Чтение 24–й страницы книги ~Тайник на Эльбе~

Больм поджал губы, покачал головой.

- Это было бы слишком большой удачей!

- Но почему не быть удаче, если она подготовлена кропотливым
трудом, господин штандартенфюрер! Вспомните, чего нам стоила эта
операция!..

- Труд был огромный, - вздохнул Больм.

- Я убежден, мы на верном пути, - продолжал Беккер. - А если наши
выводы правильны и один из них Хоманн, то им не миновать "Зеленого".

- Стоп! - Больм встал, обошел стол и приблизился к Беккеру: -
Сейчас же связаться с "Зеленым"!

- Все уже сделано, - улыбнулся Беккер, взглянув на часы. -
Встреча состоится сегодня. Что касается других мероприятий, то вот
перечень. - Он положил на стол лист бумаги.

Вернувшись к себе, Беккер вызвал щтурмфюрера Адольфа Торпа,
занимавшегося расследованием кражи в банке. Тот не мог сообщить ничего
утешительного. След воров затерялся по ту сторону леса, на шоссе.
Очевидно, там их ждал автомобиль.

Беккер распорядился, чтобы расследование хищения в банке было
передано другим работникам, а Торп занялся парашютистами.

В гестапо доставили списки лиц, прибывших в город за последние
двое суток. Беккер и Торп просмотрели их без особого интереса. В
глубине души они не верили, что те, кем они интересуются, будут
регистрировать свое появление в Остбурге.

Первой в списке значилась группа военнослужащих, выписанных из
госпиталя и получивших отпуск для окончательной поправки. Их было
семеро. В комендатуру они явились вместе, некоторые в сопровождении
жен. Двух из них работники комендатуры знали как местных жителей.
Больм повертел список и решительно вычеркнул всех семерых. Далее
значились двое коммерсантов из Берлина, еще один коммивояжер, имеющий
постоянное жительство в Гамбурге, и монахиня.

Офицер, доставивший списки, пояснил: берлинские коммерсанты -
старики, каждому перевалило за шестьдесят; гамбуржец ездит в Остбург
четвертый год, он торгует мелкой галантереей, и здесь его многие
знают. О монахине же и говорить нечего.

Заинтересовали Беккера два солдата, прибывшие утренним поездом.
Контрольный пост на вокзале, естественно, не записал их фамилии, но
запомнил, что такие были. Ни тот, ни другой не явились в комендатуру,
чтобы отметиться и получить полагающееся продовольствие.

- Почему? - спросил Беккер, делая пометку на листке.

Торп пожал плечами.

- Мало ли что? Может, сидят дома и пьют, а завтра явятся. Или
даже сегодня - день-то ведь не закончен.

Беккер отложил списки, решив вернуться к ним позже.

3

С того момента как Лизель отправилась на поиски Отто Шталекера,
истек час. В ожидании ее Аскер, растянувшись на диванчике, отдыхал. В
сознании постепенно восстанавливалось все то, что обрушилось на них с
первых же минут пребывания в Остбурге - вся цепь неожиданных
осложнений, нарушивших планы, которые, казалось, были составлены так
тщательно. Случайность, внезапный поворот событий, и они на грани
провала... Где же фрау Лизель, удалось ли ей встретиться со Шталекером
или и на этот раз возникло какое-нибудь препятствие, осложнив и без
того трудное положение, в котором они оказались?

Как бы в ответ на эти мысли по гравию дорожки зашуршали шаги.
Щелкнул замок - Лизель всякий раз, уходя из дому, запирала мужа и его
товарища.

Мужчины поднялись ей навстречу.

- Все хорошо, Герберт, - сказала женщина, снимая шляпку. -
Звонила из той будки, что возле кино, ты ее помнишь, конечно... С Отто
встретилась неподалеку от завода. Он был очень удивлен, озадачен.
Хотел было расспросить подробнее, но я сказала, что он все узнает,
когда придет. Конечно, предупредила, чтобы никому ни слова.

- Придет сегодня?

- Он кончает работу в пять. Явится к нам прямо с завода.

- Спасибо, Лизель. - Ланге расцеловал жену. - Ты у меня такой
молодец!

- Молодец, - сказал и Аскер.

Лизель расцвела от похвалы.

Вскоре все трое сидели за столом. Лизель разлила суп, принесла
графин с рюмками.

- Тут совсем немного, - сказала она, взглянув на мужа и виновато
улыбнувшись. - Осталось с тех пор...

Аскер понял: с того дня, когда ушел на военную службу Герберт
Ланге.

