описанию битвы между Шутом и отцом Джиджи.
– Шут первым ударил молнией в Коула, но промахнулся. Затем Шут пустил целый шквал огня. Но Коул с легкостью уклонился от него. Когда Коул бросился вниз на него, то волшебник применил еще одно волшебство, но, как все уже догадались, это не дало никакого эффекта. Видите ли, кроме превращения Коула в дракона, шпора защищала от любого волшебного выпада против него.
Коул поднял Шута с земли и полетел вверх, он кусал и бил колдуна, пока тот не прекратил сопротивление. Казалось, Коул победил, но потом…
Мать Лледью закрыла глаза, как будто хотела стереть из памяти то, что случилось у нее на глазах.
– Когда Коул полетел обратно к нам, на него стала наползать черная туча, двигаясь против ветра. Когда мы заметили это, было уже слишком поздно для Коула.
Туча состояла из целой стаи духов. Их было пятнадцать-двадцать. Они могли действовать и самостоятельно, но я уверена, что это Шут вызвал их, тем самым нарушив правила единоборства. Как одно целое духи напали на Коула. Почувствовав их ледяное прикосновение, твой отец закричал и выронил колдуна.
Я заклинала Селину спасти твоего отца от этих духов. Призраки улетели, хотя, возможно, в этом была заслуга не моя, а солнца, которое взошло в этот момент.
Когда Коул приземлился, то был очень слаб, но он сразу же стал искать тело Шута. Никто из нас не видел, куда упал колдун.
Затем небесно-голубой дракон вызвал Коула на бой. Понимая, что его волшебство не может повредить Коулу, Шут принял облик дракона. Коул снова поднялся в воздух.
Мы думали, что из-за ран, которые Шут получил в первом бою и из-за его неуклюжей манеры ведения боя, он вряд ли сможет победить. Но духи вытянули из Коула больше энергии, чем нам казалось. Казалось, что борьба шла на равных, пока не вмешалась другая группа приспешников Шута.
Джу-джу зомби, более сильные, чем другие, напали на Коула, они обстреляли его из арбалетов. Волшебник из нашей компании ударил молнией в живых мертвецов, чтобы уничтожить их, пока те не напали снова.
Было трудно различать голубого дракона на фоне неба. Он напал на Коула, и они вместе полетели вниз. В последний момент они расцепились. Раненый Шут взмыл ввысь, а Коул рухнул на землю.
Мать Лледью тыльной стороной ладони вытерла слезы в глазах. Джиджи попытался проглотить ком, подкатившийся к горлу.
Жрица закончила свой рассказ.
– Шут не вернулся в свой город, но и тела его мы так и не нашли. Хотя, мы были уверены, что если он не умер, то был так тяжело ранен, что ему нужно было долго бороться за свою жизнь.
Коул был мертв. Я могла бы отнести его тело домой сама, но после смерти он не превратился обратно в человека, как оборотень. Мы не знали как расколдовать его, а способа, чтобы перевезти труп дракона у нас не было. Мы вынуждены были послать за Дроном. Мы прождали десять дней и ночей, пока он не прибыл.
– Но что сделал дядя Дрон? – спросил Джиджи.
– Это было просто, я была так глупа, что не додумалась до этого, – качая головой, сказала мать Лледью, – но это было, конечно, ужасно.
– Что? – снова спросил Джиджи.
– Он отрезал правую шпору дракона. Она превратилась обратно в мумифицировавшуюся шпору, а Коул в человека.
Джиджи почувствовал тошноту. «Бедный дядя Дрон – вынужден был сделать такую отвратительную вещь. Конечно, только дядя Дрон мог додуматься до этого», – подумал Джиджи.
– Не уверен, что хочу это знать, но думаю, что обязан, – сказал дворянин, взглянув на Оливию. – Как мой отец заставлял шпору работать?
– Не знаю.. Он держал ее в сапоге, а когда ему надо было превратиться, то думал о ней.
