ничем не могу помочь, мистер Джонс. Наверное, вы знаете больше меня, если он
что-то успел вам сказать. Вам известно, куда он убежал?
Германию. Где-то в районе Веймара. Возможно, скрывается у друзей. Но
насколько мне известно, он никогда в жизни не был возле Веймара.
неудачный период в его жизни. Он никогда не говорил о нем.
Бомбардировка "Огненная буря". Слышали о ней?
центр Гамбурга, что в городе начались страшные пожары. Огонь засасывал
воздух из пригородов, и вскоре весь центр Гамбурга превратился в ад, в
котором бушевало такое жаркое пламя, что сталь плавилась и текла, как вода,
а бетонные конструкции взрывались, как бомбы. Огонь стер город с лица земли.
на Маккриди, а мимо него, снова переживая гигантский пожар, который
уничтожил ее родной город, превратил в пепел ее родителей, друзей, все, чем
была богата ее недолгая жизнь. Через несколько секунд она будто проснулась и
так же негромко заговорила с едва заметным немецким акцентом. - Когда все
кончилось, о нас позаботились власти. Нас эвакуировали. Мне было пятнадцать
лет, Бруно - десять. Нас разделили. Меня поселили, в одной семье возле
Г„ттингена, а Бруно отвезли к какому-то фермеру недалеко от Веймара.
вернулись в Гамбург. Я воспитывала Бруно. Но он почти никогда не говорил о
Веймаре. Чтобы как-то прожить с братом, я пошла работать в столовую
военно-торговой службы британской армии. Тогда были тяжелые времена, сами
знаете.
британского сержанта Роберта Фаркуарсона. Мы обвенчались и приехали сюда. Он
умер восемь лет назад. Когда мы с Робертом в 1948 году уезжали из Гамбурга,
Бруно поступил учеником в компанию, выпускавшую оптические линзы. С тех пор
я видела его всего три-четыре раза, а последний раз мы встречались лет
десять назад.
интересовался детством Бруно. Но я рассказала леди.
стеклом, в вюрцбургской компании, которая называется BKI. Оказалось, что
вюрцбургская компания принадлежит британской "Пилкингтон Глас", и чтобы
Бруно получил полную пенсию, а до пенсии ему уже недалеко, ей необходимо
знать некоторые детали его жизни. Разве она не из компании, в которой
работает Бруно?
ищут Бруно, но не для того, чтобы ему помочь.
английском?
Моренцем охотились многие, но только Маккриди и еще одна служба знали о
вюрцбургской компании BKI. Он встал.
Есть ли там кто-то, хоть один человек, к кому бы он мог пойти в случае
крайней нужды? У кого бы он мог укрыться?
была учительница в начальной школе. Фрейлейн... черт побери... фрейлейн
Нойберг... Нет, думаю, это была фрейлейн Нойманн. Правильно, Нойманн.
Наверное, сейчас она уже умерла. Это было сорок лет назад.
леди из компании?
два года в эвакуации на какой-то ферме милях в десяти от Веймара.
взял у них телефонный справочник Веймара. Там оказалось несколько Нойманнов,
но только перед одной фамилией стояло "Fri" - фрейлейн. Старая дева. В
Восточной Германии молодая девушка не может жить в отдельной квартире с
телефоном. Значит, это старая дева, возможно, какая-то специалистка. Все это
было ненадежно, очень ненадежно. Можно было бы попросить позвонить одного из
агентов восточногерманского отдела, который живет по другую сторону стены.
Но люди Штази вездесущи, они подслушивают любой разговор. Один простой
вопрос: "Не учился ли у вас когда-то мальчик, которого звали Бруно Моренц, и
не давал ли он о себе знать в последние дни?" Так можно все загубить.
Следующий визит Маккриди нанес в отдел Сенчери-хауса, который
специализировался на изготовлении самых невероятных удостоверений личности.
"Люфтганзе" ему повезло больше. В 5.15 вылетал самолет в Ганновер. Он опять
попросил Дениса Гонта отвезти его в Хитроу.
заканчиваются тем, что скорее напоминает собачий завтрак. Самолет польской
авиакомпании должен был вылететь в Варшаву (с посадкой в Восточном Берлине)
в 3.30, но когда пилот включил бортовые системы, загорелась тревожная
красная лампочка. Оказалось, что из строя вышел всего какой-то, соленоид, но
из-за него взлет отложили до шести часов. В зале ожидания майор Людмила
Ваневская бросила взгляд на телевизионную информацию, прочла, что вылет ее
самолета задерживается "по техническим причинам", молча выругалась и снова
углубилась в книгу.
стоит ли брать трубку, потом решил ответить. Могло быть важное сообщение.
Оказалось, звонил Эдуардз.
дам, ни в коем случае не дам вам разрешения на переход в Восточную Германию.
Ясно?
этот короткий разговор. Гонт все больше нравился Маккриди. Он работал в
отделе всего шесть месяцев, но Маккриди уже убедился, что он умен,
сообразителен, надежен и умеет держать язык за зубами. Выбирая объезды,
срезая углы на плотно забитой в пятницу трассе в Хитроу, Гонт решил
высказаться:
ведь в Восточной Германии вы занесены в черный список, а босс запретил вам
идти туда.
воспрепятствовать.
не обратил внимания на изящную молодую женщину с блестящими светлыми
волосами и проницательными голубыми глазами. Он прошел в двух ярдах он нее,
но она читала и тоже не заметила мужчину в сером плаще средней комплекции с
редеющими каштановыми волосами.
Ганновере в восемь часов по местному времени. Майор Ваневская улетела в
шесть и была в восточноберлинском аэропорту Ш„нефельд в девять вечера.
Маккриди взял напрокат машину и поехал мимо Хильдесхайма и Зальцгиттера к
лесам возле Гослара. Ваневскую на аэродроме встречал автомобиль КГБ, который
доставил ее на Норманненштрассе, 22. Здесь ей пришлось примерно час ждать
полковника Отто Босса, который закрылся в своем кабинете с министром
государственной безопасности Эрихом Мильке.
встретил его на пороге своего солидного красивого дома. Когда-то это был
простой охотничий домик, стоявший на склоне холма, откуда днем открывался
изумительный вид на долину с ее густыми хвойными лесами. В сумерках всего
лишь в пяти милях были видны огни Гослара. Если бы не вечер, то Маккриди
заметил бы далеко на востоке, на одном из самых высоких холмов Гарца, крышу
высокой башни. Ее можно было бы принять за охотничью вышку, но на самом деле
это был наблюдательный пункт, и построен он был для охоты не на кабанов, а
на людей. Человек, к которому приехал Маккриди, решил провести последние
годы жизни рядом с той границей, на которой когда-то он заработал состояние.
гостиную, стены которой украшали головы кабанов и ветвистые оленьи рога. В
камине весело трещали дрова; даже в начале сентября здесь, на сравнительно
большой высоте, ночами было прохладно.
не подрос, а круглое розовое лицо и снежно-белая шевелюра придавали ему еще
более безобидный вид, чем прежде, Впрочем, это впечатление сохранялось
только до тех пор, пока собеседник не обращал внимания на его глаза -
хитрые, коварные, которые видели слишком много, которые не раз спасали
хозяина от смерти, помогали ему скрываться в канализационных тоннелях и
остаться в живых. Испорченное дитя холодной войны, хозяин был когда-то
некоронованным подпольным королем Берлина.