- Крепко же ты ее хранила, - пробормотал Ланге.

- Я ждала, - прошептала Лизель.

Она разлила водку. Две рюмки оказались полны до краев; третью -
налитую до половины - Лизель придвинула к себе.

Герберт удивленно глядел на жену: она никогда не прикасалась к
спиртному.

- Сегодня я выпью с вами... - едва слышно сказала она. - Я не
могу не выпить, Герберт. Я бы хотела, чтобы этот день...

Лизель не договорила. Внезапно она уронила голову на руки,
истерически разрыдалась. Начался сильный нервный припадок: сказались
бессонные ночи в убежище и приезд мужа, которого она уже оплакивала,
считая погибшим.

Герберт кинулся к жене, поднял ее, отнес на кровать.

Аскер вышел в коридор, притворил за собой дверь.

Лизель рыдала все громче. Из комнаты выбежал Герберт.

- Умирает, - прохрипел он, - глаза закатила, бьется, пена изо
рта!.. Надо врача. Телефон за углом!

И, прежде чем Аскер успел что-либо сказать, кинулся вон из дома.

- Стой, - крикнул Аскер, - пойду я!..

Но Ланге не слышал. Он словно обезумел.

Лизель продолжала кричать и метаться. Аскер беспомощно стоял над
ней. Сообразив, сбегал к умывальнику, принес смоченное в воде
полотенце, положил ей на лоб. Затем отыскал в шкафу валерьянку,
накапал в стакан и с трудом заставил Лизель сделать глоток.

Прошло несколько минут. Женщина стала успокаиваться. Рыдания
звучали глуше. Обессиленная, она лежала неподвижно, лишь изредка
конвульсивно вздрагивая.

Четверть часа уже минуло, а Герберт не возвращался. И Аскера
вдруг охватила щемящая тоска. Где он? Почему задерживается?

Выйдя из комнаты. Аскер взволнованно заходил по коридору.

В доме стояла тишина, прерываемая лишь всхлипываниями Лизель,
едва доносившимися из-за прикрытой двери.

Аскер поежился, непослушными пальцами достал сигарету, зажег
спичку.

Истекло еще несколько минут. Теперь Аскер уже не сомневался: да,
что-то случилось. Надо уходить. Уходить, пока не поздно!

Но минута проходила за минутой, а он все стоял, не в силах
сдвинуться с места: еще теплилась какая-то надежда...

За окном послышались голоса. Аскер чуть отодвинул занавеску. К
дому медленно, тесной группой приближалось несколько мужчин; казалось,
они что-то несут.

- Сюда, - сказал один из мужчин. - Я видел, он выскочил из этого
дома.

У Аскера кольнуло в сердце. Лоб у него стал влажным...

В дверь постучали.

- Кто там? - спросил он и не узнал собственного голоса.

- Откройте, - сказали из-за двери. - Отоприте, случилось
несчастье.

Аскер рванул дверь, рванул еще и еще. Поняв, что она заперта,
нащупал и с грохотом отодвинул засов. Дверь распахнулась. Четверо
мужчин держали на руках Герберта Ланге - неподвижного, бледного, в
грязном изорванном мундире.

Люди протиснулись в коридор.

- Куда его? - спросил один из мужчин, обратив к Аскеру
напряженное лицо с закушенной губой. По тому, как был задан вопрос,
Аскер понял, что Ланге мертв.

Пятясь, Аскер отступил к двери в спальню, привалился к ней
спиной.

Тело внесли в кухню. Аскер видел, как его устраивали на сдвинутых
вместе табуретах, как одна из рук Ланге, сложенных на груди, вдруг
скользнула вниз и ударилась кистью о пол...

В кухне негромко разговаривали. В коридор донеслись обрывки фраз:
"Бежал сломя голову через улицу... Из-за угла грузовик..."

За спиной Аскера, в спальне, скрипнула кровать, послышался шорох.

Аскер подавил крик. Он понимал: смерть Ланге - это почти
неминуемая катастрофа для него, разведчика, оказавшегося в этом чужом
городе без крова и связей. Умер Ланге - значит, с минуты на минуту
явятся полицейские и сотрудники комендатуры. Но еще раньше в коридор
выйдет Лизель и увидит, что сталось с ее мужем, только полчаса назад
здоровым, полным жизни!

За дверью спальни раздались нетвердые шаги. Аскер отпрянул в
сторону, круто обернулся. Увидел: ручка двери медленно поворачивается.

Он метнулся к вешалке, сорвал с нее пилотку и шинель и кинулся