Чтение 24–й страницы книги ~Ловушка для олигарха~

верит банкир банка-призрака, готовящегося провалиться сквозь землю имеете с
капиталами, когда обещает клиенту четыреста процентов годовых в
свободно-конвертируемой валюте...

Итак, официально подтверждено - ведущий исчез. Корова языком слизнула.

Дальше все уже обкатано не раз - у телевизионщиков большой опыт похорон
убиенных кумиров. Нас ждут гневные филиппики. Всеобщее возмущение гнусными
убийцами, похлеще возмущения в тридцатых годах троцкистско-бухаринскими
наймитами. Возможно, объявят небольшой национальный траур. Рыдающие
телезрительницы будут утверждать, что для них померк свет. Толпа суицидников
кинется из окон. На ковер в телепередачи поведут руководителей силовых
структур, и на них ПОСЫПЛЮТСЯ хамские вопросы типа "кусок вам, купленный на
народные деньги, поперек горла не встает? Кто похитил звезду телевидения?"
И, понятно, надолго застрянет на телеэкране фотография в траурной рамке с
припиской "Уже две недели без Миши Зубовина"... "Уже месяц без Миши
Зубовина"... "Уже год без Миши Зубовина", . Годовщина его гибели затмит
юбилеи всяких ненужных ныне людей, типа Маяковского, Есенина, Лермонтова...
"Уже два года без Миши Зубовина"... На третий он выпадет напрочь из памяти.
Но раньше с того света Потреплет всем нервы.

С того света? Почему я убежден, что он мертв? Мне просто так кажется? Или
срабатывает моя хваленая интуиция? Логика? Не знаю.

Тяжело работать, когда лежишь на дне. Если бы меня не искали киллеры
Банкира и если бы я не попался на глаза людям из Отдельного оперативного
управления, я бы имел куда большую свободу движений. Но с этой ситуацией
приходится считаться.

Я положил перед собой на диван компьютер и влез в Интернет-сеть. Вот и
сайт для передачи кодированных сообщений. Для меня было письмецо.

Я дешифровал его и прочел изъявления благодарности. Работой моей
удовлетворены, но вместе с тем неплохо было бы поднапрячься. Время не
терпит. Ситуация обостряется... Где обостряется, в чем обостряется - ни
слова. Они держат меня на голодном информационном пайке. Конечно, при таких
условиях надо гордо отказываться от заказа. Но я не привередничаю. У таких
клиентов, как Кухенбаден, могут быть очень веские причины, чтобы не доверять
даже мне...

Еще в сообщении было, что установить место расположения секретного
исследовательского учреждения пока не представилось возможным... Что стоит
им установить расположение объекта КГБ? Ничего не стоит. У них широкий
доступ к самой секретной информации прошлого и настоящего. Если пока не
установили, значит, закопана эта тайна глубоко еще во времена Союза. Значит,
там действительно проводилось нечто чрезвычайно важное. Но Кухенбаден
откопает тайну. Он умеет откапывать их. Кстати, по специальности он
археолог.

Вскоре пришло еще одно сообщение - на сей раз на пейджер. "Нина, все в
порядке. Как обычно"...

Это послание Сем"ныча. "Все в порядке" означает, что у него для меня
свежие новости. Горячие, как хлеб с противня. И могущие очерстветь
достаточно быстро.

Я сбросил ответ ему на пейджер. Так мы пообщались посредством
пейджинговой компании, как два идиота, утрясая порядок свидания.

Надо собираться.

- Не стреляйте в журналиста! - патетически завершила свой репортаж о
пропавшем телеведущем наивная и глупая, как курица, обожающая пошлые
сентенции ведущая Светлана Синицина с третьего канала. - Услышат ли эти
слова те, кто нажимает на спусковые крючки?!

Я бы на месте тех, кто нажимает на крючки, ее не послушался. Не люблю,
когда просят таким тоном.

- Ох, запыхался, - он протер опять свою бычью шею. Только что прошел
дождь, но такая погода тоже не нравилась Семенычу. Ему не нравилась никакая
погода.

- Машину ремонтировал? - спросил я.

- Ага, - он тяжко оперся о прохладный гранитный парапет. Внизу мутно
плескалась Москва-река, по воде в радужных бензиновых пятнах плыли пустые
бутылки из-под пепси и большая пластмассовая кукла с одной рукой, которую
мне стало почему-то жалко. Рядом раскинулись тихие московские переулки и
улочки. В нескольких метрах от пас два рыболова таскали из Москвы-реки
тощих, с острыми плавниками, рыбешек-мутантов со скользкой чешуей.

Выглядел Семеныч неважно. Не понравился мне его вид с первого взгляда -
не то что болезненный, а какой-то жизнью придавленный, как упавшей бетонной
плитой.

- Ну, рассказывай, - велел я.

- Что, сам не знаешь, какая буча вокруг этого педритто? - воскликнул
Семеныч.

- Ты что конкретно узнал?

- Узнал, узнал, - он начал как-то ерзать и возить локтем о парапет.

