Чтение 24–й страницы книги ~Дети ржавчины~

разглядывал, пытаясь найти хоть какую-то зацепку для своей капризной
остаточной памяти или хотя бы для воображения и интеллекта. Поди разберись,
из чего сотворена эта штука - из металла или кости, из хитина или
пластика...

- Не следует приближаться к посланникам Прорвы, - раздался за спиной
знакомый голос. - Даже к мертвым.

Обернувшись, я увидел нашего возницу. Он подошел и деликатно потянул меня
за рукав.

- Я мог бы рассказать про десяток ужасных болезней, которые поражают
слишком любопытных.

Я послушно отошел. Мы вместе присели на остатки каменной кладки.

- Меня зовут Медвежья Лапа, - не без гордости сообщил мой собеседник.

Я оценивающе посмотрел на него. Он не отличался высоким ростом и особой
шириной плеч, но руки имел большие, жилистые и, безусловно, очень сильные.

- Я - Безымянный.

- Мне это известно. Я даже знаю, что ты пришел из очень далеких краев.

- Откуда известно?

- Люди говорят. А кроме того, ты очень странно ведешь себя. Ты как
ребенок. И слова твои звучат как-то не так, как должно быть.

- Разве мало вокруг странного, чтоб замечать мои причуды?

Медвежья Лапа склонил голову набок, задумавшись.

- Ничего странного вокруг нет, - решил он наконец. - Конечно, иногда
некоторые люди поступают не так, как принято, но это совсем другое. Они
просто чудаки, а ты...

- И как же поступают эти чудаки? - заинтересовался я.

- По-разному... Я видел, как один человек разделся догола и ел землю. Он
был просто сумасшедший.

- Ел землю, - разочарованно повторил я. - Друг мой, ты считаешь чудным
голого человека, а теперь посмотри туда, - я указал рукой на черные макушки
Башен. - Разве Холодные башни не кажутся тебе странными? Ведь это не вы их
построили. Разве не странно, что две силы борются над вашими головами, а вы
и понятия не имеете, зачем они существуют?

- Холодные башни были всегда, - веско произнес Медвежья Лапа. - И
Пылающая прорва была всегда. Мне вовсе не интересно, откуда они появились. А
ты сам разве задумывался, кто построил вон те скалы, кто разровнял луга и
прокопал реки?

Я только вздохнул, поняв, что и этот разговор не выведет нас из тупика.

- Расскажи мне про Холодные башни, - попросил я возницу. - Все, что
знаешь.

Он одарил меня долгим внимательным взглядом. Потом перевел дыхание и
посмотрел в небо, собираясь с мыслями.

- Башни уходят глубоко под землю, - проговорил он. - Там они берут холод,
необходимый для защиты Города. С каждым годом под землей остается все меньше
холода, и сила Башен уходит. Возможно, когда-то она совсем иссякнет, и тогда
посланники Прорвы...

- Аэроиды, - сказал я, не зная, зачем прервал собеседника. Это странное
слово само попросилось на язык.

- Что? - удивленно переспросил возница.

- Я говорю, что никакие это не посланники. Они называются аэроиды.

- Я не очень понимаю... Кто их так называет?

- Тот, кто раньше вас их увидел.

- Ну что ж... Называй их, как хочешь, - осторожно согласился Медвежья
Лапа. - Но мы считаем их детьми Пылающей прорвы.

- Значит, ты говоришь, что они тоже были всегда?

- Конечно. Ведь суть мира в противоборстве огня Прорвы и холода земли.

"Какая нелепость..." - удрученно подумал я.

- Это тоже неверно. Они не были всегда. Давно - да, но не всегда. Просто
раньше они были совсем другими. И с ними можно было бороться.

- Нельзя говорить такие странные вещи, если нечем даже доказать свои
слова, - сказал Медвежья Лапа, насупив брови.

Вот тут он попал в точку. Никаких доказательств у меня не было. Вернее, я
сам являлся ходячим доказательством, но кого это убедит? Просто в нужный
момент, на каком-то слове нашего разговора память вдруг приоткрылась - и
снова захлопнулась. Молниеносно, как затвор фотоаппарата. Я успел лишь
вытащить это слово - аэроиды - и понять, что они существовали в моей далекой
полуреальной жизни.

- Не обращай внимания, - я мирно улыбнулся. - Сколько людей, столько и
мнений. Может, прав ты, а может, и я. Нас некому рассудить, поэтому не будем
зря спорить.

Возница подозрительно посмотрел на меня. Определенно, он считал, что я не
просто так потрепал языком. Наверняка ему казалось, что в моей болтовне есть
хотя бы грамм какого-то тайного смысла.

- Ты говоришь такие дикие вещи... - пробормотал он. - Но если бы ты смог
доказать хоть одно слово.

Я понял - он очень хотел бы услышать, что есть такие доказательства.

- Неужели ты сам не понял, что Башни, существующие вечно, - это полная
ерунда? - тихо проговорил я. - Сами они выросли, что ли? Да на них же
заклепки видны!