– Простите, сэр, – перебил Томас, – но ведь вы не храните шпору в сапоге?
– Почему нет, – сказал Джиджи, похлопывая по правому голенищу, – она как раз здесь, рядом с путеводным камнем. Но почему ты спрашиваешь?
– Могу ли я посоветовать вам, чтобы вы старались не думать о драконах, пока находитесь внутри дома. Может быть, на всякий случай вы положите шпору на стол. Превращение внутри дома может вызвать большие проблемы.
Джиджи вытащил шпору из сапога и положил рядом со своей тарелкой.
– Хорошая мысль, Томас, – сказал он. А то я мог бы стать драконом в посудной лавке, да?
– Вот именно, сэр.
Джиджи закрыл шпору своим носовым платком. Идея превратиться во что-либо, даже там, где достаточно для этого места, пугала его.
«Это должно быть ужасно, – подумал он, – крылья вместо рук, ужасный хвост-жало, покрытый ядом, и чешуйки по всему телу. Как только Коул мог это делать?»
– Извините меня, мать Лледью, – спросила Оливия. – Но вы сказали, что путешествовали с прабабушкой Джиджи. А ей не случалось пользоваться шпорой?
– Да, она делала это. Это начало рассказа. Отцом леди Эсвип был лорд Гулд Третий. Он сам пользовался шпорой, но у него не было сыновей, и леди Эсвип оказалась любимицей стражницы. Она вышла замуж за своего кузена Бендера Драконошпора, который унаследовал титул от своего дяди Гулда. У них было двое сыновей, Гревер и Фортни, и дочь Дора. Стражница выбрала Дору в свои любимицы.
– Понимаю, что Дора не ответила взаимностью, – догадалась Оливия.
– Нет, – сказала жрица, качая головой. Эсвип погибла в бою, когда Дора была еще очень маленькой девочкой. Дора горевала по матери. Через год, когда Дору представили при дворе, какие-то надменные дураки издевались над ней. Они назвали ее звериной дочкой. Когда об этом услышал Его Величество, то проклял их – Ригард всегда был восприимчив к слезам красивых девушек – но зло было совершено. Неважно, что двенадцать поколений Драконошпоров получали благодарность от короны, защищая в облике драконов Кормир. Дора считала силы шпоры чем-то грубым и жестоким и, конечно, причиной смерти ее матери.
– Вот почему она не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о них, – сказал Джиджи.
– Почему история про шпору забылась в семье Драконошпоров.
– Более того, – сказала жрица, – поэтому она не вышла замуж. Она не хотела, чтобы стражница назвала следующего, кому пользоваться шпорой. Это было не просто. Она была уверена, что «проклятие» падет на одного из ее детей, поэтому поклялась не иметь детей. Я не смогла отговорить ее от этой глупости.
Мы уговаривали ее, но она перестала посещать храм Селины. Должно быть, для нее стало ужасным ударом, когда она узнала, что стражница выбрала своим любимцем ее племянника Коула. Она обвинила стражницу в смерти Коула, а Дрона в пособничестве стражнице.
Мать Лледью встала из-за стола.
– Я рассказала вам все, что знаю. Мне надо возвращаться в храм.
– Одной? А это не опасно? – запротестовал Джиджи.
– Наверное, Луч уже убрала всех живых мертвецов, – сказала жрица.
– Шут может вернуться и выбросить новых из той тучи, – заметил Джиджи.
Жрица покачала головой.
– Шут не будет больше тратить энергию на меня. Это тебя он боится. У тебя есть шпора, ты можешь овладеть ее силой, и я сказала тебе, что это он убил твоего отца. Ты знаешь, что твой отец должен был победить, если бы колдун не нарушил правила единоборства.
– Итак, у Джиджи тоже есть шанс, – сказала Оливия.
Мать Лледью кивнула.
– Но помни, что у Коула был опыт боя в облике дракона. Я не советую тебе ввязываться в сражение без практики.