Он не нравился мне все больше. Не нравилось, что он не смотрел в глаза.
Он отводил их.

- Не томи, - я кинул взгляд на часы и вздохнул. Внизу электронного
циферблата тревожно мигала красная прерывистая полоска... Печально все это.

Я как бы невзначай огляделся. И увидел то, что и ожидал, - торжественный
комитет по встрече. Встречали, понятное дело, Аккуратиста. Вот они. Замерли
в отдалении, заняв позиции.

Есть у меня такое качество - я сразу секу машины с бандитами и с
оперативниками. А мятый фургончик-"Газель" и "Жигули" седьмой модели с
пижонски тонированнными стеклами были именно такими. Нетрудно догадаться,
что сейчас перекрывают набережную и окрестности. Расставляются так, чтобы
лишить меня малейшего шанса. Действуют вполне профессионально,

- Ты молодец, Семеныч, - беззлобно произнес я.

Злость иссушает. Она забирает много сил. А силы мне сейчас пригодятся.

- Почему? - насторожился он.

- Как ты умудрился продаться за такое короткое время?

- Ты чего? - испуганно воскликнул он. Я быстрым движением влепил ему под
сердце пальцами, не причинив особого вреда, но на время обездвижив, привалил
его к парапету.

- А теперь быстро. Кому ты меня продал?

- Я... Я... - он захрипел.

- Три секунды у нас. Говори, или убью.

- Чекисты. Оперуправление, - прохрипел на выдохе Семеныч.

- Как они вышли на нашу связь?

- Я... - он глубоко вздохнул. - Я начал интересоваться этим дерьмюком...
А там... Там все под колпаком. Они все отслеживали. Они ждали, что о нем
начнут наводить справки... Они прижали меня...

- И ты тут же раскололся, - я вновь посмотрел на часы. Красная полоска не
изменилась. Появлялась и пропадала. Была бы зеленая - это было бы куда хуже.
- Я не хотел. Мы же друзья.

- Да, почти братья... Пошли. Спокойно. Весело, - велел я, поддерживая
Семеныча под локоток.

"Газель" начала медленное движение. Через несколько секунд двинулись и
"Жигули".

Мы с Семенычем прошли с пару десятков метров. И оказались около красной
роскошной машины.

Смуглолицый кавказец горноаульного диковатого вида целовал взасос
блондинку, облокотившись спиной о красный "Альфа-Ромео". Ему хотелось, чтобы
его видели все, - у него, еще недавно рядового барана, который нагуливал вес
на горных склонах, сейчас есть блондинка, есть шикарная машина и заодно есть
этот поганый неверный город, с которого он собирает дань, как ратник хана
Батыя. Наверняка держит крышу шлюхам на одной из центральных улиц Москвы.
Впрочем, зря он мне не понравился. Он ведь делал все, чтобы мне понравиться.
Он оставил ключ в гнезде зажигания, И угодил тем самым мне, пусть и
невольно.

"Газель" и "жигуль" приближались с двух сторон, сжимались клещами,
готовясь раздавить меня.

Сейчас будет захват. Или расстрел. Интересно, что именно? Наверное,
все-таки захват. Снять они меня могли попытаться и раньше - и не надо было
бы столько мороки и такого количества бойцов. Они мечтают со мной
познакомиться поближе. Им хочется со мной побеседовать. Я тоже не прочь с
ними познакомиться поближе, но у знакомящихся должны быть равные права,
иначе это не знакомство, а сплошное насилие над личностью.

Я шагнул к чурке и спросил:

- Из вольера сбежал, обезьяна?

Он оттолкнул девицу и посмотрел на меня сначала удивленно, а потом злобно
рявкнул:

- Убию!

Он хотел раздавить меня и принял позу увидевшего противника самца гориллы
- сейчас начнет барабанить себя кулаками по груди и изрыгать утробный рык.
Стоял теперь он так, чтобы облегчить мне работу. Я сблизился с ним и в
движении засандалил ребром ладони по шее.

Он рухнул на асфальт. Когда очнется, сразу и не поймет, куда делась его
машина. Я прыгнул в салон.

"Ну, заводись, хорошая машина", - прошептал я, будто умасливая роскошную
"Альфа-Ромео".

Машина завелась сразу. Я выжал сцепление, пригнувшись и слушая барабанную
дробь. Это барабанил автомат. Кто-то в комбезе, высунувшись из окна
"Газели", палил из короткоствольного автомата. Стекло передо мной пошло
трещинами. Ох, лихо взялись! Я пригнулся и рванул "Альфа-Ромео" навстречу
"Газели".

Лобовая атака. Этот кошмар летчика-истребителя второй мировой, когда два
самолета летят лоб в лоб. У одного из летчиков не выдерживают нервы, он
сворачивает и, как правило, погибает, прошитый пулеметами противника.

У водителя "газели" нервы не выдержали. Он свернул, машина вылетела на
тротуар, с жутким скрежетом прочертила гранитный парапет, едва не размазав
по нему рыбаков.