- Подъем, - протяжно прокричал староста, ударив ложкой по котелку. - За
работу!

- Я найду тебе доказательства, - пообещал я вознице, вставая. - Не
сейчас. Может, очень не скоро. Но найду обязательно.

ПЕРЕМЕНЫ

Пора остановиться. Пора перестать плыть по течению и начать грести
самостоятельно. Зачем я здесь? Почему не стремлюсь обратно? Какова моя
миссия? Ни один из этих вопросов не заставлял мои мысли биться сильнее, а
тело - действовать. Однако вопросы нужно решать. Потому что нельзя до
скончания дней выносить навоз из конюшен, мечтая о каких-то неясных
переменах. Их не будет, пока я не начну шевелиться.

Но как? Что делать? В каком направлении идти, с кем разговаривать, какие
вопросы задавать? Я беспомощен, как слепой перед раскрытой книгой. Я в
положении лягушонка, который не успел заползти в нору на зиму и оказался
один на выпавшем снегу.

А потому меня влечет течение. Оно сильное и спокойное. Я плохо питаюсь,
но не умираю с голоду. Я живу в грязи, но могу смывать ее каждый вечер. У
меня нет друзей, но есть с кем поболтать. У меня нет будущего, но разве
недостаточно настоящего?

Течение влечет. Берега нет. Да и не очень-то он нужен.

Подобные размышления бродили у меня в голове, когда я сидел на крыше
башенки и смотрел на уходящее за горизонт солнце. За спиной небо уже
потемнело, и можно было разглядеть, как вспыхивают миллионы таинственных
огоньков на склонах далеких гор. Их мерцание было призрачным, неверным,
почти неуловимым. Так иногда вспыхивает морская волна ночью - и не можешь
понять, сверкнули ли там тела крошечных существ или просто показалось.

Отсюда мне хорошо были видны и несколько аэройдов, рыскающих
далеко-далеко, над горами. Я не боялся их. Одиночные аэроиды не страшны
Городу, живущему под защитой Башен.

Городские улицы за забором напоминали берег моря после отлива.
Чувствовалась остаточная энергетика схлынувшего людского потока. Теперь лишь
изредка можно было увидеть работника, ковыляющего домой, или женщину с
тяжелым тюком на плече, или торговца с тележкой. Я смотрел на них и думал:
"Они такие же, как и я. Вернее, я стал таким, как они".

Почему у них... или у нас? Почему здесь нет веселых праздников? Любая
радость выливается в тошнотворное пьяное столпотворение, в котором люди
стремятся только поскорее опуститься до уровня животных?

Почему они не пишут картин? Почему не слагают песен о любви?

Мне не раз приходилось слышать песни здешнего сочинения. Как-то из-за
забора доносилась унылая баллада о крестьянине, который обманул своих
соседей и землевладельца, а потом взял себе его землю, его свинарник и
красивую жену. Других тем просто не было. Песня не имела мелодии, был лишь
неровный агрессивный ритм, под который представлялись дикари, прыгающие
вокруг котла с человечиной.

Почему у них нет Бога?

Солнце село. В сумерках в овощном дворе еще продолжалась какая-то вялая
жизнь, но она замирала. Кто-то перетаскивал бочонок из сарая в сарай. Кто-то
копая палочкой в куче гнили, выискивая съедобные кусочки. Наконец остался
один староста. Он расстелил рядом с воротами несколько тряпок, завалился на
них и через пару минут захрапел, спугнув пару бродячих собак за воротами -
таких дохлых и уродливых, что никто до сих пор не позарился на их мясо.

Я спустился с крыши и направился к конюшне, где меня ждал мой верный
тюфяк, продавленный и плоский, как стелька. До дверей оставалось шагов
десять, и я даже слышал, как переговариваются в темноте лошади. И тут меня
окликнули.

Когда я обернулся, луна светила мне в лицо. Поэтому сначала я увидел лишь
силуэт. Долговязый угловатый силуэт, который мог принадлежать только одному
человеку.

- Зайдем ко мне, - предложил Подорожник и, не дожидаясь, зашагал к своей
двери, разбрасывая грязь ботинками.

Опять ночная встреча. Видимо, я подсознательно ждал ее, потому что, не
сказав ни слова, поспешил за ним. Его комната была очень просто обставлена -
кровать, узкий стол у стены, три табуретки. В углу валялись два полупустых
дорожных мешка.

Подорожник сел на табуретку и принялся разглядывать меня через свою
вечную ухмылочку. Но я смотрел не на него. Я смотрел на стол. Там стояла
деревянная тарелка, а на ней - кусок нормального жареного мяса! Его окружала
горка желтоватой картошки, рядом лежал пучок зелени. И стояла большая кружка
с напитком пивного цвета.

"Спокойно, - приказал я себе, проглатывая слюну. - Не уподобляйся
животному".

Подорожник хмыкнул, довольный произведенным эффектом.